Читаем без скачивания Сапфировая скрижаль - Жильбер Синуэ

Она судорожно сжала краешек простыни. Она больше не могла. Это приключение превратилось в кошмар. Если бы только она могла довериться Варгасу и избавиться от этого тяжеленного груза! Лгать, лгать, снова лгать. Доколе? Мануэла пыталась утешиться мыслью, что на этот час Изабелла с Торквемадой уже должны были ознакомиться с ее посланием.

Стук в дверь заставил ее подскочить. Мануэла быстро встала и уселась на краю постели, постаравшись принять самый спокойный вид.

— Войдите, — спокойно произнесла она. Дверь открылась, и на пороге появился Варгас.

— Лошади уже оседланы, пора ехать.

Мануэла тут же вскочила и начала собирать вещи.

— Как вы думаете, поездка будет долгой? — Она задала этот вопрос не только чтобы собраться с мыслями, но и желая заполнить паузу.

— Боюсь, что да. До Теруэля более ста лье. — И он неуверенно добавил: — Должно быть, вы очень устали.

— Нет… Впрочем, да.

Не смея глянуть на него, она складывала вещи. Варгас некоторое время наблюдал за ней, затем так же неуверенно произнес:

— Я… Я пойду предупрежу Саррага с Эзрой. Послышался звук шагов. Мануэла чуть напряглась, ожидая услышать щелчок закрывающегося дверного замка, но ничего не услышала. Она удивленно повернулась и обнаружила, что Варгас все еще здесь, но буквально в полушаге от нее.

— Я уже ничего не понимаю… Не знаю, на каком я свете. Все так перепуталось…

— А у нас есть выбор? Нас не только люди разъединяют. Между вами и мной есть куда более серьезное препятствие. Для вас. — Она специально сделал упор на слове «вас». И ему послышался в этом упрек.

— Я священник! — Дрожь его голоса выдавала куда большее, чем слова.

— К чему нам мучиться? Зачем возвращаться к тому, что и так нам уже известно? Я принадлежу вам. Вы принадлежите Церкви и Богу.

Он устремил взгляд куда-то сквозь нее, будто и не видел ее вовсе, а смотрел на что-то невидимое позади нее, где-то далеко.

— Да, Мануэла, я принадлежу Богу, в этом нет никаких сомнений. Всей душой, всем сердцем… — И едва слышно договорил: — Но Церковь… Принадлежал ли я ей вообще когда-нибудь?

Мануэла, захваченная врасплох этими словами, чуть не села. Она поклялась себе быть сильной. Нет. Ставки слишком высоки, а от возможных последствий голова идет кругом. Взяв себя в руки, Мануэла решительно затянула завязки кожаной сумки и объявила:

— Я готова.

Фра Альварес под пристальным взглядом Великого Инквизитора закончил свой доклад Эрнандо Талавере о повороте дела. На протяжении всего рассказа Торквемада сохранял полную неподвижность, словно окаменел. Но внутренне он ликовал. А зря. Инквизитор не мог знать, что Альварес обо всем сообщил Талавере еще вчера.

Едва воцарилась тишина, как Торквемада взял слово:

— Итак, фра Талавера… Как видите, я был прав. Мои опасения были небезосновательны.

— Я выслушал этот рассказ с большим интересом. — Исповедник королевы был совершенно невозмутим. — Вы удивитесь, но он лишь подтвердил мое первое впечатление. Я по-прежнему не вижу даже намека на заговор.

— Но… Скрижаль…

— У Совета Инквизиции есть дела поважнее, чем заниматься какой-то байкой.

Лицо Великого Инквизитора побелело. Он усилием воли постарался сохранить спокойствие.

— Позвольте сказать вам, фра Талавера, что ваше заключение кажется мне несколько…

— Легковесным?

— Скажем… поспешным. Есть одна проблема, в которую вы не попытались вникнуть поглубже.

— Наверное. Как только я прихожу к выводу, что имею дело со сказкой, то не считаю нужным вникать глубже. Вся эта история с сапфировой Скрижалью просто смешна. Простите меня, но мне трудно представить Господа Всемогущего, занимающегося такого рода экзерсисами.

Торквемада едва заметно наморщил лоб.

— Господа следует опасаться, фра Талавера. Он еще может нас удивить. Потоп, Вавилон, Содом и Гоморра, Лотова жена, обратившаяся в соляной столп, манна небесная, расступившиеся воды Красного моря, казни Египетские — список божественных чудес, бросающих вызов человеческой логике, велик. У Бога своя логика. Он ЕСТЬ. Вспомните…

— Хорошо, — буркнул Талавера, стряхивая с сутаны воображаемую ниточку. — Тогда назовите мне конкретную причину, почему Инквизицию должна интересовать эта сапфировая табличка.

— Речь идет о судьбе Испании, — с драматической ноткой в голосе проронил Торквемада.

Он встал с кресла, охваченный лихорадочным возбуждением.

