Читаем без скачивания Король чародеев - Сьюзен Кинг

– Ах ты, маленький упрямец! – с упреком сказала она. – Что, снова захотел упасть и расшибиться?

Жалея его, она опустилась пониже, обхватила увесистое тельце тюлененка и, едва не рухнув под его тяжестью в воду, втащила животное на сушу, а потом снова уселась подальше от воды. Детеныш, энергично работая ластами, подполз к ней.

– Что же нам теперь делать, малыш? – пробормотала она. Тюлень поднял голову и заглянул ей в лицо. – Прежде всего давай не будем бояться. Мунго, конечно, скоро нас отсюда заберет.

На самом же деле она боялась – боялась ужасно. Море наступало, все новые и новые волны с ревом и пеной накатывались на камень, и уровень прилива рос на глазах.

Стараясь не терять присутствия духа, молодая женщина прижалась спиной к скользкому от водорослей камню и обняла одной рукой теплое тельце тюлененка. Если бы здесь была хоть какая-нибудь лодчонка, она могла бы, переборов свой страх, попытаться самостоятельно добраться до замка. Управиться с лодкой не так уж и трудно, Микаэла не раз видела, как это делают другие. А что до морской болезни, то путешествие в Глас-Эйлин показало, что ее тоже можно одолеть. Молодой женщине вспомнилось, с каким тактом Дайрмид помог ей справиться с недугом, не догадываясь о его истинных причинах…

Микаэла постаралась сесть так, чтобы не видеть тяжело колышущейся внизу воды, и заткнула уши, чтобы не слышать рева волн. Нельзя думать о том, что будет, когда вода доберется до ее убежища, нельзя позволить страху взять верх!

Но увы, как ни старалась Микаэла не думать о плохом, страх мало-помалу завладел ею. Тяжело дыша, дрожа всем телом, она скорчилась на своем выступе, не замечая ничего, кроме темной воды, в глубине которой затаилась смерть. О, она слишком хорошо знала, каково это – беспомощно опускаться в темную зыбкую толщу, тщетно пытаясь растянуть последний бесценный глоток воздуха, оставшийся в легких. Ей довелось испытать это кошмарное ощущение…

Ужас пережитого навалился на нее с новой силой. Микаэла закрыла лицо руками и отчаянно закричала, стараясь вжаться в камень.

Какая-то частица ее охваченного паникой сознания еще сохраняла благоразумие, подсказывая, что только спокойствие и трезвый расчет помогут выбраться из опасной ловушки, но Микаэла уже не могла совладать с собой. Словно оцепенев, она сидела на уступе, не в силах двинуть ни ногой, ни рукой.

Внезапно сквозь шум прибоя послышался какой-то новый звук – как будто кто-то позвал Микаэлу по имени. Звук повторился. Тюлень толкнул ее носом, она подняла наконец голову и стала всматриваться расширенными от ужаса глазами в морской простор. Через несколько мгновений она увидела небольшую лодку и услышала голос Дайрмида:

– Микаэла, ты здесь?!

Нос лодки уткнулся в камень, из нее выскочил горец, в несколько прыжков добрался до уступа, подхватил Микаэлу и легко поставил на ноги. Почувствовав прикосновение его теплых, сильных и таких надежных рук, она зарыдала и упала ему на грудь.

– Ну-ну, любимая, я с тобой, все уже позади! – Обняв ее, он прижался щекой к ее макушке. – Не надо плакать, тебе больше ничто не угрожает. Я только что вернулся, Мунго сказал, что ты здесь, и я сразу же поехал за тобой. Что случилось, почему ты так напугана?

– Вода… – проговорила она, задыхаясь от рыданий, и спрятала заплаканное лицо в складках пледа у него на груди.

– Господи, как я мог забыть?! Ты же боишься воды! – проговорил он с жалостью. – Но теперь все в порядке, родная, я с тобой и никогда тебя не покину!

Он прижал ее к себе и стал укачивать, как ребенка. Микаэле показалось, что она грезит, – столько тепла и любви было в его словах. Она всегда знала, чувствовала, что Дайрмид любит ее, и вот теперь он сам сказал ей об этом!

– Пойдем, дорогая, я помогу тебе сесть в лодку.

Но Микаэла только еще теснее прижалась к нему, не желая покидать его успокаивающих объятий.

– Пожалуйста, давай постоим так еще, – прошептала она, не поднимая головы.

Дайрмид ласково погладил ее по голове.

– Не волнуйся, родная, все будет так, как ты захочешь, но мне кажется, ты боишься воды не только из-за морской болезни… Может быть, расскажешь, в чем тут дело?

Микаэла ответила не сразу, хотя ужасные воспоминания никогда не оставляли ее в покое, как черти грешников на фресках с изображением Страшного суда.

– Это случилось на второй год моей жизни в Италии, – еле слышно проговорила она наконец. – Я посещала лекции в Болонском университете, но еще не была замужем за Ибрагимом. Однажды меня направили в качестве помощницы врача в небольшую монастырскую больницу довольно далеко от Болоньи…

Она замолчала, словно страх мешал ей рассказывать дальше.

– Обычное дело во время учебы, – заметил Дайрмид, чтобы ее подбодрить. – Я тоже работал в больнице, когда был учеником брата Колума.

Кивнув, она продолжала:

– Многие больные кричали и плакали от боли, я просто не могла видеть, как они мучаются… Особенно плоха была одна пожилая женщина – она уже не могла вставать и только кашляла кровью. Я ухаживала за ней, как могла, старалась облегчить ее страдания, но все напрасно: она угасала на глазах. И вот однажды, коснувшись ее пораженной недугом груди, я, как в детстве, ощутила в себе целительную силу. Я провела возле нее несколько ночей, накладывая руки на ее грудь, больная начала быстро поправляться и выздоровела. Потом она рассказала мне, что мое тело светилось в темноте…

– Продолжай, родная, – попросил Дайрмид.

– Мне не приходило в голову, что в Италии к моему дару могут отнестись совсем иначе, чем дома, в Шотландии… – Она подняла голову и посмотрела Дайрмиду в лицо. – Мой учитель Ибрагим часто наведывался в монастырскую больницу. Он увидел меня с больной женщиной и попросил рассказать, что я делаю. Когда я исполнила его просьбу, он внимательно выслушал меня и предупредил, что надо быть осторожной. Ах, если бы я его тогда послушалась…

– А почему Ибрагим просил тебя быть осторожной?

– Он знал, что эта женщина – мать архиепископа, и опасался, что она расскажет о своем чудесном выздоровлении сыну. Увы, так и случилось! Несмотря на то что я спасла его мать, архиепископ выдвинул против меня обвинение в колдовстве. Святые отцы провели расследование и признали меня виновной…

– Господи… – прошептал Дайрмид, прижимая ее к себе.

– Они… заперли меня в кладовой, – с трудом проговорила Микаэла, вспоминая пережитый ужас. – Несколько дней я просидела там в холоде и кромешной тьме совершенно одна, если не считать мышей – и монаха, который раз в день приносил мне скудную пищу. А потом… – Она проглотила подкатившийся к горлу комок и сжала кулаки. – Меня связали по рукам и ногам и бросили в реку. Святые отцы называли это «испытанием водой»: если связанная женщина, на которую пало подозрение в колдовстве, выплывет, значит, она невиновна…