Читаем без скачивания Расология - Владимир Авдеев

Подлинным же шедевром современной отечественной расологии следует признать книгу А. Г. Козинцева «Этническая краниоскопия. Расовая изменчивость швов черепа современного человека». (Ленинград, 1988). В отличие от либеральных ангажированных антропологов, только и занятых «стиранием» и «снятием» расовых признаков, А. Г. Козинцев цель своей работы видит в прямо противоположном: «Полиморфность некоторых признаков позволяет изменить традиционный ход исследования, перестраивая, а то и создавая морфологические схемы со специальным расчетом на повышение расоразграничительной эффективности и в некоторых случаях — на снижение роли других факторов, в частности возрастного».

Анализируя результаты практических исследований, автор монографии констатирует, что частота расоразграничительного признака по костям затылочно-сосцевидного шва для европеоидов составляет в среднем 6,4 %, а для монголоидов — 16,6 %. На основе близкого в морфологическом отношении затылочного индекса (ЗИ) расовые различия наблюдаются еще отчетливее. Так, для европеоидов частота этого признака составляет 8,4 %, а для монголоидов — 48,5 %. Затылочный индекс второго порядка (ЗИ II) также эффективно помогает различать расы: 2,8 % — для европеоидов и 13,4 % — для монголоидов. «При рассмотрении величин затылочного индекса (ЗИ) и (ЗИ II) создается впечатление, что признак „работает“ только на уровне больших рас. Никаких закономерностей в распределении частот внутри европеоидного и монголоидного комплексов выявить не удается».

Таким образом А. Г. Козинцев блестяще доказывает базовый постулат классической расовой теории, согласно которому доминируют не национальные и социальные различия, но расовые и биологические, то есть досоциальные.

Культурный и социальный тип общества, алгоритм поведения в нем, стилистика психического переживания индивида задается расой. Не среда формирует расы, но раса формирует среду. И расовые признаки — это не податливый пластический материал, подверженный изменениям извне, но, напротив, первооснова всех социокультурных трансформаций общества. Расовые признаки — это не глина, послушная руке ваятеля, это острие резца, созидающее контуры бытия сообразно своей механической прочности.

«При всем обилии предположений о роли внешних факторов невозможно представить себе фактор, который бы так хорошо маскировался под расовый — слишком уж разнородны группы, объединенные здесь по расовому признаку, во всех прочих мыслимых отношениях», — продолжает автор. Любые деформации черепа приводят к различиям, которые всегда значительно меньше расовых. В связи с чем он делает заключение, из числа тех, что мы уже слышали из уст отечественных профессиональных антропологов: «Европеоидная раса представляется более однородной, чем монголоидная. Горизонтальные размеры скуловой кости велики у монголоидов и малы у европеоидов; негроиды как будто занимают промежуточное место».

Наконец А. Г. Козинцев делает более смелые обобщающие выводы относительно всей глубины морфологических различий между расами: «У монголоидов топографическое положение глазного яблока иное, чем у европеоидов. У африканских негров глазницы низкие, глазное яблоко больше, чем у европеоидов».

А теперь вспомним, что человек 90 % информации получает посредством зрения, но при вышеупомянутых фактах строения зрительного аппарата получается, что разные расы имеют различную стереоскопию визуального восприятия и, как следствие, в буквальном смысле этого слова «видят мир по-разному». Различия в восприятии мира различными расами неизбежно влекут за собой различия в осмыслении и интерпретации моральных и поведенческих установок, что в свою очередь ведет к неустранимым и нестираемым генетическим различиям между культурными и правовыми нормами.

Даже изображение Богов в религиозных культурах разных рас, или его отсутствие, свидетельствуют в пользу того, что образ и его интерпретация от самых простейших бытовых форм до сложнейших метафизических видений неизбежно несут на себе печать расы, видящей все по-своему. Индекс сложности подглазничного узора (ИСПУ) обладает наибольшей расоразграничительной способностью. Для европеоидов он составляет — 38,0, а для монголоидов — 57,9. И это закономерно, ведь глаза разных рас имеют и разную крепежную оснастку. Этот признак также «работает» на уровне больших рас, опровергая тезис А. И. Ярхо о «снятии» расовых признаков историческим процессом.

Народы, нации, этносы и племена — это действительно результат более позднего исторического процесса, но гигантская пропасть неустранимых расовых различий свидетельствует в пользу доисторической, а именно — биологической природы их происхождения.

Не история творит расовые признаки народов, но, напротив, именно расовые признаки влияют на историю этих народов.

