Читаем без скачивания Кровавый снег декабря - Евгений Васильевич Шалашов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Народ-то по ночам и начал воровать! — догадался один из солдат. — Ловко!
— Вот-вот. Если бы силком заставляли, опять бы бунты начались. А так у нас уже через два года картошка, почитай, у всех росла.
— Виданное ли дело, — пробормотал один из нижних чинов, — чтобы офицер для солдат кулеш варил да посуду за собой мыл?!
— А где ты офицеров видел? Только в Петербурге, в казармах?
Оба солдата согласно кивнули. Один, которому пришлось перевязать «подраненную» руку, сказал:
— У нас ведь как, в сапёрном, — господа офицеры только на разводах да на вахтпарадах. А в остальное время — только ундеры. Да и отслужили-то мы всего ничего. Двух лет нет.
— А окромя Петербурга, нигде и не были, а кашу вам только кашевары варили, — утвердительно отметил Клеопин. — А вы, господин юнкер?
— Так и я из недорослей в школу подпрапорщиков был отправлен, — конфузливо ответил Сумароков. — А нас там учили инженерному и сапёрному делу.
— Послужили бы вы, братцы, на Кавказе или в других местах, то поняли бы, что офицер офицеру — рознь. А вам, сударь, как будущему прапорщику нужно знать, что уметь нужно всё! Мне приходилось и за лекаря быть, и за кашевара. Но, — наставительно поднял указательный палец штабс-капитан, — всё хорошо в меру. Нельзя, чтобы солдаты на шею садились. Так ведь, братцы?
— Так-так, Ваше Благородие, — радостно отозвались солдаты, наевшиеся офицерской стряпни.
— Ну, а коли так, то чего же ружьё до сих пор не починили? Порох и пули остались? — строго спросил Клеопин.
— Остались, — уныло протянул Сумароков. — А починить не смогли. Кузнец тут местный пробовал, но тоже не смог. Говорит — на губки для кремня нужно резьбу нарезать, а у него инструмента нет. Без ружья-то совсем плохо. Есть, правда, пара пистолетов. Но к ним пуль нужного калибра нет.
— Мать-перемать, — злобно выдохнул штабс-капитан. — Всех вас в пень-колоду и мордой о бакенбарды через дохлую корову… Как же вас до сих пор не прибили, таких бестолковых? Юнкер, тащите пистолеты! А заодно весь порох и свинец. А вы, молодцы… несуягные, подбросьте-ка дровец в печку.
«Молодцы несуягные» бросились во двор как ошпаренные. Юнкер метнулся в угол, откуда вытащил не только пистолеты, но и все боеприпасы. Запас оказался приличным. И в количестве стволов Сумароков ошибся. Их оказалось не два, а целых три. Два — прекрасной аглицкой работы. Из-за малого размера их называли «жилетными». Оружие оказалось в превосходном состоянии. А сделать пули… Это же сущий пустяк!
Николай взял один из оставшихся от ужина сухарей, размочил его и слепил шарик. Подогнал его по размеру пистолетного ствола — «откалибровал» модель. Потом, взяв остатки сухарей, намочил их и выдавил пальцем ямки чуть меньше слепленного шарика. Дальше уже дело техники — развести огонь и расплавить свинец в тигле.
Огонь в печи уже разгорелся. Штабс-капитан поискал, в чём бы расплавить металл. Из подходящей посуды металлическими оказались только медный солдатский котелок да чугунная сковородка. Впрочем, сойдёт и сковородка. Бросил в неё с десяток ружейных пуль и сунул в огонь. Через пару минут свинец начал плавиться. Когда началось бурление, Клеопин ловко подцепил «тигель» сковородником и вытащил его наружу. Как можно быстрее разлил расплавленный металл по намеченным ямкам. Ну, теперь, собственно, и всё.
Когда свинцовые шарики застыли, Николай выколотил их из формочек. Получилось пять вполне приличных пуль.
— Понял, как делать? — спросил штабс-капитан у одного из солдат, который выглядел толковей. — Сможешь продолжить?
— Могу. Как не могу, — ответствовал тот. — Дело-то нехитрое.
— Ну-с, сделай тогда ещё штучек десять. А лучше — пятнадцать.
Озадачив солдата, Клеопин взял в руки третий ствол. Это был австрийский пистолет с полуприкладом, напоминавший небольшое ружьё. Дуло и ложе были основательно покорёжены. Но замок оставался целёхоньким. Стало быть, можно что-нибудь придумать…
— Подайте-ка, дружище, ножик, — распорядился штабс-капитан. Взяв у юнкера хлеборез, Николай стал отвинчивать замок от ложа. С трудом, но получилось. Теперь нужно было снять замок у драгунки.
В результате двухчасового упорного труда замок от пистолета был установлен на ложе ружья. Оружие готово к бою!
— Что ж, господа, — полюбовался Клеопин делом своих рук. — Думаю, никто не обидится, если я возьму один пистолет и десяток пуль с порохом? А завтра с утречка и расстанемся…
Штабс-капитан, разумеется, кокетничал. И солдаты, и юнкер смотрели на него как Золушка на фею. Да захоти он забрать с собой весь «арсенал» — так и то было бы сложно возразить. Конечно, могли бы попробовать… Но теперь, получив в руки ружьё и пистолет в рабочем состоянии, солдаты были готовы на всё…
— Ваше Высокоблагородие, — робко спросил Николая юнкер, повышая его в чине. — Можно мне с вами? В том смысле — вместе с Вами идти?
— Благородие, — автоматически поправил Николай тёзку. — До «Высокоблагородия» я носом пока не вышел. А со мною — это куда? Я пока иду по своим делам. Ну, а потом — будет видно…
— Подождите, Ваше благородие, — забеспокоился один из солдат. — А мы? Второй его поддержал: — А нам-то что — здесь оставаться?
— А чем вам тут плохо? — удивился юнкер. — Живы, здоровы. Живёте в тепле да в сытости. Каждый вечер к девкам да к вдовушкам бегаете. Чего ж ещё-то надо?
— Подождите, господин подпрапорщик, — вдруг построжел один из солдат. — Вы уж не обессудьте, а мы у господина штабс-капитана спрашиваем — берёт он нас с собою али нет.
— Ну, так и спросите, — усмехнулся офицер. — Подпрапорщик возражать не будет.
