Читаем без скачивания Пустошь - Андрей Тепляков

Следующие две страницы занимал рисунок. Майклу хватило нескольких секунд, чтобы понять что это.

— Опять неразборчиво? — спросила Анна.

— Нет. Здесь карта.

— Покажи.

Анна придвинулась ближе и прижалась к нему. Майкл почувствовал прикосновение ее груди, мягкое теплое прикосновение, от которого у него на миг перехватило дыхание. Они склонились над каракулями Хорька.

В центре разворота из двух страниц был нарисован большой тщательно заштрихованный квадрат. Пересекая его, от низа до верха страницы тянулась жирная линия. «Дорога», — подумал Майкл. Другие линии, обозначенные пунктиром, змейками расползались от квадрата во все стороны. Рядом с каждой из них стояло число.

— Похоже на маршруты его вылазок, — сказала Анна. — А что за цифры?

— Не знаю. Может быть расстояния?

Большинство пунктирных линий, уходивших вверх, заканчивались кружками с надписями внутри: «Большой Дэн», «чернявки», «туннель», «верх-низ», «Канада», «змейки»… и снова «змейки» и опять «туннель».

— Эти кружки, — сказал Майкл. — Думаю, это язвы, на которые он натыкался. Видишь? Змейки.

Анна вздрогнула и отстранилась.

— Он знал о них, — сказала она и сама себе ответила. — Конечно, знал!

Линии, уходящие вниз страницы, встречали гораздо меньше кружков. Всего четыре.

— Он сидел в городке и делал вылазки вокруг.

— Линий не так много, — сказала Анна. — А он пробыл здесь долго.

— Наверное, потом он прекратил.

— Читай дальше.

Майкл в последний раз взглянул на план Хорька. Ему не понравились эти кружки на севере, если, конечно, верх страницы означал север. Они выстраивались, словно заграждение. Такие устанавливают полицейские вокруг места преступления.

Он открыл новую страницу и стал читать.

«Думаю, они приходят из туннелей. Это двери. Они больны и злы. Некоторые очень похожи на людей, но большинство нет. Туннель как дырка в этом мире. Куда он ведет? В другие пространства, как в передачах по телеку? Всегда думал, что это херня. Теперь не уверен.

Может быть, они хотят захватить Землю. А это — разведчики. Первый десант. И место отличное. Лучше не придумать. Как у Уэллса — подойдут и ткнут бластером в задницу. Чао, крошка, вот и мы!».

Следующая запись еле читалась.

«Умираю.

Черт, как больно!

Все-таки достали. Рана глубокая. Промыл, как смог, но она слишком глубокая. Очень много крови. Ненавижу кровь! Очень болит.

Они ушли назад. Как я мог их не заметить?

Кровь никого не привлечет. Здесь никого нет.

Умру, лежа на спине. Буду смотреть на их гребанные звезды, пусть им икается! Ха-ха.

Господи, как больно. Дышать больно. Все расползается.

Жаль».

— Он показывал рану, помнишь?

Анна кивнула.

— Кто это его так?

— А ты не понимаешь?

— Ну…

— Читай дальше.

«Господь, пастырь мой! Я ни в чем не буду нуждаться.

Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим, подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего».

Майкл нахмурился. На ум пришли слова Хорька:

«Он гговорит с тобой! Как когда-то говорил со мммной».

«А вдруг Хорек не сошел с ума, а вдруг он, действительно…».

«Ккак ты думаешь — кккто говорит с тобой?».

Он покачал головой и стал читать дальше.

«Господь, ты дал мне жизнь в темных водах. Я не спрошу Тебя зачем, я говорю спасибо.

Я — Твой раб, и моя жизнь в Твоих руках. Я пойду по пустыне, потому что знаю: Ты стоишь за моей спиной».

«Самонадеянность — тяжелый грех. Самонадеянные умрут и превратятся в прах. Нельзя противостоять».

Майкл с трудом понимал значения слов, которые произносил — его мысли были далеко. «Так вот когда ты обратился, Бенни. Ты решил, что это Он спас тебя».

«Чудны дела Твои Господи и все твари и двери Твои».

«Все дороги, это лишь одна дорога. Дорога на север. Дорога к двери, за которой…

Кто?»

Майкл перевернул несколько страниц.

— Дальше одни псалмы… Погоди — вот еще!

«Дорога к свету лежит через камни и грязь. Я стал камнем, и я стал грязью, и дорога приняла меня своим.

Ты — темная ночь, а я — часть темноты. Чем дальше я иду, тем меньше святости. Не Его это творения. Его нет здесь. Не вижу.

Бог молчит. Говорю только я, и голос мой слаб».

«Змея ползет между камней, не увиденная никем».

Майкл перевернул страницу.

— Это последняя.

«Бог — это порядок. Сатана — хаос. Язва — хаос внутри порядка.

Пустошь — здесь порядок сошел с ума, а хаос — единственная логика внутри этого сумасшествия. Можно узнать язву, можно знать приметы. Можно дать названия. В пустоши нет логики — она сумасшедшая.

Так где здесь порядок?

Где здесь Бог?

Где?

Я щепка. Я плыву по волнам».

— Все.

Майкл отложил тетрадь. История человека, сумевшего выжить в пустоши, человека, загнавшего их в язву и умершего в попытках спасти, лежала перед ними. Простая и короткая, как детская сказка и страшная, как правда.

— Наверное, этим все и должно было закончиться, — сказала Анна. — Никто не может долго жить в таком напряжении. Он сошел с ума.

— Да. Наверное.

— То, что он написал… В этом нет надежды. Не за что зацепиться. Любой поступок будет ошибкой.

— Думаю, он пытался найти… точку опоры.

— А ты видишь ее, Майкл?

Он задумчиво посмотрел на Анну.

— Мы умрем, Майкл. Мы умрем здесь. И я уверена, что смерть наша будет не простой.

— Не говори так.

— А почему? Тебе страшно?

— Мы не умрем.

— Не надо врать себе. И мне тоже. Мы с тобой мертвецы. Мы мертвые.

— Нет.

Анна замолчала и теснее прижалась к нему.

— Майкл, обними меня, пожалуйста.

Он прижал ее к себе и уткнулся в растрепанные волосы.

— Скажи, что ты никогда не оставишь меня.

— Я не оставлю тебя.

— Скажи, что никогда не сделаешь мне больно.

— Я никогда не сделаю тебе больно.

— Скажи, что мы не умрем.

— Мы не умрем. Никто не умрет.

Анна прижалась к нему.

— Если бы не ты, я давно бы сошла с ума.

— Я тоже.

ГЛАВА 29

Майкл сидел в открытой двери машины, сжав в зубах сигарету, и молча наблюдал за Анной, бесцельно блуждающей вокруг «Сабурбана». Палящее солнце, казалось, ничуть ее не беспокоило. Она все ходила и ходила, как заводная игрушка. «Скажи мне…». Слова, которые она прошептала, прижавшись к нему, как растерянная маленькая девочка, взрезались в память — они напугали его. Эти слова показали, насколько хрупок тот мостик, который все еще соединяет их с прошлой жизнью. Насколько слабы они здесь, посреди молчаливой смертельной пустоши.