Читаем без скачивания Любовь и возмездие (Мой нежный враг) - Айрис Джоансен

— Не вижу ничего смешного.

— Просто представила тебя вдруг, семенящим с чопорным видом по бальному залу, — она покачала головой. — Я и на самом деле не представляю тебя жеманным.

— Боюсь, что у меня это чертовски плохо получится, — тоже улыбнулся он и, решив воспользоваться ее миролюбивым настроением, добавил: — Помогая Жозетте, ты не повредишь своей репутации. Так мы продолжим наш розыгрыш?

— Если он не потребует слишком больших усилий, — задумалась Касси. — Ты обещал прийти на бал, который собирается устроить леди Кэрродин…

— … в конце месяца, — закончил за нее Джаред. — Кто знает, что случится за это время. Если ты все еще будешь здесь, мы попытаемся найти уважительный предлог, чтобы отказаться от приглашения.

«Если ты все еще будешь здесь».

Эта фраза словно возвела между ними стену. Глупость! В это время она скорее всего уже расстанется с замком, держа путь во Францию или на Гавайи. И то и другое она ждала с большим нетерпением.

Касси кивнула.

— Хорошо. Если Лани согласится, я тем более не стану возражать.

— Не думаю, что у нас возникнут сложности с Лани. — Он помолчал, а затем спросил другим тоном. — Так что все-таки с тобой творится?

Чувство близости. Смех, создающий единое пространство. Вовлеченность в общий обман. Все это она старательно избегала на корабле. Сближение очень опасно. Но Касси почувствовала, насколько трудно постоянно держать дистанцию.

— Ничего, — пробормотала она и как можно быстрее зашагала прочь.

На следующий день перед верховой ездой Касси привела Жозетту в библиотеку, знакомиться с Лани.

— Нельзя, чтобы горгула увидела тебя, — едва взглянув на молодую женщину, пришла к выводу Жозетта. — Даже на расстоянии в несколько миль, — встряхнула она головой.

— Горгула? — переспросила Лани.

— Леди Кэрродин.

— А! Касси рассказала мне про нее, — сказала Дани. — Но не слишком ли жестоко называть ее так?

— Слишком обидное сравнение только по отношению к ним. — Жозетта помолчала и, явно испытывая неловкость, проговорила. — Касси мне сообщила, что ты согласилась помочь мне… Спасибо.

Лани усмехнулась.

— Мне это не составит труда, если все дело в том, чтобы не бежать к этой малоприятной особе и не сообщать ей, что ты солгала. Конечно, лучше говорить правду. Но в данном случае особенного греха нет.

— Мы собираемся покататься верхом, — сказала Касси. — Ты поедешь с нами?

Лани покачала головой.

— Предпочитаю посидеть у камина. Для меня на улице очень холодно.

— Настоящие холода еще не наступили. Снег выпадет только месяца через два.

— Снег! — Лани передернула плечами. — Я по книгам знаю, как он выглядит. Но, думаю, лучше наблюдать за ним через окно. Хотя у Касси с зимой связаны приятные воспоминания.

— А на твоем острове никогда не выпадает снег? — удивилась Жозетта. — Как странно!

— Ничего в этом удивительного нет. На мой взгляд, это противоестественное явление в природе.

— Ты смеешься надо мной?

— Отчасти.

— Мне не нравится, когда надо мной… — Жозетта замолчала, а потом сердито закончила., — но поскольку ты согласилась помочь мне с этой горгулой… Можешь смеяться, если это тебе доставляет удовольствие.

— Только по-доброму, — заметила Лани. — Смех — бальзам для сердца и души. Без него жизнь слишком пресная.

— Все эти глупые девчонки в школе насмехаются надо мной. И совсем не по-доброму. — Жозетта отвернулась. — Но я не обращаю на них внимания.

— Обещаю тебе, что если и буду шутить, то только с нежностью, — Лани с улыбкой встретила ее взгляд.

Жозетта завороженно смотрела на нее.

— Правда?

— Лани всегда говорит то, что думает, — вступилась Касси.

Озорные огоньки промелькнули в. блестящих глазах девушки.

— Тогда и я обещаю не бросать тараканов в твою тарелку, как я это делала с этими насмешницами. — И беспечно махнула рукой. — Тем более, что с ними приходится повозиться, пока поймаешь!

— Да, слишком много хлопот и беспокойства, — согласилась Лани. — Но у тебя есть воображение. Тараканы в супе намного противнее лягушки, которую Касси подложила мне в постель, когда я первый раз появилась в их доме.

— Мне тогда было меньше лет, чем Жозетте, — засмеялась Касси.

— Но у нас жила своя горгула, — продолжая глядеть на нее с улыбкой, напомнила Лани.

— Да ну! — с любопытством спросила Жозетта. — И кто же?

— Касси расскажет тебе про нее, когда вы будете кататься, — отмахнулась Лани.

Касси, кивнув, попрощалась с Лани и пошла к выходу, а Жозетта задержалась в дверях и нерешительно вымолвила:

— Мне бы хотелось… ты не такая, как другие… — Она запнулась, а затем быстро выпалила. — Едем вместе с нами.

Лани тронула просьба девушки. Та, видимо, привыкла постоянно сражаться, отстаивая свои права. Признать взрослого человека для нее было высшей формой доверия. Может, принять ее приглашение? Нет, не стоит сейчас мешать этим двум получше узнать друг друга. Касси очень трудно здесь, но если она подружится с Жозеттой, ей сразу станет проще и легче.

— В следующий раз непременно, — пообещала Лани. — Кстати, ты можешь заходить ко мне в любое время, когда тебе захочется.

Жозетта согласно кивнула и пошла к выходу следом за Касси.

А Лани, остановившись у окна, смотрела, как они вместе идут по двору, о чем-то оживленно переговариваясь. Жозетта жестикулировала, а Касси улыбалась в ответ. Чувство одиночества окатило Лани. Ей захотелось открыть окно, крикнуть, что она передумала, и попросить их подождать. Книги — верные друзья, но без человеческого тепла ей не согреться под сводами этого старинного замка.

Но она не окликнула их. Отвернувшись от окна, Лани взяла книгу, которую отложила, когда девушки вошли в библиотеку. Им будет так славно покататься вдвоем. А ей лучше посидеть здесь, пытаясь вызвать в памяти Шарля и дом. Чувственное воспоминание умерло, и это напугало Лани. В этой холодной неуютной стране даже о Шарле и об их совместной жизни она думает с трудом, и так, словно ей кто-то рассказал о них. Если Франция похожа на Англию, неудивительно, что Шарль был счастлив покинуть ее. Хотя, как она подмечала, продолжал цепляться за прежние привычки и манеры, не в состоянии полностью принять обычаи островитян. Только теперь Лани с особенной остротой осознала, как неприятны ему были некоторые традиции гавайцев. Но почему сейчас вызвали негодование его поступки, те, с которыми она смирилась много лет назад? Надо думать только о хорошем, о днях, когда он был добр к ней. Когда он нуждался в ней. И все-таки сердце ее отзывалось только на плохое в их отношениях. Добро как бы потеряло свою окраску.