Читаем без скачивания Полезное с прекрасным - Андреа Грилль

Небо, внезапно потемневшее, отражается черными пятнами в витрине магазина. Отлично, переменится погода, и мне полегчает, думает Фиат и прикидывает, не пойти ли куда-нибудь еще, померить пальтишки, проверить карманчики. В универмагах ведь уже осень наступила. Там у них новые плащи и пальто. А вдруг повезет? Можно и в обувной завернуть, всё развлечение. Он бредет по улице, всеми силами стараясь не расстраиваться из-за разговора в бумажном магазине и денег, которые пришлось выложить за картонных кукол. И тут развлечение сваливается как снег на голову. Нет, не как снег. Просто пошел снег.

Снег в августе.

Если бы сегодня утром, когда он уходил из дому, кто-то сказал Фиату, что выпадет снег, он бы покрутил пальцем у виска, дескать, ты, приятель, с приветом. Три месяца кряду жара давит и давит на все живое, — и на Фиата, — выдавливая последние капли мужества. Вот только вчера он очищал бельевую веревку от дохлых дождевых червяков. Хотел повесить сушиться выстиранные вещи, а они уже и так были почти сухие, чуть ли не в руках у него высохли. Червяки… он снимал их по одному, потом разложил рядком возле горшка с кустиком жасмина. Если хоть одного червяка еще не покинула животворящая сила, он зароется в землю под жасмином. Снег! Кто бы мог подумать…

Для дождевых червей что снег, что зной, — всё погибель. Зато Фиату весело. Он машет руками, на лету ловит снежинки, хватает их ртом, вдыхает. В голове Фиата приятный холодок. Вокруг тишина, и это — в разгар дня, да посреди главной торговой улицы. Припаркованные машины уже накрылись белым одеялом трехсантиметровой толщины. Фиат в летних туфлях, холод пробивает тонкие кожаные подметки. И вдруг, откуда ни возьмись — люди с лопатами. Дружно ринулись кромсать лопатами пышное белое тело, швыряют его куски на края тротуара, и между тротуаром и мостовой вырастает небольшой вал.

Три картонные куклы и картонные одежки разложены на обеденном столе. Фиату милее всех Джуди Гарланд, в коробке он обнаружил даже шляпку, зеленую, ее можно надеть на головку Джуди, для этого в шляпке сделана прорезь. Шикарно она выглядит в темно-зеленом коротком платьице, жаль, туфель не хватает, думает Фиат. Лишь у Джуди туфли не прилагаются, а нарисованы на ногах. У Авы Гарднер, смотри-ка, целых три пары, в том числе черные элегантные лодочки и зеленые туфли с красными носами. Увы, туфли Авы не подходят Джуди. У кукол все как у людей, думает Фиат. Можно ли Джуди в это время дня надеть длинное вечернее платье? Он бы вышел с нею в свет, пригласил ее на коктейль?.. Эти размышления прерывает скрежет ключа в дверном замке, — пришел Финценс.

— Привет!

С каких это пор он говорит «привет»? Или раньше он, здороваясь, тоже говорил «привет»? И вообще, здоровались ли они друг с другом? Фиат молча кивает, ответный «привет» застрял бы у него в горле. Прижав картонную Джуди пальцем, он толкает ее вперед по столу, платья и прочие одежки от этого разбегаются в стороны, точно волны, Джуди Гарланд — корабль, плывущий среди мусора, которого в море так много…

— Так, так. — Финценс даже не подходит ближе, стоит в дверях и смотрит на Фиата и кукол. — Опять, значит, играешь?

7. Dewevrei

Отличается очень быстрым ростом. Плодоносит даже в засушливые годы, произрастает на сухих почвах. Выращивается главным образом в Чаде, считается редким видом. Вкусом напоминает либерийский кофе.

— Послушай, я тут кое-что прочитал и обдумал, — говорит Финценс.

— Я на грани нервного срыва, а ты читаешь?!

— Я читал ради нашей пользы.

— Нашей? Чтение — это совершенно эгоистическое занятие, его цель исключительно личное удовольствие. Я страдаю, а ты читаешь!

— А ты ничего не забыл? Ты случайно не забыл, что деньги были мои, и телевизор мой?

Фиат чувствует, что жутко краснеет. Он закрывает лицо руками. Ну что за день, что за день… Снег в августе. Финансовый крах. Год, если не два придется работать Финценсу, чтобы компенсировать проигрыш Фиата. Можно подумать, долги — это род болезни, вирус, которым он заразил друга. Фиату тошно обо всем этом думать, он решает: хватит, к черту эти мысли, эти думы-раздумья. Он никого не хочет ни видеть, ни слышать, будет заниматься своими куклами, одевать их в красивые платьица, потом раздевать. И однажды все как-нибудь само уладится. Или рухнет. Но так или иначе ситуация разрешится, и он будет терпеливо ждать того или другого исхода. Будет сидеть за столом, как пришитый, никуда ни шагу. Разве что в окно поглядит.

