Читаем без скачивания Манхэттенский ноктюрн - Колин Харрисон

– Не могли бы мы найти время, чтобы поговорить с глазу на глаз?

Мансон бросил взгляд мимо меня на улыбающегося коротышку, и тот одним движением бровей передал «да».

– Давайте перейдем в соседнюю комнату.

Я представился и объяснил, что до меня дошли кое-какие неподтвержденные слухи о его совместной деятельности с Саймоном. Я сказал, что не поверил им, потому что они были уж слишком странными, но поинтересовался, не можем ли мы обсудить это в нескольких словах.

Голос Мансона звучал совершенно спокойно:

– Что в ваших словах вранье?

– То, что я не верю слухам.

Ему надо было успеть на самолет в Гонконг, но он предложил мне ехать вместе с ним в аэропорт имени Джона Кеннеди.

– Ведь я знал Саймона лучше, чем кто-нибудь другой. Мы много времени проводили вместе. Массу времени.

– Должно быть, тяжко было, когда он умер?

– Тяжко. Очень тяжко.

Мы вышли на улицу и поймали такси. Мансон опустил стекло, достал сигарету с марихуаной и закурил. Он заметно успокоился, и это было очень кстати, потому что я собирался броситься в атаку.

– Кэролайн утверждает, что вы с ним были очень близки.

– Мы делали кое-что.

– Я что-то слышал о том, что вы с ним вместе снимали какие-то ленты.

Он рассмеялся:

– Да, ходили и такие слухи.

– Бурные времена, ну и так далее.

– Весьма бурные.

– Вы когда-нибудь показываете их зрителям?

– Эти ленты?

– Именно их.

– У меня их нет.

– А где же они?

Он ослабил узел галстука:

– Пропали.

– Вот как!

– Говорю вам, они пропали. – Он покачал головой, сожалея об их трагической судьбе. – Да, приятель, масса людей отдала бы последнее, что у них осталось, чтобы увидеть эти ленты. Всякие дикие выходки в исполнении Саймона Краули. Поверьте, на студии уже занимались поиском этих пленок. Саймон вроде бы работал над новым проектом, и там поговаривали, что он, возможно, делал какие-то съемки портативной камерой, а это – бред чистой воды, но они поручили своим людям заняться этим делом. И если уж студия не сумела разыскать эти пленки, значит, не сумеет никто.

– А что же все-таки с ними случилось?

– Не знаю. Саймон никогда не говорил со мной об этом. Нет, вру, раз или два он упомянул о них, но я ни разу их не видел, хотя хотел бы посмотреть… ведь я, знаете, собаку съел на этом деле и здорово во всем таком разбираюсь.

– А нет ли их, случайно, в имущественном фонде?

– Вы хотите сказать, не оставил ли он их кому-то? Нет, это нереально. Кому он, собственно, мог бы их оставить?

– Ну, не знаю, жене, например?

– Кэролайн? Исключено.

– Почему? Она же как-никак его жена.

Билли покачал головой:

– Да при чем тут это, поймите же наконец, я часто бывал с ним рядом. Он трахал массу девчонок. А на Кэролайн он женился только потому, что ему, видите ли, было интересно это проделать. Ну вот она и стала таким интересным объектом, неужели не ясно? Что-то вроде головоломки, с которой он мог забавляться. Но он и не думал брать на себя роль мужа. К тому же они и знали-то друг друга всего месяцев шесть или около того.

– Вы с Саймоном часто отлучались из дома?

– Тысячу раз.

– Чем вы с ним занимались в день его исчезновения?

– В тот день меня с ним не было.

– А где же вы были?

– Я летел в Гонконг, как сегодня вечером, например. Приходится много ездить.

– Почему вы не сказали в полиции, что видели Саймона в тот день, когда он исчез?

– Потому что я его не видел.

– Позвольте вам не поверить.

– Знаете что? – сказал он миролюбиво.

– Что?

– Я не видел его в тот день, когда он исчез.

Мы продолжали свой путь. Таксист время от времени поглядывал в верхнее зеркало.

– Я мог бы рассказать вам о своих проблемах, – сказал я, – но от этого вам вряд ли станет легче.

– Расскажите мне о своих проблемах.

– Дело в том, Билли, что я видел все эти ленты. Понимаете? Все ленты Саймона.

Он воззрился на меня:

– Ну и что? Что-то я вас не понимаю!

– А то, что я видел эти ленты и могу это доказать.

– Да ну?

– На пленке снят район Вест-Сайда, похоже на Десятую авеню и Сорок шестую улицу. Вы с Саймоном мотали круги на лимузине в поисках телки. Вы остановили машину, сняли девицу, и лично вы сторговались с ней на пять долларов. Потом вы вылезли из машины, а Саймон остался там трахать ее. Когда они кончили, вы вернулись обратно, а потом вдвоем куда-то уехали.

– Было такое дело.

– Я и говорю.

– Ну и что из того?

– А то, что это одна из пленок.

