Читаем без скачивания S-T-I-K-S. Пройти через туман 4 (СИ) - Елисеев Алексей Станиславович

07. Вербовка

Дорохин посуровел, услышав моё заявление.

— Мне известно, что в решающий момент ты повлиял на решение восставших принять нашу сторону, — сказал он, сдвинув брови, — Также знаю и то, что зачинщиками беспорядков в Треблинке является ваша троица. Вы действовали отважно, своевременно и умело. Я не стану чинить вам препятствий и отпущу, но хотелось бы сделать вам предложение перед этим и выяснить пару неясных моментов. Идёт?

Я посмотрел на парней. Медведь кивнул, а Вождь прикрыл глаза. Получив молчаливое согласие крестников, кивнул.

— Мы здесь для этого, капитан…

— Но вы всё равно хотите уйти, так? Ты с этого начал. Почему такое отношение к нам? — крякнул наш интервьюер, — Мы никого не обидели, напротив, помогли, когда вы нуждались, оказали военную помощь.

— Алексей Семёнович, я в прошлом человек военный, на Северном флоте служил. Ходить кругами и плести словесные кружева не люблю, — ответил я, следя за тем, чтобы на лице не дрогнул ни один мускул, — Здесь мы только потому, что сейчас власть у вас. Иначе отправились бы по своим делам сразу после боя за лагерь. Отношение не может быть другим. Вы внешники, а внешники… С внешниками дел иметь нельзя. А тех, кто в таком замечен, тут называют мурами и не пускают на приличные стабы или без разговоров могут завалить при встрече.

— Я так понимаю, на «нормальных» стабах у вас поселения и торговля? — спросил он.

— В том числе, — согласился я, — Ещё семьи, друзья, работа, развлечения, жильё и жизнь вообще. Всё как в родном мире, только с учётом местных условий.

Капитан нахмурился и поджал губы.

— Нам нужно, чтобы кто-то отправился в погоню за двумя сбежавшими пиковыми на соседний кластер, — наконец, перешёл он к главному, — Я хочу предложить эту задачу вам.

— Неприемлемо, — сходу осадил я его, — Парни пусть сами за себя решают, а я отказываюсь.

Сразу подал голос Медведь:

— Я не пойду, но спасибо за предложение…

Краем глаза уловил, что Вождь отрицательно покачал головой.

— Вы же не выслушали, что я вам хочу предложить в оплату, — возразил Дорохин, — Дадим пулемётный пикап и… Скажем… Пять цинков патронов. Идёт?

— Нет, — отрицательно покачал головой я, — Извини, Алексей Семёнович. Ты в Улье, вероятно, недавно, поясню. Дело не в цене, а в том, что мы ситуативные союзники. А так… По разные стороны в принципе. Нас объединил на время общий враг и общий интерес. Работать на вас я не стану.

— Презираешь? — набычился Дорохин.

Мне совершенно не нравилось, куда повернул этот разговор, но отвечать что-то было нужно. Я пожал плечами.

— Нет. Почему я должен презирать тебя или твоих парней? Плохого вы мне не делали, не слышал чтобы где-то накосячили…

Пока капитан не успел ничего сказать в разговор вклинился Медведь:

— Мы благодарны ваша организация, — с сильным английским акцентом сказал он, — И ваша лично. Ваша начальство мочь нас пустить в расход всех, но не делать это. Спасибо. Ваша внешники, вы явиться за человеческий органы — наша органы. Мы преследовать ценить целостность наша организм.

Но офицер за стеклом не принял слова американца во внимание.

— Вот подумай, Орк, — холодно заговорил он, — Ты сам служил в своём мире на флоте. Не думаю, что это имеет решающее значение. Насколько я понимаю, миры имеют различия, но большая часть из них это те же яйца, вид в профиль.

Я кивнул, подтверждая его слова.

— Скажи мне, — продолжил он, — Будет русская морская пехота принимать участие в откорме и разборке людей на органы?

— В моём мире такое невозможно…

— Вот и у нас такое неприемлемо, — припечатал он, — Именно поэтому мы предлагаем всем оплату и условия для реабилитации всем сдавшим кровь и органы, которые потом восстановятся. Знаешь, почему я здесь?

— Откуда? Я не телепат, — пожал плечами я, — Это мне неизвестно.

