Читаем без скачивания Юджиния - Александр Минчин

— Солнышко, я хочу, чтобы послезавтра мы встретились в Нью-Йорке.

— Ура! Я так рада побывать с тобой опять в Нью-Йорке.

— Я хочу, чтобы ты взяла побольше спортивных костюмов и пижам: нам, может, придется побыть какое-то время в одном месте.

Юджиния никогда не задавала лишних вопросов. Но она спросила:

— А мы полетим в Бостон есть крабов?

— Все, что ты пожелаешь, любовь моя… — сказал Александр почти беззвучно.

Он уронил трубку, не в силах продолжать, и давно сдерживаемые слезы хлынули градом, безостановочно.

Он пил в баре весь вечер. А утром вылетел в Нью-Йорк. Остановившись в отеле «Плаза» у Центрального парка, сменив одежду и побрившись, он сказал шоферу адрес: «Мемориальный Слоун-Кеттэринг, раковый центр».

Центр находился на Ист-Сайд, самой последней авеню, у реки, опоясывающей вместе с Гудзоном остров Манхэттен. Мало кто знал, что это был остров, а его обитатели, ньюйоркцы, — островитяне.

Он дал точный адрес шоферу лимузина: 1275 Йорк-авеню.

— Я надеюсь, с вами все в порядке, сэр?

— Поезжайте, — тихо сказал Александр. Здания центра занимали целый квадратный квартал и продолжали расти. В госпиталь поступали муль-тимиллионные пожертвования и дары — чтобы найти панацею от рака. В Центре работали лучшие мозги мира, и все равно…

Его пригласили на пятый этаж — в педиатрическое отделение, где находились больные в возрасте от двух лет до двадцати одного года. Если они начинали с этого этажа и им везло… то они здесь и оставались, пока не становились окончательно взрослыми. Лысые головки малышей сновали вокруг него взад-вперед по этажу.

Страшный пятый этаж, подумал он.

Доктор Мортон был ведущим специалистом до детской лейкемии в Америке. Медицинские связи Кении сработали. Мортону было около пятидесяти лет — очки в тонкой золотой оправе и редеющие с проседью волосы. Александр так никогда и не узнал его имени.

— Мне рассказали, что вы писатель, — сказал доктор, поздоровавшись.

— Я пытаюсь…

— Не бросайте этого, что бы ни случилось. Александру стало тревожно от слова «случилось», но он сдержался.

— Где ваша жена?

Ему было непривычно такое обращение.

— Она прилетает завтра утром.

— Тогда я жду вас у себя в два часа дня. И планируйте, что до шести мои ассистенты будут заниматься различными анализами и пробами, поэтому покормите ее ленчем до прихода сюда.

— Обязательно. Она любит… она любит…

— Ну-ну, спокойнее, спокойнее, вам еще потребуется не меньше сил, чем ей.

— Простите…

— Она знает что-нибудь?

— Нет еще…

— Когда вы собираетесь ей сказать?

— Завтра…

— Вам нужна помощь?

Александр отрицательно покачал головой.

— Может быть… что диагноз ошибочный и… — Я вчера получил копии ее анализов, — твердо сказал доктор, — к сожалению, нет.

Александр отвернулся к окну, и невольные слезы…

— Но всегда нужно надеяться на лучшее. Вера и надежда — два великих помощника. Поэтому мне нужно, чтобы вы верили, несмотря ни на что, это сильно поможет ей.

Слезы продолжали течь по щекам.

— Возьмите салфетку, — сказал доктор без эмоций и протянул коробку со стола. — Как зовут вашу жену, напомните?

— Юджиния.

— Красивое имя.

— Она вся… вся…

Он совершенно не владел собой.

— Успокойтесь, нельзя так. Это только начало, мы еще не знаем ни степени, ни прогресса… Вы же мужчина, в конце концов, глава семьи.

Ему впервые захотелось не быть мужчиной, чтобы можно было плакать. Не скрываясь. Ах, как хотелось выплакать все.

— Вы пообедаете со мной? — спросил доктор.

Есть он не мог, третий день уже он был на алкоголе. Спустившись со страшного пятого этажа, он пошел прямо в бар. Нужно было забыться…

Юджиния прилетела на самолете папиной авиакомпании и выпорхнула радостная — прямо в его объятия. Хотя легкие полукружья усталости были видны под глазами.

— Почему ты не спала ночью? — спросил нежно он.

— Как ты узнал? Ах да, ты очень наблюдательный.

— Что случилось?

— Я волновалась. Что у тебя что-то не в порядке. «У меня?!» — Он чуть было не воскликнул от удивления, поразившись ее заботе и волнению о нем. Она была самой преданной ему на этом белом свете. И единственная — чудесная родная душа в этом полушарии.

Лимузин вез их в отель. Дорогой на Голгофу казалась ему двадцатиминутная поездка в Нью-Йорк.

Он зашел в большой номер и закрыл дверь на два поворота ключа. Пытаясь повернуть на третий…

Она обняла его и прильнула к нему всем телом. Вдруг ослабела и, извинившись, попросила разрешения сесть в кресло.

Александр смутился, замешкавшись, что не сообразил сам. Зная ее диагноз.

— Я, видимо, устала от перелета, хотя раньше я никогда не уставала от самолетов. Прости меня, что я…

— Юджиния… сегодня в два часа дня мы с тобой пойдем на встречу с доктором.

Она вздрогнула:

— Я знала, что с тобой что-то не в порядке. Скажи, пожалуйста, что случилось, я так всегда волнуюсь за тебя…

Он отвернулся резко и, подойдя к окну, чтобы подавить спазм, увидел парк, озеро, из которого на зиму девались куда-то утки, и мальчика из его любимого романа — он все хотел узнать… Куда деваются утки.

И, глубоко-глубоко вздохнув, произнес, очень ласково:

— Юджинюшка… — Он впервые назвал ее так.

— Это по-русски? Мне очень нравится!

— …ты знаешь, что я за тебя отдам мир, жизнь, мои книги и все, что я имею. Я отдам тебе свою кровь, каплю за каплей, каплю по капле…

— Но в этом нет никакой необходимости. — Она откинулась в кресле и начала бледнеть. — Мне снился сон, что ты порезал себе щеку. А потом на шее… Скажи, пожалуйста, что с тобой ничего не произошло и все в порядке.

Он больше не мог сдерживаться, в душе его обрушился водопад слез.

— Со мной все в порядке, не волнуйся за меня. Доктор Кении сообщил мне два дня назад результатытвоих анализов. Вместе с гематологом они подозревают у тебя редкое заболевание крови, которое лечится только в двух центрах.

— Ты летал ради меня?.. Он склонил голову.

— И какой ты выбрал? — (Он поразился ее спокойствию.)

Он не владел собой так, как она. Он дрожал над ней: над каждым волоском и миллиметром ее кожи.

— Здесь, в Нью-Йорке.

— Как называется этот центр?

— Слоун-Кеттэринг. Она вздрогнула.

— Это наследственность от мамы?..

Он поразился быстроте ее мышления и проницательности. Хотя он многому в ней поражался. В два шага он пересек комнату и опустился около нее.

— Нет, мое солнышко, это случай. К тому же еще ничего не подтверждено.