Читаем без скачивания Король чародеев - Сьюзен Кинг

– Хватит, Гьорсал! – оборвала ее Микаэла, с беспокойством глядя в сторону кровати. Господи, только бы Сорча не услышала причитаний бессердечной старухи! – Если вы будете без должного почтения говорить о страданиях молодой хозяйки, вас немедленно выдворят из замка вон!

Повитуха нахмурилась и с трудом поднялась на ноги.

– А кто вы такая, чтобы мне указывать, миледи? – с вызовом сказала она. – Я принимала у леди Сорчи все роды! Ранальд приходится мне двоюродным братом, и я сделала все, что в моих силах, чтобы спасти его хилое потомство. И после этого неизвестно откуда являетесь вы и пытаетесь меня учить?! Вы врач, говорите? Позвольте вам не поверить! Уж больно вы молоды, да и не слышала я, чтобы этим ремеслом занимались женщины. – Она закатала рукава и добавила уже более миролюбиво: – Ладно, пойду проверю, не повернулся ли наконец ребенок. Уж я хорошо знаю, как это делать, хоть и не врач!

Повитуха подошла к кровати и отдернула занавески.

– Пора просыпаться, милочка, – сказала она добродушно, похлопав Сорчу по плечу, стянула с нее одеяло и принялась ощупывать огромный живот; скоро ее лицо вновь приняло хмурое выражение. – Никаких изменений. Надо проверить матку!

– Пусть это сделает Микаэла, – попросила Сорча, приподнимаясь на локтях.

Недовольно поджав губы, повитуха отошла, а Микаэла улыбнулась роженице и стала мыть руки в чаше с подогретой водой. Ибрагим всегда внушал ей, что врач, осматривающий больных, должен заботиться о чистоте рук. Микаэла поначалу была уверена, что так поступают все хирурги и повитухи, но очень скоро убедилась, что большинство врачей не разделяли воззрений Ибрагима на этот счет.

Смазав чистые руки миндальным маслом, Микаэла подошла к кровати.

– Не бойся, милая, – сказала она Сорче, – я буду очень аккуратна. Надеюсь, нам все-таки удастся повернуть дитя поудобней.

Роженица устало кивнула, и Микаэла приступила к делу. Она нащупала колени ребенка, потом круглую попку, плечи и наконец слева, под самыми ребрами, крошечную головку. Осторожно надавливая на нее, молодая женщина стала подталкивать ребенка книзу и вдруг почувствовала легкий, едва заметный удар по запястью – это еще не рожденное дитя протестовало против насилия над собой. В ту же минуту Сорча громко застонала.

– Дайте-ка я попробую! – нетерпеливо воскликнула Гьорсал. Она отстранила Микаэлу, положила руки на обнаженный живот роженицы и громко, нараспев, произнесла по-латыни: – Во имя господа нашего приказываю тебе, дитя, повернись на мой голос! – Потом она наклонилась и продолжала уже по-гэльски: – Выходи, деточка, и пусть тебя ведет господь бог или сам дьявол, все едино!

– Что вы такое говорите?! Я не хочу, чтобы мое дитя вел дьявол! – возмутилась Сорча, но тут же смолкла и закусила губу от нового приступа боли.

Микаэла уже готова была отчитать старуху, но тут отворилась дверь, и в комнату вошел Дайрмид с подносом в руках, уставленным плошками и чашками.

– Отвар и вино, которое ты просила, – сказал он Микаэле.

– Поставьте поднос и уходите! – потребовала Гьорсал.

Дайрмид даже не повернул головы в ее сторону.

– Сорча, дорогая, ты позволишь мне немного побыть с тобой? – спросил он, глядя на сестру.

Она слабо улыбнулась ему и покачала головой:

– Тебе лучше уйти, Дайрмид. Мужчине не пристало присутствовать при родах…

– Но я же врач, хирург! – возразил он. – Я хочу быть рядом на случай, если тебе понадобится моя помощь.

– Присутствие мужчины, будь он хирург или кто другой, приносит роженицам только несчастье! – заявила Гьорсал. – Идите-ка отсюда, милорд, мы сами справимся.

– Наверное, тебе лучше побыть с Мунго, – сказала брату Сорча, и ее изможденное лицо снова осветила слабая улыбка. – Бедный, он сегодня так нервничает…

– Он волнуется за тебя, милая. – Наклонившись к сестре, лэрд поцеловал ей руку и убрал волосы, упавшие на потный лоб. – Если ты так хочешь, я выйду, но буду рядом. Меня позовут, если понадобится моя помощь.

Он выпрямился, со значением посмотрел на Микаэлу и вышел из комнаты.

– Конечно, хорошо иметь под рукой хирурга, – заметила повитуха, когда дверь за Дайрмидом закрылась. – Но было бы лучше, чтобы он нам не понадобился. Сорча, постарайся отдохнуть: впереди долгая трудная ночь. Нам всем надо отдохнуть и помолиться, чтобы ребеночек родился здоровым. Надеюсь, к утру ты станешь матерью!

– Я чувствую, что мое дитя родится на рассвете, – пробормотала Сорча.

Хмыкнув, Гьорсал посмотрела на Микаэлу и сказала:

– Когда бы это ни случилось, мы должны его сразу окрестить, чтобы не было поздно. Нужно отогнать от ребенка демонов, чародеев и прочую нечисть. Но до этого еще далеко, так что я пока отдохну. Если дело пойдет веселее, скажите мне, миледи.

Она подошла к принесенному Дайрмидом подносу, со вкусом выпила две чашки вина, потом с видимым облегчением плюхнулась на скамью в нише окна, и через несколько минут оттуда донесся ее храп.

Микаэла взяла с подноса миску с отваром и напоила роженицу. Несколько минут после этого Сорча спокойно лежала, откинувшись на заботливо взбитые подушки, но вскоре ее дыхание опять стало тяжелым и прерывистым – снова начались схватки.

– Микаэла, – прошептала страдалица, когда боль затихла, – боюсь, на этот раз мне не выжить. Гьорсал говорит…

– Не слушай ее, дорогая! – твердо сказала Микаэла, сжав ее руку. – Мы с Дайрмидом поможем тебе, ты благополучно родишь, все будет хорошо!

Сорча кивнула и устало закрыла глаза. Решив, что до новой схватки у нее есть какое-то время, Микаэла выскочила в коридор и, не раздумывая больше, бросилась в объятия Дайрмида. Вся усталость, накопившаяся за долгие часы бдения у постели роженицы, вдруг разом навалилась на нее; ей казалось, что еще немного – и она не выдержит.

– Я только на минутку, – пробормотала Микаэла. – Сорча задремала, но это вряд ли продлится долго.

– Есть какие-нибудь изменения? – спросил он, обнимая ее.

– Нет, все по-прежнему, – она покачала головой, наслаждаясь ощущением его близости.

– Родная, – наклонившись, прошептал лэрд, – призови на помощь свой дар!

Микаэла подняла на него глаза.

– Хорошо, я попробую, хотя до сих пор не верю, что он вернулся ко мне.

Дайрмид нежно поцеловал ее в лоб, и от прикосновения его губ, пересохших от всех треволнений, ей вдруг снова захотелось плакать. Чтобы не разрыдаться у него на груди, она резко отстранилась и убежала обратно в комнату.

Сорча и Гьорсал по-прежнему спали, в комнате стояла тишина, нарушаемая только похрапыванием повитухи. Сев на краешек кровати, Микаэла положила ладони на живот роженицы, закрыла глаза и в первый раз за весь день почувствовала, что напряжение оставляет ее и на душу нисходит покой…