Читаем без скачивания Логово белого червя - Брэм Стокер

— У меня есть много дневников и иных бумаг, написанных сим замечательным человеком, но наиболее любопытны из них записи, касающиеся как раз упомянутого вами визита в Карнштейн. Рассказы местных жителей, разумеется, все немного искажают и приукрашивают. Его действительно можно было назвать моравским дворянином, ибо он переехал жить в Моравию и был дворянского происхождения. Однако родился он в Верхней Стайрии. Достаточно сказать, что в молодости он был страстно влюблен в прекрасную Миркаллу, графиню Карнштейн, и та отвечала ему взаимностью. Ее ранняя смерть наполнила его неутешимой скорбью. А в природе вампиров заложена способность увеличивать число себе подбных, однако тут действует некий закон.

Предположим, что у нас имеется территория, полностью свободная от сей нечисти. Как появляются там вампиры и как они увеличивают свою численность? Сейчас узнаете. Некая личность, более или менее безнравственная, кончает с собой. Самоубийца при определенных обстоятельствах становится вампиром. Тот начинает пробираться по ночам к людям, его жертвы умирают, а в могиле почти с неизбежностью превращаются в вампиров. Так произошло и с прекрасной Миркаллой, которую погубил один из этих демонов. Мой предок Ворденбург, чей титул я ношу, вскоре обнаружил это, а в ходе своих дальнейших исследований узнал намного больше.

Среди прочего он пришел к выводу, что рано или поздно на покойную графиню, которая при жизни была предметом его обожания, падет подозрение в вампиризме. И он с ужасом представил, как ее останки яростно оскверняют при посмертной казни. Кстати, он оставил после себя любопытный труд, доказывающий, что вампира, лишенного привычного двойственного существования между сном и бодрстованием, ждет намного более ужасная загробная жизнь, и он твердо решился избавить свою некогда возлюбленную Миркаллу от подобной судьбы.

Разработав стратегию, он приехал сюда и изобразил извлечение ее останков из могилы, которые он перепрятал вместе с могильной плитой. Однако, уже достигнув почтенного возраста, он взглянул на содеянное с высоты прожитых лет и рценил его совершенно иначе, после чего с ужасом представил, какое наследие оставит после себя. Он написал для меня записку, где указал приметы точного местонахождения могилы и признался в содеянном обмане. Если он и намеревался что-либо предпринять, то смерть помешала его планам, однако рука далекого потомка — вашего покорного слуги — пусть слишком поздно для многих, но все же направила охотников к логову зверя.

Мы поговорили еще немного, и среди прочего барон сказал вот что:

— Один из признаков вампира — необыкновенная сила. Хрупкая рука Кармийлы стальными клещами стиснула запястье генерала, когда он занес топор для удара. Но сила эта не только физическая, ибо стиснутая вампиром конечность немеет, и онемение это проходит очень медленно, а может и вовсе не пройти.

Следующей весной отец повез меня в Италию, где мы прожили более года. Поездка эта состоялась задолго до того, как стал забываться ужас описанных событий, но до сих пор образ Кармиллы всплывает в моей памяти в двух различных ее воплощениях — то в облике игривой, томной и прелестной девушки, то яростного демона, увиденного в старой часовне… и нередко, когда я сижу в гостиной, погруженная в задумчивость, мне слышатся у двери легкие шаги Кармиллы.

Дж. Шеридан Ле Фану

Описание ряда таинственных злоключений по улице Анжер

Она не вполне заслуживает пересказа, эта моя история, а уж тем более — письменного изложения. Рассказывать ее мне, впрочем, доводилось, когда просили настойчиво, и делал я это в интеллигентной компании, окруженный доброжелательно внимающими мне лицами, испещренными теплыми бликами послеобеденного огня в камельке, в один из тех зимних вечеров, когда за стенами дома завывает вьюга, внутри же — покой и уют, и выходило, по-моему, — а кому тут судить, как не мне, — вроде бы вполне сносно. Но сделать, как просите меня вы, — чистейшей воды авантюра. Перо, чернила и бумага — не лучшие возки для непостижимого, а так называемый читатель — существо куда как менее благодарное, нежели слушатель. Ежели вы, однако, сумеете вдохновить своих приятелей прочесть сие с наступлением ночи, когда обычная прикаминная трепотня коснется вдруг кошмарных историй, связанных с аморфной жутью, — короче говоря, если вы гарантируете мне mollia tempora fandi, я исполню сей труд и изложу все от чистого сердца. Ну вот, а теперь, когда все необходимые предуведомления сделаны, больше не стану тратить слов попусту и просто изложу, как оно все было.

Мой кузен Том Ладлоу и я, — мы вместе штудировали медицину. Полагаю, Том мог бы добиться изрядных успехов на этом поприще, но он, бедолага, ударился вдруг в религию и умер совсем молодым, пав жертвой инфекции, подхваченной при каком-то очередном отправлении своих духовных обязанностей. Для настоящих моих целей достаточно будет упомянуть, что по натуре он был человек толерантный, однако же искренний и вполне жизнелюбивый; причем совершенный педант в вопросах чести и честности, в отличие от людей темпераментом вроде моего — легко возбудимых и нервных.

Мой дядя Ладлоу, отец Тома, в то самое время, пока мы с кузеном просиживали себе штаны на лекциях, приобрел три-четыре старых особняка по улице Анжер, один из них незаселенный. Сам дядя безвыездно проживал за городом, и Том, недолго думая, предложил мне за компанию с ним перебраться в пустующий дом и жить там, покуда это никому не мешает. Таким переездом мы убивали бы сразу двух зайцев — во-первых, новое жилье находилось гораздо ближе к местам наших штудий и школярских увеселений, а во-вторых, не лишними были и деньги, сэкономленные на плате за квартиру.

Мы не слишком-то были обременены мебелью, жили почти по-спартански, точно солдаты на биваке, поэтому и сборы отняли у нас времени не намного больше, чем у солдат по тревоге. Короче говоря, план наш был претворен в жизнь почти так же скоро, как и задуман. В передней гостиной мы устроили себе комнату для совместных штудий. Я занял спальню над ней, ну а Том — самую дальнюю на втором этаже, что лично мне никак не пришло бы в голову.

Сам дом, кстати говоря, оказался весьма древним. Фасад его был, похоже, малость подновлен где-нибудь с полвека назад, но, кроме жалких останков штукатурки, ничего более современного в наружной отделке не наблюдалось. Маклер, который по просьбе моего дяди покупал дом и вникал в бумаги, поведал мне как-то, что дом этот наряду с множеством прочей конфискованной собственности был продан через торговый дом Чичестер, чтоб не солгать, году в 1702-м, а во времена правления Джеймса Второго принадлежал сэру Томасу Хакету, лорд-мэру Дублина. Как стар был дом в ту давнюю пору, это мне неведомо, но, как бы там ни было, наверняка он успел повидать на своем веку достаточно всякого, чтобы в его атмосфере витала теперь некая мистическое тайна, возбуждающая и вместе с тем гнетущая, — что, впрочем, вполне естественно для столь древнего обиталища.