Читаем без скачивания Наследник - Алексей Кулаков

Всего после пяти минут тихих расспросов воевода Бутурлин почувствовал себя рыбиной, кою выбросило из живительной воды на холодный берег, а перед этим еще и острыми камнями распороло брюхо. Страшнее же всего было то, что молчание окольничего совсем не мешало первенцу великого государя узнавать все, что его интересовало.

– Что ж…

Вновь звучно щелкнув пальцами, царевич перекинул опустевший кубок в руки подоспевшего служки, отослав затем его прочь.

– В благодарность за нашу беседу я дам тебе два совета и одно обещание. Совет первый: выдай каждому из переселенцев какой-никакой самострел с двумя дюжинами болтов[161], и пока вы будете в пути – учи их стрелять. Случись что – будут стоять болты на заборолах[162] острожков, а в обычное время охотой пробавляться.

Сделав малую паузу, достойный сын своего отца продолжил:

– Совет второй – не примучивай сильно местных людишек, а лучше и вовсе приручи их. То тебе сторицей вернется. Ну а обещание мое будет простое: если исполнишь все, что батюшка тебе повелел, быть твоему сыну, а через него и всей твоей семье, у меня в чести великой.

Конец их общению положил новый свист, такой сильный, что окольничему поневоле захотелось прикрыть уши. Наследник же просто поморщился, что тут же подметил стоявший невдалеке сотник:

– Иулин, а ну ко мне!

Подождав, пока могучий страж с широченной грудью подбежит поближе, старшой царевичевой стражи на него тихонечко напустился:

– Совсем сдурел?.. Хочешь Димитрия Ивановича глухим сделать?

– Дык!.. Он же сам и повелел со всей силы!..

– А догадаться харю-то в сторонку поворотить, когда свистишь? Не судьба?! Вот что, ты лучше вон там встань.

Провожая взглядом порысившего на другой край поля бойца, сотник тихонечко вздохнул:

– Силушки-то много, да вот умишка совсем нет.

Меж тем на поле уже вовсю шло шумное действо: три четверти игроков сцепились в одну большую кучу, под низом которой где-то вроде как был мяч, а оставшаяся на ногах и в некотором отдалении часть активно общалась – в основном кулаками и локтями, но некоторые умудрялись одарить своего противника и увесистым пинком. Чу!.. Из кучи выполз-выбрался игрок, прижимающий мяч к груди, поднялся на ноги…

– Куда?!!

– Лови!..

– Дави!

– В дыхло ему, в дыхло! Да коленкой надо, дурень!..

– Мне бросай!

Повторить красивый забег Тарха Адашева никому не удавалось: «бегунка» обязательно перехватывали, сбивали на землю, вырывали мяч, едва оставляя целыми руки, после чего очередной счастливчик сам летел на землю, пропустив сразу несколько ударов. Никто не хотел уступать – во-первых, родовая гордость, а во-вторых, победившая команда шла в царские мыльни вместе с Димитрием Ивановичем. Проигравшие же… Им доставалась только горечь поражения и незалеченные ссадины да синяки. Ну и хорошая взбучка, но уже дома, от недовольных отцов.

– Хватай гада!..

Увы, призыв опоздал, и низенький, но очень подвижный игрок, счастливо избежавший двух подножек и только чуть-чуть вильнувший после касательного удара по голове, пересек заветную черту. Разумеется, не просто так, а с мячом, который тут же с победным воплем и шмякнул о землю:

– Наша взяла!!!

Небольшая толпа, целиком состоящая из дядек-пестунов, тут же загудела на разные лады: половина с явным воодушевлением, а другая половина с досадой и разочарованием. Проигравшие к ним присоединились (те, что с белыми повязками), а победители, довольно поблескивая глазами и сияя улыбками, тесной гурьбой направились к бадейке с подсоленной водой, которую прямо на их глазах перекрестил еще и сам царевич Димитрий. Вдоволь напились, оставив немного (ну не влезало в них больше, и все тут!) для всяких там неудачников, затем с помощью подоспевшей дворни скинули свои кожаные доспехи и пропотевшие едва ли не насквозь поддоспешники и, довольно гомоня, удалились в сторону царских мылен.

– Как тебе, сын?

– Уж как здорово, батюшка, прямо слов нет!

