Читаем без скачивания Чё делать? - Владислав Михайлович Попов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Эй, милочка! – какая-то женщина с сиреневыми волосами дергала Вику за рукав, – это твой что ли на дороге валяется? Прибери его с полу-то. А то стоит, красотка, смотрит. Подцепила алкаша, теперь возись с ним. Эх, дура горемычная.
– Это не мой, – возмутилась Вика.
– Конечно, не твой. Поэтому ты стоишь и караулишь его. И взгляд у тебя такой добрый, как будто ты его убить хочешь. Так только семейные смотрят. Уж я-то знаю, у меня у самой такой же был.
– Бааа-рыш-ня! А мы с вами раньше нигде не виделись? А мне кажется, я вас знаю! – раздался пьяный игривый голос.
У Вики все похолодело вплоть до кончиков пальцев, как будто смерть, как снежная королева из мультика, дыхнула на нее. «Все, он меня заметил».
– Ну, подойди, не бойся, чё скажу, – пьяный маньяк поманил Вику к себе.
Вика, как зомби, пошла к нему. Она шла, и с каждым шагом внутренний голос все сильнее бился в истерике: «Что я делаю? Что я делаю?! ЧТО Я ДЕЛАЮ!! ААА! Мама, что я делаю!»
– Фемина! Слышь, чё скажу. У меня к тебе предложение.
Маньяк повалился на клумбу и принял среди высохших цветов аристократическую позу.
– Пошли ко мне домой! Пре…ик…пре…ик…предадимся страсти. У меня своя комната в коммуналке, между прочим.
«Совсем ничего не боится, маньяк бессовестный», – прокомментировала про себя Вика.
– А чё нам бояться? Я свободный человек. Почти. Так что перед тобой знатный жених. Принц на белом коне!
Кто-то из прохожих засмеялся.
– Хорошо. Без коня, – тут же поправился принц. – Ну, что вы молчите, миледи? Или щас, или никогда. Между прочим, меня завтра арестуют… Да, да. Арестуют. И посадят в тюрьму! Пожизненный срок. Комната будет полностью в вашем распоряжении. Это хорошая сделка, миледи.
Миледи лихорадочно анализировала сказанное: «Все, как в той статье из «Спид Известий». У маньяков есть последняя стадия, когда они идут на дело в открытую и мечтают, чтоб их поймали. Этот, видимо, на такой последней стадии. Тогда у меня есть шанс».
– А зачем откладывать на завтра, то что можно сделать сегодня, – смело шагнула на встречу опасности Вика Клюева. – Представляете лица охранников или полицейских, если сдадитесь сами. Они такие ничего не ожидают, а вы такой: «Я тот, кто вам нужен!» Получится красивый жест. Ведь, красиво. Не будет этих унизительных сцен насилия при аресте. А я буду ждать вас из заключения. Носить передачки. А если я сейчас пойду с вами в вашу берлогу, то вы все равно мало что запомните, вы же пьяны. А то и вовсе выйдет конфуз. К тому же сейчас вы смелы и дерзки, а завтра вас будет мучить похмелье. Сможете вы сохранить достоинство при аресте? Ну что, давайте руку. Сделайте последний дерзкий поступок в вашей карьере. И вы войдете в историю! – Вика была сама убедительность.
Маньяк поразмышлял над предложением, закатывая глаза и закидывая голову, потом медленно протянул руку. Раза три он своей клешней промахивался мимо изящной викиной кисти, раза три у нее был шанс отдернуть руку, уйти, убежать, но Вика была сама решительность. Наконец, с четвертой попытки клешня маньяка поймала цель. Вцепилась мертвой хваткой. Вику передернуло от страха и омерзения. Вот оно зло! Потное, прохладное, не клешня даже, а щупальца скользкого мерзкого осьминога.
– Что ж я согласен, – прошипел осьминог, хотя в природе они не шипят. – Только сначала мне надо в туалет. Отведи меня туда.
«Вот, значит, как у него все просто. Ва-банк пошел. Даже не пытается что-нибудь придумать. В сортир и все. Совсем за дуру держит. Пусть держит. Посмотрим, кто в дураках останется», – глядя прямо в мутные глаза человека-осьминога, подумала Вика. Маньяк попытался подтянуться и встать, но потерял равновесие и повалился обратно на клумбу. Так бывает: голова принимает решение, а подчиненные члены ее не слушаются. На себе испытал Василий Горюхин разницу между коньяком «Багратион» и коньяком «Наполеон». Причем в один и тот же день. Пылкий Багратион начисто сносит голову, но укрепляет члены. Характер у выпившего становится бесшабашный, поведение – буйное, но движения и координация – точные, как у танцора. И правда, Горюхин, отпив Багратиона, учинил дебош в Муравейнике, но от охраны увернулся ловко, как тореадор, и в Патроныча продуктами попал точно, как снайпер. Совсем по-другому ведет себя «Наполеон». (Контрафактный, конечно. Настоящий Горюхин не пробовал, да и не попробует). Голова от «Наполеона» становится ясная, как у великого полководца. Смыслы открываются тайные, перспективы новые. Людей видишь насквозь. А тело подводит. Как армия под Ватерлоо. План гениальный, но приказы теряются по дороге, конница скачет не туда, пехота не может взять высоту, артиллерия стреляет по своим. Крах. Далее похмелье на острове святой Елены. Так и Горюхин, выпил «Наполеона», просветлился. Все про всех понял, про себя тоже, смысл обрел, красноречие обрел, а тело потерял. Как каша, растекалось его тело по любой поверхности. А как же Феличита? Он же тоже «Багратион» употреблял, а не буянил? Так у него масса тела больше. Тем более, пил Феличита в стадии похмелья, а это ж совсем другая химия!
– Пардон, мадам. Всадник не отвечает за дрожь коня, – извинился за свою неловкость маньяк. Вика потянула лежачего еще раз, но безрезультатно. «Как в сказке про репу», – подумала она растерянно.
– А вот ты где! Не далеко ушел.
Вика повернулась. Перед ней стоял молодой, ушастый охранник, тот самый, которого она видела с Лизкой Курицыной.
– Мне забрать этого надо, – обратился ушастый к Вике. – Вор он. И еще дебош в магазине устроил. Главное начальство в ярости. Так что извините, – легким движением руки охранник выдернул маньяка из клумбы, как репу.
– Не извиняйтесь, – Вика с интересом посмотрела на избавителя. – Я с вами. Я тоже кое-что про него знаю.
– С восторгом предаюсь в руки родной милиции, – продекламировал маньяк и, булькая, захихикал.
Глава 4
0.
Ноль.
1.
«Просто Аня» решила выкинуть из головы все переживания дня и просто дождаться конца работы. Для очистки памяти она использовала припев «Все пройдет, и печаль, и радость. Все пройдет, так устроен свет». Откуда она знала этот припев, «просто Аня» не помнила. А как она могла помнить? Это же был припев