На снег, выпавший вдруг, ни с того ни с сего и уже достигший полуметровой толщины, на рыхлый, пушистый снег, утром, едва рассвело, хлынули потоки дождя. И теперь вдоль обочин бежали ручьи, поблескивая возле фундамента дома в стиле модерн и под акациями на площади.

— Я читаю ради нашего спасения. — Голос у Финценса бодрый, похоже, у него, читателя, отсутствует талант читать чужие мысли. Он не замечает, что вот, человек сидит за столом и ему не до разговоров. Фиат закрывает глаза руками.

— Знаешь, какая у меня любимая книга?

Глаза не уши, Фиат все слышит и решает дать другу шанс. Ведь тот не виноват во всем этом свинстве. А если бы не их встреча в хранилище черепов, то Финценс и сегодня жил бы себе припеваючи. И Фиат, убрав ладони с лица, вяло интересуется:

— У тебя есть любимая книга?

— Пять месяцев ты живешь под моим кровом, но не позаботился узнать, какая у меня любимая книга!

— Ну, извини…

— Я назову тебе свою любимую книгу! Это Мультатули.

— Мультатули?

— Да. Перевод Штора. Издание 1901 года!

— Перевод?

— Я не читаю по-голландски.

— Не читаешь… по-голландски?..

— Не притворяйся идиотом. Книга называется «Макс Хавелаар». Будучи моим другом, ты мог бы иметь более широкий кругозор. Я придумал, как нам использовать достижения Макса Хавелаара, вернее, писателя Мультатули.

Тем временем Фиат успел трижды одеть и раздеть всех трех кукол. Теперь он возит Аву Гарднер и Джуди Гарланд туда-сюда по столу. На Аве синее платье-коктейль, коротенькое, с широкой юбкой, раньше принадлежавшее Джуди. Фиат, пребывая в глубокой задумчивости, уставился на непрестанно открывающийся и закрывающийся рот своего приятеля и толком не слушает. Он уже начинает догадываться, что этот с виду такой несерьезный рассказ о прочитанной книге будет иметь самые серьезные последствия, ох, думает Фиат, хоть бы подольше он меня не теребил…

И тут же получает упрек:

— Да ты совсем не слушаешь!

Как вообще можно сидеть с эдаким отсутствующим видом, да еще забавляться картонными куколками, когда другой человек обращается к тебе с серьезным разговором!

— Это серьезное дело. — Внушительно склонившись к Фиату, Финценс сильно прижимает его локти к столу. Так сильно, что Фиат и пальцем пошевелить не может; картонные дамы брошены полуодетыми. Не ослабляя железной хватки, Финценс продолжает:

— В каждом несерьезном деле не сразу различишь его серьезность, потому что с виду оно легкомысленно. Скажу лишь одно слово: кофе.

Финценс вещает менторским тоном. Кофе, наряду с колой, самый популярный напиток в мире. Кофейное зерно занимает второе место в рейтинге сырьевых товаров, которыми торгуют на биржах во всем мире, на первом месте — нефть. Суммарная площадь кофейных плантаций во всем мире сравнима с территорией Португалии. Кофе возделывают в пятидесяти странах, в Южной Америке под кофейные плантации свели леса на миллионе гектаров. Кофе считают одним из первенцев глобализации, и лишь немногие продукты питания могут похвалиться столь значительным влиянием на человеческую культуру. Если в античной древности доминирующим атрибутом культуры было вино, то начиная с Нового времени кофе задает тональность мысли и чувству. Эпоха Просвещения, Великая французская революция, — ничего этого не произошло бы без культурно-политической подрывной работы, проходившей в бесчисленных кофейнях крупных городов. Кофе и сам по себе является объектом политики, из-за него возникали войны, его спутники — рабство и принудительный труд, и даже в наши дни судьбы двадцати пяти миллионов крестьян и мелких фермеров — во всем мире — зависят от колебаний цен на кофе на товарных биржах.

— Вот это мы и должны использовать! Нам надо заняться торговлей кофе, по примеру мейнхера Дрогстоппеля. Ты только послушай, что говорит Дрогстоппель, этот прожженный капиталист: «И на Яве жареные утки сами в рот не летят. Нужно работать! А кто работать не желает, тот беден и останется бедным, и это вполне справедливо». Эксплуататоры и угнетатели трудового народа! Пора, — ты слышишь? — пора труженикам разогнуть спину и тоже заняться кофейным бизнесом. Пора нам этим заняться!