Читаем без скачивания Легенды Соединённого Королевства. Величие Света - Владимир Игоревич Ашихмин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ладно, веди меня к своему детищу, – благосклонно отозвался я.
– Ты не пожалеешь! – с жаром произнёс Гамбальд.
Идти пришлось недолго. Прошлепав по извилистому коридору, облагороженному картинной эстетикой, я вслед за Гамбальдом затормозил там же, где и мой провожатый, у трех холстов, два из которых были уже окончены, последнего же кисть еще не касалась. Вспученная грибная поросль первого детища Гамбальда и впрямь поражала воображение. Я даже присвистнул, настолько тонко и изящно студент запечатлел свою задумку на полотне. Цветные хороводы, кружащиеся по светлым шляпкам лисичек, светотени и малюсенькие божьи коровки, с миловидными пятнами на спинках, привели меня в восторг! Другой, не менее впечатляющий рисунок, нет, не так, – впечатляющий «мир» состоял из россыпи капелек, струящихся по стеклу, за которым пряталась одинокая свечка с приникшим к ней старцем. Старец разглядывал, что кроется за ливнем, бьющим в окно.
После пятиминутного созерцания я поднял большой палец вверх. Мне, правда, понравилось.
– Ты молодец, – искренне похвалил я.
– Их еще никто не видел. Ты первый.
– Не понимаю, почему Рюи сказал, что ты плохо учишься.
Гамбальд смущенно и как–то странно заулыбался:
– Те мои работы не так хороши, как эти.
– Почему? – осведомился я.
– Ну как почему, почему, – вновь заулыбался Гамбальд, отходя от меня на шаг и засовывая руку за пояс. – Понимаешь, раньше, не так давно, я умел выводить только гусениц да птиц, но вот неделю назад все сильно изменилось. Я наткнулся на одну штуку, теперь помогающую мне ваять изображения.
– Что за штука? – нахмурился я. – Какая–то особая кисть?
– Почти, колдун, почти, – извлекая из штанов кусок деревяшки, отозвался Гамбальд.
Он направил ее на меня… Вырвался луч света, и мое тело словно превратилось в тысячи красок. Я как будто размылся и сделался маслянисто влажным.
– Волшебная палочка! – оповестил меня Гамбальд о том, что я уже и так понял без него. – Необычная! Рисовальная!
Я двинулся вправо, но чуть не расплескал своё естество. Лик Эбенового Ужаса, который я попытался мысленно возжечь, обзавелся набухшей оранжевой кляксой.
– Не трепыхайся, колдун. Ты мне нужен целёхонький.
Я выпустил в Гамбальда эссенцию из посоха. Гулко чмокнув, она сорвалась с Лика Эбенового Ужаса и медленно, очень медленно, как бабочка, запарила к моему врагу. С полуумешкой Гамбальд отклонился, и моя цветастая капля томно брякнулась в стену, размалевав ее во всевозможные оттенки рыжих тонов. Гамбальд нахмурился.
– Не безобразничай! Оттирать тут еще за тобой придется теперь целую вечность!
– Что ты со мной сделал? – пробулькал я. Мой голос походил на чавканье грязевого источника.
– Я тебя раскрасил, – отозвался Гамбальд, деловито прищуривая большие голубые глаза. – Ты станешь моей новой картиной (студент ткнул пальцем в чистый холст), но мне надо решить, что на ней изобразить в дополнение к тебе. Поэтому ты пока составишь компанию доверчивому Джози (Гамбальд кивнул на изображение дряхлого старика, прячущегося за окном). Посидишь с ним, поболтаешь, скучно вам не должно быть.
Гамбальд потянулся всем телом, а я, пребывая в состоянии аморфности только и мог, что каким–то чудом удерживать себя целым. С меня текли ручьи – красные, синие, фиолетовые и коричневые. Они покрывали собою пол и заливались в трещины и выщерблены. Подо мной набиралась радужная лужа. Великолепно! Ощущения, что я испытывал, были, мягко говоря, мне внове.
