Читаем без скачивания Все дозволено - Александр Абрамов

— Хорошо, Алик, — похвалил его Капитан и спросил: — Есть вопросы?

— Мы слушаем, — металлически прозвучал экран.

— Порядок, — сказал Капитан. — Давай, Малыш.

— Я? — лениво переспросил Малыш. — А чему мне их учить с такой техникой? Пусть повернут ее внутрь, к себе. Телекинез — для себя. Телепортация — тоже. Шагай куда вздумается вместо тряских дорожек. И уловители желаний пусть улавливают их здесь на уровнях. Требуй что хочешь, одевайся как хочешь. А то одни куртки, как в казарме. И еда — не казарменная, а любая, по рецептам Аоры.

— И драки, — насмешливо перебил Капитан. — Захотел «хлыст» — на тебе, хлещи друг друга по мордасам… Нет, «по потребностям» им еще рано. Насчет одежды согласен — не нравятся голубые, носи зеленые куртки, но рабочая одежда должна быть удобной и строгой. Может быть, разной у людей разных профессий — это все-таки лучше, чем выращивать блондинов или брюнетов. Но техника на уровне коммунистического общества пока еще не для них. Надо сначала раскрепостить сознание, воспитать полноценного разумного человека, а потом уже раскрепощать потребности. Тут и оглянуться не успеешь, как из голубой куртки гедониец выглянет; Все-таки свобода, друг, — это осознанная необходимость, не забывай. Жаль, конечно, но многое из техники, работавшей на Аору, придется если не закрыть, то заморозить, притормозить. Не знаю, поймут ли меня…

— Поймут, — сказал экран.

— Тем лучше. А вот натуртехнику включайте на полную мощность. Снимайте пространственные границы и окружайте город зеленым кольцом. Пусть дети живут в лесу и дышат озоном.

— Одновременно перестройте всю систему рождения и воспитания детей, — вмешался Библ. — Откажитесь от пересадки клеток и фабричного производства двойников по заранее выбранным эталонам.

— Разве у вас нет материнских блоков? — спросил экран.

— Дети рождаются и вырастают в семье.

— Не понимаем. Что такое семья?

— Это родители ребенка, отец и мать, дети и внуки. Дайте каждой женщине радость материнства и сознание ответственности за воспитание ребенка, пока ей на помощь не придет школа. Перенесите все школы в лесную зону, как это делали гедонийцы. Но вся система образования должна быть перестроена. Не мифы о мире, а познание мира. И не только управление техникой, но и познание техники, ее истоков, ее структуры, ее возможностей.

— Кто же даст нам это познание — Координатор? — спросил экран.

— Нет, — сказал Капитан. — Координатор должен стать послушным орудием вашей воли и разума. Это умная и надежная машина с большим запасом накопленной информации, но все же только машина, автоматическое, регулирующее устройство, какое у нас называют компьютером. Вы должны познать все, что он знает, и заставить его делать для вас все, что умеет. Процесс трудный и длительный, но в этом, пожалуй, и заключается главнейшая ваша задача. И в решении ее мы с вами. Да и не только мы, четверо, по нашему вызову с Земли прибудут другие, которые помогут вам стать хозяевами вашего мира, создать кадры своих собственных ученых, инженеров и воспитателей нового поколения. На этом, я думаю, можно пока и закончить.

И экран погас, точнее, пульсирующая розовая пленка на нем безответно поблекла и растаяла.

Акустическое поле Голубого города унесло с собой все здесь сказанное.

— Значит, остаемся на Гедоне, Капитан? — осторожно осведомился Алик.

— Слишком интересная предстоит работа, чтобы уступать ее другим, — сказал Капитан и, обращаясь к Библу и Малышу, сидевшим рядом, добавил: — Рассчитываю и на вас, земляки.

— А я? — испугался Алик.

— Ты останешься с нами до первой земной экспедиции, отправишься на Землю вместе с Осом и Си, покажешь им все, что требуется, и вернешься с ними же, если захочешь. А сейчас ты, надеюсь, понял, почему я отказался послать сообщение на Землю несколько часов назад. Не пришло еще время. Теперь оно пришло. Записывай, я диктую.

— Может, включить магнитную запись? — спросил Алик.

— Не надо. Пиши. «Рапорт шестой. Двухслойная цивилизация на Гедоне перестала существовать…» Зачеркни «на Гедоне»: ясно где. «После нашей второй беседы с Учителем, в которой мы доказали ему бесперспективность, бессмысленность и бесчеловечность его паразитического бессмертного цикла…» Стоп! Вычеркни все со слов «бесперспективность и бессмысленность»: длинно и выспренне. Напиши так: «…доказали ему порочность его эксперимента, Учитель покончил с собой, предварительно запрограммировав Координатор на уничтожение всего живого на планете. Уничтожено все, кроме нашей станции, Голубого города и частицы лесного пространства. Мысленный штурм полутора сотен свободных жителей города по нашей рекомендации…» Погоди. Зачеркни «по нашей рекомендации»: это не столь существенно. Значит, «мысленный штурм» и Так далее до «города»… «остановил Координатор, изменив программу. Власть в руках Комитета и, судя по уже состоявшимся переговорам, есть шанс создать здесь модель социалистического общества. Немедленно высылайте даже не одну, а несколько экспедиций. Нужны математики, электронщики, кибернетики, биологи, учителя и врачи. Будем учить и учиться сами. Пока все». Последнее зачеркни; ясно и так.

Алик прочитал вслух записку в торжественном молчании окружающих. Законное чувство гордости подымалось в душе у каждого. «Строители еще одного социалистического общества в Галактике!»

А почему бы нет?

ЭПИЛОГ

Полгода спустя. И сокращаются большие расстояния…

Прошло полгода после возвращения Алика на Землю. Полгода на Земле, полгода на Гедоне. Сколько в пути, неважно. Может быть, месяцы, может быть, дни. Не будем заниматься релятивистскими выкладками. А вдруг Эйнштейн ошибся?

Нам важно другое. Неизвестно, может ли мысль покидать пределы планеты и могут ли жители различных звездных систем мысленно общаться друг с другом. Мы не говорим: невозможно, мы говорим: неизвестно. Тогда еще легче предположить, что двое друзей, разделенных даже космической далью, могут в один и тот же час думать друг о друге, мысленно беседовать друг с другом, рассказывать друг другу о пережитом и виденном.

В два часа ночи, когда Си и Ос перед возвращением на Гедону, перегруженные информацией, спят без снов в гостинице космопорта, Алику не спится. Он сидит на балконе и, вглядываясь в звездную ткань чистого июльского неба, ведет долгий, беззвучный разговор с Малышом. А Малыш, только что вернувшийся из Голубого города, скажем, перед заходом единственного не ложного солнца, лениво отдыхает на эластическом спиральном завихрении и мысленно обращается к Алику.