Читаем без скачивания Потерянные в прямом эфире (СИ) - Евстигнеева Алиса

Его принесли сразу, как только меня перевели из послеродовой в отдельную палату, оплаченную Ключевским. Самого Игоря к нам пока не пускали, поэтому приходилось рассчитывать только на себя и медсестру, которая поначалу суетился возле меня, объясняя, что и как. Я заворожённо кивала и не сводила глаз с новорождённого. Тело ныло от боли и напряжения, но всё это меркло перед опасением всё испортить. Поначалу я даже не решалась взять его на руки, словно одно неловкое движение — и обязательно случилось бы непоправимое.

Первая попытка приложить его к груди под строгим надзором медсестры так и закончилась ничем, молоко не пришло.

 — Бывает, — оптимистично улыбнулась женщина. — Время ещё есть, а пока будем кормить его смесью.

Я согласно качнула головой, невольно записывая неудачу в список того, что пошло не так. Пунктов там было предостаточно.

Впрочем, всё это ушло на второй план, когда мы остались вдвоём.

Ребёнок спал, а я… никак не могла осмыслить случившееся.

Я родила.

И пусть у меня было восемь месяцев на то, чтобы подготовиться к этому событию, всё равно оказалась не готова. Преждевременные роды припечатали меня гранитной плитой.

Пережитый страх потерять его неожиданно перевесил всё.

Ценность человеческой жизни я понимала и до этого, особенно после бабушкиной смерти, но ещё никогда чья-либо судьба не была в моих руках.

Каждое движение, звук, вздох ребёнка заставляли сердце замирать. Арсений спал, я судорожно вслушивалась в его дыхание и думала, что схожу с ума. Это тоже давило. Разве так себя должна чувствовать новоявленная мать? А как же радуга и скачущие единороги?

Время тянулось как резиновое. С определённой периодичностью заглядывала медсестра, заставляя меня снова и снова пробовать прикладывать ребёнка к груди. Но результат всегда был един: измучив мой «пустой» сосок и себя, ребёнок заходился в требовательном крике, после чего мне уже выдавали шприц со смесью. Оставалось только удивляться, откуда в создании, которому был десяток часов от роду, находились силы на то, чтобы издавать такие настойчивые звуки.

— Нужно поспать, — велела мне врач во время обхода на следующий день. Я послушно кивала головой и продолжала бдеть над Арсением. Иногда он просыпался и требовал к себе внимания, из-за чего каждый раз хотелось выть. Молоко так и не пришло. Меня уже грозились начать поить седативными, когда усталость взяла своё и я просто провалилась в пустоту.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

***

 Проснуться никак не получалось. Сначала была чёрная мгла, манившая своим покоем и забытьём. И всё было бы хорошо, если бы не навязчивая мысль, дрейфующая где-то на задворках сознания, которую мне никак не удавалась поймать за хвост. Поймать и рассмотреть, будто я забыла о чём-то очень важном. А потом через туман сна до меня долетел звук, очень смахивающий на мяуканье. Удивление. Испуг… и меня буквально выкинуло из сна в эту реальность.

Резко распахнув глаза, я подскочила на кровати. Низ живота тут же обдало тупой болью, напоминая о случившемся. Ребёнок!

Крутанув голову в бок, я… выдохнула с облегчением.

Игорь, одетый в белый халат, стоял возле детской кроватки и держал ребёнка. Тот казался ещё меньше обычного в больших мужских руках. Но больше всего мне запомнилось выражение лица Ключевского: спокойное, сосредоточенное и до невозможного полное любви, что сквозила в каждой его чёрточке — мягкой улыбке, светлых глазах с лёгким прищуром, ямочках на щеках. Он смотрел на сына так, как никто и никогда не смотрел на меня. Даже у бабушки во взгляде сквозило всё чаще беспокойство за меня, чем такое вот всепоглощающее и всепринимающее обожание.

Он смотрел на него ТАК, что я невольно ощутила себя лишней в палате, как если бы подглядывала за чем-то очень интимным.

Опять потянуло рыдать. Это ведь глупо — ревновать… к собственному ребёнку?

Невольно шмыгнула носом, и только сейчас Игорь перевёл взгляд на меня.