— Представьте себе! Вообразите хотя бы на минутку, одну-единственную, что эта Скрижаль существует. И представьте, что она действительно несет послание Бога человечеству. Тогда мы можем оказаться перед лицом весьма опасной альтернативы: либо послание подтвердит превосходство христианства, либо отвергнет его в пользу ислама или иудаизма. Если несчастным образом приключится второе, то тогда нам останется лишь молиться за наши души и гибель Испании. Это будет означать, что все, во что мы веруем, все, за что мы сражаемся на протяжении веков, окажется бессмысленным! Уничтоженным! Да к тому же мы еще и будем прокляты, потому что еретиками окажемся мы. — Он вперил в Талаверу горящий взор. — Я говорю вам о конце света! О триумфе абсурда! Космической ошибке! Крестовые походы, Гроб Господень, соборы, Рим, буллы, эдикты, рождение, смерть и воскресение Господа нашего Иисуса Христа, святые, мученики… Сплошная ошибка! — И Торквемада повторил чуть ли не по слогам: — Я говорю о конце света!

Талавера и бровью не повел. На протяжении всей этой пылкой речи он сохранял олимпийское спокойствие.

— Маловер, — ледяным тоном уронил он. — Неужели вы до такой степени сомневаетесь? Вплоть до того, чтобы помыслить, что жизнь и смерть Господа нашего Иисуса Христа может оказаться… ошибкой? Если действительно — чего я и на секунду не могу себе представить — такая возможность существует, то тогда нам не останется ничего другого, как заплатить за нашу ошибку и каяться до скончания времен.

Великий Инквизитор отшатнулся словно в испуге.

— Вы готовы рискнуть увидеть крах Испании и всей христианской цивилизации?

— Да. Ничтоже сумняшеся. Если и они до такой степени ошиблись, то ни та, ни другая не заслуживают дальнейшего существования. Нельзя любой ценой и до бесконечности поддерживать ересь лишь ради того, чтобы потешить гонор и тщеславие.

— Никогда! — вскричал Торквемада. — Никогда не допущу, чтобы этот день настал!

— А как вы можете этому помешать? Ведь не станете же вы в самом деле противится замыслу Божьему?

— Нет. Но помешать замыслам человеческим мне вполне по силам.

— Вы собираетесь их арестовать… — констатировал Талавера.

— О нет! Это было бы весьма глупо. Поступи я так, мы потеряли бы шанс наложить лапу на эту Скрижаль. Потому что, фра Талавера, если я только что говорил о худшем итоге, сие вовсе не означает, что я отрицаю возможность лучшего исхода. Я имею в виду подтверждение превосходства христианства. Потому что если мы получим доказательства этому, то все окажется в точности наоборот. Какой реванш! Какая победа над всеми этими варварами!

Торквемада быстро обошел стол и уселся в кресло.

— Именно поэтому я и не стану арестовывать этих типов. Сперва подожду, когда они приведут меня к сапфировой табличке. А там, в зависимости от того, что мы обнаружим, я приму решение.

Талавера проявил некоторые признаки интереса.

— Я не очень понимаю, как вы сможете это сделать, не вызвав у них подозрений.

— Вы забываете о донье Мануэле. Она будет и дальше нас информировать. И благодаря ей мы скоро узнаем, где спрятана Скрижаль. — Он наклонился к отцу Альваресу, хранившему растерянное молчание. — Вы ведь поручили Мендосе уведомить ее, не так ли?

— Конечно, фра Томас. Самое позднее завтра он разыщет сеньору.

— А королева в курсе? — поинтересовался Талавера.

— Да, — ответил ему инквизитор.

— И она дала добро?

— Ни секунды не колеблясь. Мне не составило никакого труда убедить ее в возможности той самой угрозы, которую вы отказываетесь принимать во внимание.

Талавера резко выпрямился:

— Вы приняли решение, и вы начали претворять его в жизнь. Мои советы вам совершенно ни к чему. Позвольте мне удалиться.

Великий Инквизитор тоже поднялся.

— Не беспокойтесь. Я полностью уверен, что мы одержим победу.

Талавера не ответил. Он медленно направился к дверям и, уже взявшись за ручку, спросил:

— Вы знаете такого персидского поэта — Омара Хайяма? Торквемада покачал головой.

— У него есть стих, который мне очень нравится. Наверное, я вспомнил его сейчас из-за этой скрижали: «В небесах я искал геенну и рай, аир и скрижаль. Спросил я творца, и ответил Аллах: В тебе это все: геенна и рай, аир и скрижаль…»

Легенда гласит, что армия Альфонсо II должна была защищать долину Турий от мавританской кавалерии. Арабы, прежде чем пойти в атаку, пустили вперед себя быков, привязав к их рогам горящие факелы. Один бык с горящими рогами отстал от стада и без всякой видимой причины остановился на вершине одной из возвышавшихся над долиной гор. И это было тут же воспринято христианской армией как небесное знамение. И действительно, случаю было угодно, чтобы за несколько дней до этого Альфонсо приснился вещий сон: там, где появится бык, сияющий, как звезда, он должен построить город. Таким образом и возник Теруэль. Кирпичные домишки и зубчатые стены города возвышались на берегу реки Турий между холмами и головокружительными скалами.