А. Г. Козинцев пишет далее: «Мы проанализировали около 30 признаков, относящихся к швам черепа, и выделили шесть основных, наиболее ценных. Европеоидная и монголоидная расы, как мы помним, различаются по всем основным особенностям». Для суммарной количественной оценки этих различий автором книги вводится специальный монголоидно-европеоидный индекс (МЕИ). В европеоидных популяциях он колеблется от 13 до 39, а у монголоидов от 54 до 82,5.

«Для удобства расчетов нужно заранее отделить расово-чистые группы от расово-смешанных». Эта прекрасная здравая мысль известного советского антрополога достойна пера самого графа Жозефа Артюра де Гобино — основоположника классической расовой теории. Математические расчеты, безусловно нуждаются в предварительном разграничении чистых и смешанных рас. Математика — это основа сегрегации, ибо индексов общечеловеческих ценностей не бывает. Математический аппарат в антропологии — лучшее средство от назойливых гуманитарных утопий.

Представители нордической расы также легко выделяются из числа других европеоидов с помощью североевропейского индекса (СЕИ). «Значение обоих показателей (МЕИ) и (СЕИ) у северных европеоидов выше, чем у южных». Ясный и аргументированный вывод, даваемый А. Г. Козинцевым в книге, не оставляет места для кривотолков и спекуляций. «Расоразграничительные индексы — простое, но эффективное средство анализа. Пять признаков — затылочный индекс, клиновидно-верхнечелюстной шов, заднескуловой шов, индекс сложности подглазничного узора и индекс поперечного небного шва — служат в первую очередь для разграничения европеоидов и монголоидов. Комбинации признаков обладают большей разграничительной силой, чем отдельные признаки. Монголоидно-европеоидный индекс (МЕИ) и первая главная компонента (I ГК) чрезвычайно эффективно разделяют монголоидов и европеоидов. Дифференциация внутри европеоидной расы прослеживается при помощи североевразийского индекса (СЕИ) и второй главной компоненты (II ГК)».

В приложении автор книги анализирует черепа из могильников центральной части России, принадлежащие периоду IV–I тысячелетий до нашей эры, и приходит к однозначному выводу, что наши предки указанного периода были расово чистыми северными европеоидами.

Поэтому доморощенных безграмотных «евразийцев» и «мнимых светил» из академической среды, уверяющих о том, что чистых рас не бывает, и льющих потоки лжи и грязи на расовую историю русского народа, нужно привлекать к уголовной ответственности за оскорбление чести крови наших предков, ибо современные «либеральные антропологические теории» по сути ничем не отличаются от осквернения могил — деяния наказуемого, как в цивилизованных, так и в нецивилизованных сообществах. Еще крупнейший итальянский антрополог Джузеппе Серджи в книге «Виды и разновидности человеческого рода» (Турин, 1900) аналогично указывал: «Наиболее важен для классификации череп. По одному черепу можно различить этнические элементы, входящие в состав смешанных групп. С самых древних эпох и до нашего времени не появились никакие новые формы черепов. Важная для классификации черта — внутренняя емкость черепной коробки; она напрямую связана с формой черепа. Емкость человеческого мозга не увеличивается по мере эволюции общества. Как форма типов черепов так и их средняя емкость остались прежними. Увеличение емкости человеческого черепа — легенда».

А в 1928 году В. И. Вернадский писал: «В сложной организованности биосферы происходили в пределах живого вещества только перегруппировки химических элементов, а не коренные изменения их состава и количества». В биохимическом контексте расы это как раз и означает неустранимость отдельно взятых расовых признаков, а лишь соответствующее изменение их концентрации в той или иной популяции в процессе исторического развития.

Выдающийся советский биолог И. И. Шмальгаузен в своей программной книге «Кибернетические вопросы биологии» (М., 1968) блестяще развил все те же постулаты расовой теории, направленные против вульгарного ламаркизма: «Наследственный код ограждается ядерной оболочкой и регуляторными механизмами клетки и всего организма в целом от непосредственного влияния внешних факторов. Наследование признаков, приобретенных при жизни особи, фактически невозможно, так как это „приобретение“ касается только преобразования информации в данной особи и гибнет вместе с нею. Наследственный материал не был затронут этим преобразованием и остался неизменным». При этом подчеркивается, что мутации, о роли которых так любят рассуждать генетики, на самом деле имеют случайный характер, кроме того, никакой свободы мутаций не существует, ибо они возможны лишь в определенных границах, заданных наследственными расовыми признаками. Одним словом, сколько бы вы не водили негра в русскую баню в Сибири и не кормили его пельменями с водкой, ни он сам, ни его потомки при условии стопроцентной брачной изоляции никогда не станут похожи на коренных русских сибиряков. Но генетики из числа вульгарных популяционистов пытаются оспорить этот очевидный факт, понятный любому биологически необразованному человеку.