— В Улье я потому, что моя дочь на той стороне сейчас в хосписе, — с каменным лицом пояснил он, — Как думаешь, был у меня выбор отказаться от этой командировки?

Я медленно покачал головой, оглушённый новостью. Как-то привык воспринимать всё со своей стороны. Внешники для меня всегда были кровавыми упырями. Никогда не задумывался над их мотивами.

— Неандертальцы тоже умели больше, чем кроманьонцы — наш вид человека разумного, — позволил себе не согласиться я, — Неандертальцы были выносливей и сильней. Они прекрасно охотились на мамонтов. Судя по всему, это были бойцы, ломавшие медведю хребет голыми руками. Мы все знаем, что с ними случилось.

Офицер молча смотрел на меня через стекло в упор.

— Те, кто не смешался с предками современных европейцев — вымерли. Вымерли сами по себе. Понимаешь? Менее приспособленные, но организованные стали более многочисленными и заняли лучшие и большие территории…

Сам поняв, что растёкся мыслью, я продолжил:

— Те, кто держался друг за друга — победили. Прятаться — не выход. Играть от обороны почти всегда проигрышная стратегия, — я пожал плечами, — Кто лучше, кто хуже приспособлен — покажет ближайший миллион лет эволюции. Я столько не проживу, потому не хочу ломать на эту тему голову. С этим пусть разбираются антропологи и генетики. Иммунные уже не люди. Мутанты — другие внешники нас так и называют. Мне жаль твою дочь, как и других детей, однако я не вижу ни единого способа, как могу помочь ей. Я не тот, кто может ей помочь, капитан. Если вам что-то нужно, делайте это сами.

Дорохин ухмыльнулся одними кончиками губ, но совсем не весело.

— Да ну? — хмыкнул он.

— Меня сидение под замком не делает счастливей… Да никого не делает! А выезжать на рейды через КПП по пропускам? Это вообще не вариант, — продолжал я, — Что дальше? Нас, как собак за любую оплошность будут сажать в ошейниках на цепь? А если завтра комендантом лагеря станешь не ты, а кто-то другой? И он в один прекрасный момент решит не выпускать, например, меня, так как я ценная динамо-машина, заменяющая собой атомный реактор?

Я перевёл дыхание и в звенящей тишине продолжил:

— Нет, капитан. Пока мы в лагере, мы под неусыпным надзором большого брата, так? Но какие у вас цели? Куда вы ведёте нас? Чего добиваетесь? Да, вы помогли нам расправиться с пиковыми. Спасибо. Но меня не покидает подозрение, что вы и датчане банально боретесь за власть в регионе? — я пожал плечами, — Сражаться я буду только за себя и своих, а их по пальцам рук можно пересчитать, и ещё останется. Я сам по себе.

Пока я выдохся и замолчал, инициативу вновь перехватил Медведь.

— Что с ваша дочь? — уточнил он.

Я понял, что вопрос задан с подвохом. Мой крестник пытается применить свой новоприобретённый Дар ментата. Ведь в хосписе можно разным заниматься, например быть главврачом или санитаром. Да мало ли?

— Белокровие…

— Это опасная… — он замешкался, подбирая слово, — Эээ… Недомогание…

— Это смертельная болезнь, американец, — возразил ему капитан, — Доктора дают прогноз в три года. Это моя личная драма, а знаешь, сколько ещё неизлечимых детей в том хосписе? А сколько по стране таких заведений?

— Много, — упавшим голосом ответил Медведь, — Очень много.

— Да, много… Но заметь, мы органы из иммунных не вырезаем без их на то согласия, — надавил Дорохин, — Мне нужны выносливые, сильные и приспособленные к местным реалиям рейдеры не для того, чтобы охотиться на людей. Со спасением свежаков с перезагрузившихся кластеров и Гамлет справится.

— Гамлет? — вяло поинтересовался я.

Как-то не вязалось это с образом положенца. Чтобы он по собственной воле начал сотрудничать с властями.

Капитан кивнул.

— Он согласился…

Мне хотелось как можно быстрей завершить этот разговор и убраться на все четыре стороны.

— Вот видите? У вас есть Гамлет и его парни. Было очень приятно поболтать, но пожалуй, что нам пора…

— Погоди, — остановил меня офицер, начавший рыться в ящиках своего стола, — Ты знаешь, что это такое?

Перед ним на столешнице появился полиэтиленовый пакет. Я не сразу понял, что это.