— Привет, — хрипловато шепнул он, растягивая губы в тёплой улыбке.

Я кивнула головой, но так и не смогла выдавить из себя не звука, лишь посильнее обхватила себя за плечи. Ключевский  задумчиво и очень внимательно посмотрел на меня, мне даже стало неловко. Несмотря на счастливое сияние в его глазах, выглядел он уставшим.

Игорь положил ребёнка в кроватку, на прощание проведя пальцем по детскому лобику, и, чуть задержавшись возле сына, словно нехотя отойдя от него, присел на край моей кровати.

Чуть сдвинулась в сторону, давая ему больше места, а на самом деле попросту боясь соприкоснуться с ним. Будто рождение Арсения обнулило всё, что было.

— Ты как? — всё так же негромко поинтересовался Игорь Валерьевич.

Я безмолвно пожала плечами.

Как-то.

— Врач говорит, что ты почти не спишь.

— Врут, как видишь, — попыталась отшутиться я.

— И не ешь, — не клюнул он. — Продуктов привёз тебе, — кивок в сторону маленького холодильника.

— Спасибо.

Он промолчал, продолжая рассматривать меня. На мгновение представила, как выгляжу со стороны, и, чертыхнувшись, натянула себе на голову одеяло.

— Не смотри, я страшная…

— Дурочка, — усмехнулся он, неожиданно притянув меня к себе. Его подбородок лёг на моё плечо, а губы коснулись одеяла как раз в том месте, где находился мой висок. — Ты чудесна.

Чудесна. Слово-то какое странное.

— Спасибо тебе.

— За что? — хмыкнула я из-под одеяла, уже предвидя ответ.

— За сына.

Ага, мавр сделал своё дело...

— Ещё на машину наклей.

— А хочешь?

— Только через мой труп.

Игорь негромко рассмеялся:

— Тогда я воздержусь. Ты нам нужна.

Нам.

— Наверное.

— Что-то мне твой настрой не нравится. Ну же.

Рука Игоря забралась мне под одеяло, неожиданно откинув его в сторону. Я повалилась на мужчину, уткнувшись своим лбом в его и только сейчас обнаружив изменения, случившиеся с Ключевским за те дни, что мы не виделись.

Провела пальцем по его виску.

— У тебя волосы седые появились.

— Недавно у меня была самая длинная ночь в жизни.

***

Выписали нас через пару дней. Несмотря на то, что Арсений был на искусственном питании, он даже умудрился набрать немного в весе. Я вроде бы пришла в чувство и больше не ощущала себя восставшим зомби.

Из роддома Игорь встречал меня с огромным букетом цветов и корзинкой, полной шоколадок «Алёнка». Арсению достался красивый голубой конверт с синей лентой и новенькая автолюлька.

Первые две недели Игорь провёл в отпуске, всеми силами помогая мне с сыном. Как раз прилетели его родители из Германии, и моё участие в жизни ребёнка было сведено к минимуму. Да и без грудного кормления во мне не было особой необходимости, поэтому все вокруг вдруг озадачились моим отдыхом, всё время советуя то поесть, то поспать.

Эмма Робертовна — мама Игоря — беспрестанно вздыхала на тему моей худобы и всё время удивлялась, как в такой худенькой мне умудрился поместиться такой богатырь. На богатыря Арсений вообще не походил ни разу, вес всё так же приходил к нему медленно, но для новоявленных бабушки с дедушкой их внук был самый-самый. Завалив наш дом кучей детских вещей на все случаи жизни, они каждый день восхваляли детёныша, рассказывая о том, как им повезло иметь такого чудесного внучка.

В такие моменты во мне просыпалась тоска по собственной семье с навязчивыми мыслями о том, что моя мать никогда так и не узнает, что стала бабушкой.

Самые старшие Ключевские восприняли меня благосклонно. Когда я впервые встретила их на пороге квартиры, Игорь как раз привёз родителей из аэропорта, они даже вздохнули с облегчением, должно быть вообразив себе всякие ужасы. А это всего лишь была я — тощая и невесёлая, но предельно вежливая и услужливая, отчаянно пытающаяся понравиться им.