– Ну? Готов? – дружелюбно спросил Гамбальд, направляя на меня волшебную палочку вновь.
–Погоди!
– Что такое? – деловито осведомился мой заклинатель. – У тебя есть вопросы к мастеру художнику? Так и быть, отвечу на один единственный. Ты заслужил.
– Откуда у тебя она?
– Палочка–то? Гамбальд подкинул артефакт и ловко поймал его другой рукой. – Джози. Все он. Джози – это наш закупщик сырья в Академии. Мы с ним сдружились, и перед тем, как Стампи Шклир послал его в Ильварет договариваться о поставках акварели, он заглянул ко мне в комнату. Поболтав о том, о сем, мы уже стали прощаться, как Джози и говорит: «Ты мне стал как сын, Гамбальд, хочешь, я отведу тебя посмотреть кабинет Икки Тира? Сделаю тебе приятное перед отъездом». Отмечу, колдун, что покои любимого тобою художника являются у нас вроде как музейного, закрытого помещения, куда, нас школяров, не пускают. Я, естественно, согласился. И когда мы пришли и Джози снял замок…
Гамбальд присвистнул.
– Сколько там всего! Неоконченные наработки, задумки, древние рамы! Я бродил, вздыхал и ахал, а потом, когда пожилой Джози отвлекся на барабанящий в стекло дождь, мне захотелось посмотреть, что находиться в рабочем столе Икки Тира. Я быстро отодвинул ящик и среди перьев, листков и запечатанных баночек увидел её.
Гамбальд поднес волшебную палочку к моему расплывчатому носу.
– Я взял её и мне как будто кто–то прошептал: «Нацель меня на Джози». Не задумываясь, я сделал это. Луч света, сорвавшийся с кончика деревяшки, превратил закупщика в нечто похожее на тебя. Ага, а потом голос снова пошушукал: «А теперь повели мне создать новый шедевр». Я сказал голосу: «Давай!», и Джози влился в пустующую холстину, а вместе с ним и горящая свеча и слякоть за окном. То была та самая гроза, что затопила «Мазню-Возню2, кстати. Схватив портрет, я побежал к себе в коморку. Затем, когда меня назначили прибраться галерее, я перетащил своего «друга» сюда.
– Замечательно, – отозвался я, кумекая, о том, как мне теперь быть.
– Грибы тебе тоже понравились? – склоняя голову на бок, спросил Гамбальд. – Их мне тоже волшебная палочка подсказала в воображении, но ты…
Гамбальд погладил своё приобретение.
– Она говорит, что ты ей сразу пришелся по вкусу. Она еще сказала: «Вот он, наш будущий триумф!»
– Как мило.
– Агась, мило, очень мило, согласен. Ну, все, мы с тобой наговорились, ведь, так? Давай уже тебя отправим в твой временный домик, к Джози. Палочка того просит.
Гамбальд очертил круг волшебной палочкой и все краски, из которых я состоял, будто бы сжались. Я вобрался в шар и горячим комком врезался в холст с Джози. Ощущения, что мне довелось испытать при этом, были похожи одновременно и на переход в Гамбус на спине Фарганорфа, и на путешествие в «лучезарных скорлупках» Нифиль. Меня расщепило на тысячи капелек и втянуло в реальность столь искаженную, что поначалу мне показалось, что все состоит из каких–то штрихов, линий и округлостей. Голова кружилась, меня тошнило, но я вновь стал самим собой. Больше не было той густой влаги, из которой всего минуту назад я полностью состоял. Я – это снова я, только вот, где… Я был в кабинете, это точно. Массивные шторы, резной стол, канделябры с завитками огарков, мольберты, кресла, обитые кожей, всякая всячина на полках. У подоконника стоял сгорбленный старичок. При моем появлении раздался