– Ну, блин, вы меня достали! – Он злобно улыбнулся. – Подумаешь, он видел одну из пленок Саймона! Откуда вы взяли, что вам дозволено являться без приглашения на одно из моих совещаний и…

– Другая пленка, – прервал я его, – та, что относится к делу, снята изнутри фургона. Фургон стоял в парке Томпкинс-сквер еще до беспорядков, учиненных толпой скваттеров и бродяг, и находился там во время всей этой заварухи. Фургон был установлен таким образом, что важнейшее событие во время этих беспорядков оказалось заснятым на пленку через заднее окно. Вы находились в фургоне вместе с Саймоном. Камера брала вас обоих, так что ваш голос записан отчетливо. Вы знаете, о какой пленке я говорю, Билли. Даже если вы никогда не видели ее, вам известно, о какой пленке идет речь. Я знаю, что вы помните ее, потому что никто не смог бы забыть такую картину, как полицейского бьют по голове бейсбольной битой. Один удар, и он падает сраженный. Вы видели это, Билли, вы видели это собственными глазами и даже высказались по этому поводу. Но это произошло. Чернокожий коп был убит белым подонком, ударившим его бейсбольной битой, и вы видели, как он это сделал. Вы наблюдали. И читали газеты на следующий день. Возможно, вы даже прочли мою колонку. Вы видели новости. Вы и Саймон – оба.

– Он сказал, что собирается использовать ее в фильме. Он говорил, она настолько удачная, что он просто должен ее использовать.

– Ладно.

– Все в порядке?

– Да.

– Что вы хотите сказать этим «ладно»?

– Я хочу сказать, что вы можете сообщить об этом копам.

– С какой стати?

– Потому что именно теперь их это очень интересует. Им известно об этой пленке, Билли. Я рассказал им о ней, но еще не передал ее им. Мы ведем переговоры относительно условий, на которых они могут получить ее от меня. Понимаете, пленка разоблачает убийцу. Теперь они смогут арестовать его и предать суду. Помощнику окружного прокурора нужно будет представить цепочку хранителей или владельцев этой пленки, или он будет размышлять, как ее вычислить. Затем им потребуется вызвать меня в суд и идентифицировать как человека, передавшего им пленку. Они расспросят меня, от кого я получил пленку, и так далее. Так вот, я не хочу выступать в качестве свидетеля. Как журналист я в этом не заинтересован. Где-то там, в этих инстанциях, меня спросят о вас. Разговаривал ли я с вами, знали ли вы о пленке, ну и тому подобные вещи. Ведь копы понимают, что я должен был спросить вас, почему вы ничего не сообщили им о пленке. И мне придется сказать им, что «да», я действительно говорил с вами о пленке, и что вы, Билли, рассказали мне то, что я сейчас от вас услышал, а именно следующее: «Он сказал, что собирался вставить ее в фильм и что она настолько хороша, что ему, возможно, просто придется воспользоваться ею». Ведь это же ваши слова. Вы заявили это буквально минуту назад. Я не записывал этого ни в блокнот, ни на магнитофон, но, Билли, я же все помню. Знаете, у меня хорошая память, я помню чужие слова годами. Итак… на чем мы остановились? Ах да. Итак, если я перескажу копам все, что вы мне сказали, они заявят: «Ё-моё! Это же признание в осведомленности. Этот самый Уильям Мансон утаивал сведения об убийстве полицейского». А вы знаете, Билли, что они за это с вами сделают? Вы когда-нибудь смотрели в глаза Руди Джулиани? А вам не приходит в голову, что вы окажетесь в тюрьме штата в Аттике, рассказывая басни о вашем дельце с затонувшими сокровищами и, возможно, подстраивая так, чтобы сокровища какого-то другого парня пошли на ваши авантюры. Возможно. Возможно, вы сумеете выкрутиться. Но газеты сожрут вашу репутацию, Билли. Я выдам такой вот сенсационный заголовок: «Инвестиционный банкир скрыл убийство полицейского». Это первая страница, Билли. Это Том Бреко, Си-би-эс «Ивнинг Ньюз», Си-эн-эн. «Вэнити Фэр» сделает на эту тему сюжет, выпотрошит в своих интервью всех ваших старых приятельниц. Ну, пошевелите же мозгами!

– Постойте, постойте…

– Нет, это вы постойте, – заткнул я его, ткнув в него пальцем. – И слушайте. Выход есть. Если я не передам копам ваши слова, вы сможете обратиться к своему адвокату, может быть, сегодня же вечером, и попробуете набросать то, что будете говорить, когда они начнут вас расспрашивать. Для вас было бы гораздо лучше иметь подготовленные ответы. Могут пригодиться и наркотики. Советую вам, Билли, разработать или усилить версию о чрезмерным потреблении наркотиков или пристрастии к спиртному, – все, что угодно, лишь бы убедить копов, что позднее в тот же вечер вы напились до бесчувствия и ничего не могли вспомнить. Длинный перечень головных болей, курсов лечения, приступов головокружения, потерь сознания, сканограмм, полученных при компьютерной аксиальной томографии, и тому подобного. Есть адвокаты, специализирующиеся в защите такого рода.