Читаем без скачивания Живой Журнал. Публикации 2001-2006 - Владимир Сергеевич Березин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Sapienti sat наконец? Я лично диспут прекратил уже.
— Можно быть последовательным агностиком, и утверждать, что всё это подстроено, что Ходорковский ничего не знал и не догадывался, что всё это навет и имя Невзлина ему незнакомо. Тут есть такой пример — если тебя обвинят в растлении несовершеннолетних, и в том, что ты разрезал на части и съел христианского младенца, то я в это не поверю. Всяко бывает, но как-то мне сомнительно.
Я вот пойду к какому-нибудь адвокату дьявола, к N. и скажу: «Вот наш знакомец NN ел христианских младенцев? Как вы думаете, может ли такое быть?» И я думаю, что N., которая, известно как тебя любит, всё же скажет, что это несколько удивительно. Когда же некоего олигарха обвинят в устранении конкурентов, то мой личный опыт работы в бизнесе, расспросы (не N., а свидетелей на местах) говорят, что это не удивительно. Я склонен сделать определённый вывод о Ходорковском (не на судебном уровне, а в момент акта голосования или частного суждения — хорошо, что ты, наконец, перестал вспоминать про суд, что я тебе и предлагал сделать с самого начала). Ех auribus cognoscitur asinus — если мы уже перешли на латынь. Вот и всё — мой механизм рассуждений предельно прозрачен.
У тебя механизм рассуждений несколько другой, и пока ты его не пояснишь, мне будет казаться, что ты как Рузвельт — Сомосу воспринимаешь Ходорковского по схеме: «Да, это сукин сын, но это наш сукин сын». И внутри твоей моральной схемы потенциальная опасность крови на Ходорковском менее важна, чем возможность вставить фитиль власти.
С пониманием отношусь и к этой позиции. (Прости за многословие).
— Что же до замгенпрокурора Колесникова, он не суд. Его высказывания остаются на его совести, и я так думаю, что после смены власти в Кремле на скамье подсудимых окажется он сам. А ты служи закону, а не Кремлю. И еще раз тебе повторю: мне малоинтересны чьи-то домыслы. Пока официально не доказано обратное, нет никакой нужды считать людоедами, возможно, вполне невинных людей.
— Ты, к сожалению, опять идёшь по кругу. Нет, прокурор Колесников не суд, но, увы, множество любителей Ходорковского страдают тем самым двойным стандартом: если наш суд — ужасен, посадил чижика в клетку, суд лжив и покорен власти. Как только суд исполнил принцип "всё недоказанное трактуется в пользу обвиняемого" и суду призывается доверять как Богу. А ты, за неимением других аргументов, всё мне толкуешь — суд, суд, суд…
Я говорю: мы не формируем обвинение в суде. Мы формируем нашу гражданскую позицию к некоему человеку. И в рамках того, что ты говоришь (увы, совершенно сбивчиво) выходит (повторяюсь): внутри твоей моральной схемы потенциальная опасность крови на Ходорковском менее важна, чем возможность вставить фитиль власти — и более ни чего. Ужасно интересно, отчего ты, ничего не знающий ни о прошлом Ходорковского, ты, кому совершенно невозможно переступить через себя и сказать: "Да, я отвечаю своим словом, что крови на Ходорковском нет" — считаешь, что он при этом будет хорошим депутатом и символом народовластия. (Прости за многословие).
— Я вообще ни за кого не готов отвечать своим словом, кроме самых близких родственников. И это нормально и естественно. Хорош бы я был, если б зачем-то начал давать гарантии за Ходорковского ли, Путина ли, и т. д. и т. п. Но неправда, что внутри моей моральной схемы эта самая "потенциальная опасность" неважна. Отнюдь. Если окажется (и будут убедительные доказательства тому), что "символ народовластия" таки виновен в этом, беда тому, символом чего он стал. Однако я практически уверен, что так не окажется. Если бы была малейшая возможность повесить на Ходора и "мокруху", власть не колебалась бы ни секунды. Видимо, такой возможности нет, потому что никаких фактов нету.
А вообще, разговоры о "потенциальной опасности" мне представляются кликушеством. Любой крупный бизнесмен у тебя под подозрением, по этой логике. М.б., их посадить всех, на всякий пожарный? А Господь отличит своих, да?
Нет уж. Подозрения — ничто, факты — всё.
— И с этим я абсолютно согласен, да вот беда — остаётся в этом механизме рассуждений много неясного.
Вот скажешь, ты "Если окажется (и будут убедительные доказательства тому), что "символ народовластия" таки виновен в этом, беда тому, символом чего он стал" — и вот беда — народовластию, а тебе, как адепту и рекламисту Ходорковского на этой кадровой позиции — не беда. Ты тогда вроде бы не причём. "Я снялся с якоря, я вошёл в устье реки, мы сели на мель".
Вот спросишь тебя, отчего если назло кому-то выбрать кого-то депутатом, так и народовластие случилось? Молчишь ты, не даёшь ответа, как Русь.
Вот, обратно, спросишь — отчего это Ходорковский лучше прочих законодателем будет, откуда такое подозрение — опять неизвестно. А ведь "Подозрения — ничто, факты — всё".
И всё тебе что-то мешает сказать "Ходорковский не может быть виновен в иных преступлениях, нежели чем в тех, за которые сидит, и ни о каком беспределе не подозревал, душа его чиста". Но если ты допускаешь что за ним ещё что-то, так и что ж? Ничего страшного — ты просто в присоединишься к максиме "цель оправдывает средства". Но и в этом ничего страшного — много кто к ней присоединялся.
— Ну а убедительные доказательства — много ли мы имеем убедительных доказательств к тому, что Лаврентий Палыч Берия лично убил кого? Но мы не судим Берию, мы (и ты, и я) выработали по отношению к нему гражданскую позицию. Ты напрасно сразу начинаешь передёргивать и говорить "вообще, разговоры о "потенциальной опасности" мне представляются кликушеством. Любой крупный бизнесмен у тебя под подозрением, по этой логике. М.б., их посадить всех, на всякий пожарный? А Господь отличит своих, да?" — не из каких моих слов это не следует, а стороннему наблюдателю напоминает полемический приём, при котором на замечание "Сидоров нарушил правила дорожного движения" оппонент отвечает: "Да вы не любите Сидорова, хотите его посадить в тюрьму? Может и русские фамилии вам не нравятся?!".
И, самое главное, если "Я вообще ни за кого не готов отвечать своим словом", то какого хуя отвечать за кого-то своим голосом? (Прости за многословие).
— По поводу Лаврентия Павловича — не надо. И его
