Читаем без скачивания Быть иль… Казаться - Владимир Андреевич Иванов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Иван был приятно удивлён наблюдаемой слаженностью и чёткостью работы. Несомненно, тут чувствовалась профессиональная работа штаба.
Задержанных обыскивали, кратко допрашивали и спускали в подвал. Тут их и содержали всех вместе, под присмотром.
Постепенно Иван знакомился со своими новыми соратниками. Знакомство проходило в ходе совместного дежурства, людей в их команде было немного: немногословный паренёк с внимательным взглядом, прапорщик в запасе Игорь, взбалмошный, с резкими перепадами настроения Денис, спокойный, рассудительный Юра, отставной капитан морской пехоты – Дмитрич; замкнутый, себе на уме Алик и другие.
Некоторые из них участвовали в героической акции противостояния огромной толпе татар, пытавшихся пробиться к зданию парламента, в котором в тот момент происходило обсуждение дальнейшей судьбы полуострова: горстка ребят сопротивлялась натиску орды, а кто-то и отдал в борьбе за свободу свою жизнь.
«А что, – спросил тогда Иван у Юры, – татарам-то зачем это всё?»
Юра усмехнулся: «Сразу видно, ты не местный. Татары – они, как баба яга, всегда против».
В отряде под командой Егора было не более трех десятков человек, в основном местных, в свою очередь делившихся на два отделения: тех, кто выполнял задачи по охране здания, территории, задержанных, и опергруппы, работавшей на выезде. Второй отряд, под командованием Стрелки, претенциозного мужчины в штатском, насчитывал примерно полтора десятка бойцов, гордо именовавшихся «спецы».
Помимо этого, в здании размещались казаки, наконец-то принявшие решение остаться. Впрочем, иногда они, точнее их атаман, пересматривали свою позицию по этому поводу, но неокончательно и ненадолго. Однако, казаков здесь было большинство, не менее, чем полста человек. Службу они несли вальяжно, контроль за исполнением практически отсутствовал, но при этом были преисполнены сознанием собственной важности и значимости.
Как-то поздним вечером Иван, выйдя во внутренний двор здания, обнаружил, что караул отсутствует. Пост этот числился за казачеством, поэтому он и направился к атаману, застигнутого за накрытым столом с поднесённой ко рту рюмкой водки. Услышав о проблеме, он захлопал глазами: «Сейчас разберёмся, как же так! Я сейчас, сейчас всё сделаем». Ивану стало не по себе – он вышел.
Прождав пять минут и не заметив никаких изменений, он набрал номер Полковника, начальника штаба, и сообщил ему, что внутреннего караула на месте не наблюдается. После звонка сразу возникло движение, мельтешение и суета – наконец-то явились сонные казачки.
Тогда один пожилой отставной офицер с усталым взглядом поинтересовался у него:
– Слушай, из-за чего ты весь этот сыр-бор устроил?
– Да как это, из-за чего?! Подходы никем не охраняются – татарва через ворота перемахнёт, перережет, как котят!
Ветеран усмехнулся и махнул ему рукой: «Пойдём покажу что-то».
Через крохотную щель в заборе из плит открывался узкий сектор обзора внешнего периметра: приглядевшись по указанному ориентиру, Иван заметил едва заметное шевеление и перевёл взгляд на товарища. Тот кивнул ему в ответ: «И это ещё не внешняя линия охранения», – и, похлопав его по плечу, с улыбкой добавил: «Так что не переживай, брат: начнётся – точно не проспим». И уже без улыбки, серьёзно: «Но бдительность тоже лишней не бывает. Всё нормально, боец».
После этого случая Ивану стало ясно, что кампания по возвращению Крыма обречена на успех.
Справедливости ради, надо заметить, что Ивану приходилось встречаться и с другими представителями казачества. В один из вечеров он столкнулся с группой, прибывшей в Крым с Кавказа, с издревле казачьих территорий. Узнав о происходившем на полуострове, они собрались, посовещались и прибыли сюда добровольцами. Выглядели они собранными, подготовленными морально и физически, готовыми в бой хоть сейчас. Разговорившись с одним из них, Иван открыл для себя много нового. Как поведал его новый знакомый, в их станице обязательная для казачества программа включала в себя физическую и военную подготовку, и правительство нередко привлекало его земляков для решения чрезвычайных ситуаций, по аналогии со внутренними войсками и отрядами МЧС, неплохо оплачивая их службу. Но самым неожиданным для Ивана оказалось услышанное им в конце разговора:
– Вы же русские люди?
– Нет, мы казаки.
– Это что, национальность такая?
– Да.
– А вера у вас православная?
– Нет, мы казаки.
Тогда Иван испытующе посмотрел на него, как смотрит, наверное, психиатр на пациента, степень и глубину расстройства которого он затрудняется определить, и молча отошёл.
Почему-то самые крепкие и важные знакомства Иван приобретал через конфликты. Сам он связывал это с тем, что наиболее адекватное представление о человеке получаешь, сталкиваясь с ним в отстаивании каких-то личных интересов, чтобы затем либо проникнуться к нему симпатией, либо наотрез отвергнуть.
Однажды он нёс дежурство на обычном месте, на посту в вестибюле здания. Во время обеда, как всегда, возникло оживление: через помещение проходил маршрут в столовую, и двери с лестницы наверх и выхода во внутренний двор хлопали то и дело – люди сновали туда-обратно.
Движение уже почти прекратилось, когда он увидел высокого мужчину, в ладно пригнанной по фигуре камуфляжной форме, направлявшегося наверх. Он перемещался осторожно, мелкими шагами, стараясь не расплескать суп в миске, которую держал обеими руками, не отводя от неё взгляда. «Очевидно, несёт прихворавшему товарищу», – мелькнуло в голове Ивана. Ещё он подумал, что хорошо бы помочь ему открыть дверь, но для этого надо было сделать с десяток шагов, а человеку оставалось до входа не больше пяти.
Подойдя к двери, человек с тарелкой оценил сложность предстоящей операции, раздражённо огляделся и, увидев Ивана, бросил:
– Стоит он! Двери открыть мозгов не хватает?!
Уже сделавший движение в его сторону, Иван остановился: кровь ударила ему в голову, но он сдержался и как можно спокойнее заметил:
– Не велика цаца, сам справишься.
Тот засопел, с трудом умудрился приотворить одну створку, кое-как протиснулся и стал медленно подниматься. И тут произошло то, что позже Иван вспоминал с чувством стыда: он не вытерпел и кинул вдогонку высокому, так чтоб слышал, ещё какое-то обидное слово, и только тогда почувствовал, что успокоился.
Через пару часов он снова увидел своего недруга, спускавшегося к выходу. Неожиданно он повернул к Ивану, внутренне сжавшемуся и приготовившемуся к развитию активной фазы конфликта. Но высокий посмотрел ему в глаза, широко улыбнулся и хлопнул Ивана руками по плечам:
– Не обессудь, зёма, с кем не бывает – нервы ни к чёрту! Не дуйся!
Сказать, что этим поступком Иван был застигнут врасплох, значило не сказать ничего – он был уничтожен. Глядя в открытое честное лицо, он переживал настоящую бурю чувств: удивление, признательность, даже что-то похожее на восхищение, но острее всего чувствовал стыд. Хотелось в свою очередь извиниться перед этим