Изрядно пообмявший толстые перчатки о чужих игроков и вдоволь наловивший ответных «приветов», двенадцатилетний Богдан Бутурлин буквально цвел и пах. Цвел улыбкой, а пах… Ну, сильно вспотеть он не успел, а поддевка ему досталась на диво сухой. Так что все было вполне терпимо. Еще раз внимательно оглядев сына, окольничий украдкой скосил глаза в сторону царственного отрока, который, проходя сквозь уныло плетущихся к бадейке игроков, как-то мимолетно коснулся явно берегущего свой правый бок Адашева. Затем такое же касание досталось прихрамывающему княжичу Старицкому – остальные же, в полном молчании проводив взглядами своего господина, начали самостоятельно избавляться от кожаной защиты.

– Ну что, Козьма, как я и говорил – Захарьины-Юрьевы верх взяли!.. Давай заклад.

Глянув по сторонам и подметив интерес со стороны окольничего, один из дядек дернул щекой в едва сдерживаемом раздражении и отвернулся, после чего незамедлительно что-то перебросил в подставленную руку своего товарища. Можно даже сказать – соратника по нелегкой воспитательской службе. Покосившись на отпрыска, которого просто распирало от обилия эмоций, а затем и по сторонам, Дмитрий Андреевич Бутурлин решил, что его парню впечатлений на сегодня хватит.

– Пойдем.

Пристроившись сразу за свитой царевича Ивана Ивановича, старомосковский служилый дворянин нечаянно стал свидетелем небольшой семейной сцены, когда самый младший из царственных отроков, спешивший полюбоваться на забаву старших братьев, узнал о своем опоздании. Ох и реву было!.. Собственно, под него отец с сыном и ушли, невольно улыбаясь, – первый радовался, что знакомство сынишки с первенцем великого государя прошло хорошо, да и сам он, того не ожидая, получил весьма ясное обещание. А второй в красках представлял, как будет всем хвастаться своим первым днем в свите. Одному с ноги – бац! Другому с руки да прямо в личину – на! Третий было налетел, да он его словно кутенка малого заломал!.. Нет, ну немножко и ему досталось, но в доспехах он, почитай, ничего и не почувствовал. Так, пару раз. Потому как доспехи-то те самого государя-наследника!!! И чего только батюшка переживал?..

– Господин мой.

Вскинув ладонь в предостерегающем жесте, Дмитрий аккуратными движениями вывел последние буквицы на заполненном с обеих сторон листе. Чем ближе становился день его отъезда из Кремля, тем больше дел хотелось сделать – вернее, устроить их так, чтобы они двигались и без него. Пробежавшись напоследок глазами по немного «гуляющим» строчкам, он поставил точку и только после этого взглянул на замершую в терпеливом ожидании Авдотью.

– Голова Печатного двора Ивашка сын Федоров просит принять от него дары малые.

– Провести в покои, дары на стол в комнате.

На малое мгновение замявшись, верная челядинка послушно кивнула и скрылась с глаз – с тем, чтобы через десяток минут вернуться в компании пяти дворцовых служек, нагруженных большими узлами, самого первопечатника (слегка шалого от столь высокой чести и быстрого досмотра) и троицы постельничих сторожей, бдительно приглядывающих за всей этой подозрительной оравой.

– Матушка боярыня, не влезает…

С тихим звуком затрещины сложная проблема разрешилась сама собой: резко поумневший служка просто-напросто взгромоздил свою ношу поверх остальных узлов. Суровый взгляд статной красавицы лучше всякой метлы вымел из покоев наследника всех посторонних, оставив в комнате для занятий только ее хозяина и его гостя.

– Чем порадуешь, Иван Федорович?

– Вот, государь-наследник!..

Чуть не разодрав в клочья крепкую ткань из конопли, голова Печатного двора извлек на свет божий четыре больших фолианта с тиснеными узорами на толстой светло-бежевой обложке.

– Э-э-э…

Оглядевшись по сторонам, мужчина шагнул к резной подставке для книг и бережно уложил на нее второй том «Сказок». Тихо щелкнули застежки, мягко и почти неслышно прошуршал пергамент страниц, и на следующие пять минут в светлице установилось полное молчание.

– «Сказ о Гадком утенке»… Я правильно понял, что одна книга для меня – и по одной братьям моим и сестре?

– Да, государь-наследник.

Как-то непонятно вздохнув, царевич спокойно напомнил:

– Я же дозволил тебе обращаться ко мне по-простому, когда мы наедине! Хвались дальше, Иван Федорович.

Еще одна стопка книг (на сей раз скромнее размерами) увидела свет:

– Прошу, государь-наслед… Гхм… Димитрий Иванович.

Приняв на руки пахнущее кожей и свежей краской издание, хозяин покоев заинтересованно хмыкнул:

– Сказание о Великом княжестве Литовском и королевстве Польском, со слов думного дьяка, печатника и головы Посольского приказу Ивана Михайловича Висковатого писанное.