Читаем без скачивания Чемпионы Темных Богов - Джон Френч

— Он боится, — сказал Менкаура. Я резко перевел на него взгляд, слова вопроса все еще крутились у меня на языке. — Он боится того, что начал. Судьба ждет его. Шанс стать много кем становится все ближе с каждым его шагом. Он видит это. Это словно огненная гора, выжигающая небо прямо за горизонтом. Ариман видит ее свечение, но не видит форму. Он знает, что другие видят ее также, видят силы, движущиеся в смертной и бессмертной реальностях. И он боится их. Боится, что может пасть в своем путешествии, и того, что может пройти его до конца, — Менкаура остановился, медленно кивая, словно соглашаясь с голосом, который мог слышать лишь он один. — И он прав, что боится.

Я знал, что то, что я вижу и слышу — не сон. Это было нечто иное, лоскут незавершенного времени, подводившего себя к концу, разговор, которому необходимо было состояться, чтобы удовлетворить судьбу. Слова Оракула-мертвеца прошли сквозь меня, холодные и дрожащие от заключенного в них смысла.

— Это оно? Он вооружает себя против… против чего?

— Против всего, что попытается его остановить.

— И он превращает меня в оружие для этой войны.

— Он ничего не додает и не отнимает от твоей природы. Ты тот, кто ты есть.

Говоря это, Менкаура начал таять.

— Должна быть плата, — сказал я ему вслед. — На тебе оковы, брат — слова оракула нужно купить.

Он покачал головой, когда его очертания слились с чернотой.

— Плата уже внесена, — произнес он и исчез, как будто его никогда и не было.

Я уставился в пустоту.

Затем обнаружил, что смотрю в лицо Ариману. Не было ни моргания, ни перехода, лишь внезапная яркость огней и звуки «Сикоракса» у меня в ушах. Я сидел в кресле из черного гранита, в зале из кованой бронзы. Отполированные детали моих доспехов висели на стене, посох покоился на костяной стойке.

+ Ты спал глубоко и долго, брат, + послал Ариман.

Я не ответил, переключая сознание между разумом и телом в попытке определить, сколько времени прошло.

Ариман заговорил снова, в этот раз настоящим голосом.

— Прими мою благодарность, Ктесиас. Я знаю, чего тебе это стоило.

Мое тело казалось безвольным, мысли неповоротливо кружились внутри черепа. По мне прокатывались волны усталости. Перед глазами плыли яркие цвета. Язык ощущался сухим листом во рту. Все раны, которые я получил, исцелились, но тень сковывания все еще нависала надо мной, давя на каждое чувство. Нельзя просто проглотить истинное имя возвышенного демона и чувствовать себя как ни в чем не бывало. Все — как оказывалось снова и снова — имеет свою цену.

— Ты солгал мне, — выплюнул я, и моя злость вдруг стала яркой и свежей. Он наклонил голову, наполовину соглашаясь, наполовину вопрошая.

— Я сделал то, что было нужно, брат. Как и ты.

— Что ты делаешь, Ариман? Зачем мы пошли к Оракулу? Что мы должны были узнать?

— Мы? — переспросил он, и слабейший намек на улыбку коснулся его глаз. — Я думал, тебя не волнует ничего, кроме себя любимого.

Я покачал головой, внезапно ощутив себя бесконечно уставшим. Ариман кивнул и повернулся к двери.

— Отдыхай, брат, — бросил он через плечо. — Отдыхай и спи.

— Я не сплю, — возразил я, но он уже вышел и слова отозвались пустотой в стылом воздухе. — Я не сплю, — повторил я, уже тише, и потряс головой, когда глаза начали постепенно закрываться. Разум и конечности словно налились свинцом, как будто приход в сознание израсходовал остатки моих запасов энергии. Я вновь погрузился в забытье, очертания моей новой комнаты начали постепенно исчезать.

В черноте век я вновь увидел лицо Менкауры и услышал слова, в реальности которых я не был уверен.

— Он вооружает себя против… против чего?

— Против всего, что попытается его остановить.

Джон Френч

Всё — прах

Останется только прах. Прах и пустота. Я не знаю, кто я. У меня было имя, но оно исчезло. Я — ничто. Я заперт в темноте, без конца падая сквозь разбитые воспоминания.

Я помню синее. Синим было небо, исполосованное красным огнем. Я чувствовал запах дыма. На горизонте были пирамиды. Из трещин в их стенах вырывался огонь. Мертвые скользким ковром устилали землю. Среди тел стоял воин, его серый доспех забрызган, рот открыт, как у тяжело дышащего пса. Его зрачки — черные дыры в янтарных оболочках. Кровь пульсировала в моих венах, ревела в ушах. Я бежал, стреляя на ходу, каждым шагом вдавливая мертвых в кровавую грязь. Оружие в моих руках дрожало с грохочущим ритмом. Серый воин зарычал и прыгнул мне навстречу. Снаряды попадают в землю вокруг него, выбивая красные воронки в мертвой плоти позади его ног. У него топор с обухом из черного железа и шириной с грудь человека, режущая кромка изогнута, как улыбка черепа. Я помню свист этого оружия в воздухе. Топор ударил в мой бок. Он вошел глубоко. Я помню боль, яркую как звезда и холодную как лед. Я истекал кровью, красная жидкость бежала по красному доспеху, по золоту, сочилась на землю. Я поднял глаза, когда воин выдернул свой топор. С лезвия капала кровь. Она блестела на солнце, багровая на фоне синего неба. Тогда я свалил его, я стрелял в него, пока он не превратился в разбитый доспех и куски мяса. Я убил его, прежде чем смерть смогла забрать меня. Я помню, что чувствовал в этот момент гнев и удовольствие, но не знаю почему.

Воспоминание исчезает. Я снова один. У меня есть форма. Она человеческая, но я — пуст. Я всего лишь очертания. У меня есть руки, но я не могу прикоснуться. У меня нет рта, но я кричу с тех пор, как началось мое падение. Я хочу дышать, но не могу. Я не могу вспомнить, как это делать; только то, как тонуть в бездне, тонуть, не опускаясь на дно.

Время идет. Я чувствую его ход, подобный ветру, хоронящему в песке статую.

Когда-то у меня было имя. Оно — эхо, исчезающее, но не полностью, всегда за пределами слышимости. Когда-то я был плотью, но она исчезла.

+Гелио Исидор+

Голос приходит ко мне из черной ночи. Я знаю это имя, но не помню почему.

Я помню огонь. Он был абсолютно белым, цвета ядра солнца. Он грянул с черного неба и преобразовал меня. Я упал на руки и колени. Земля подо мной — красная пыль, цвета ржавчины, цвета высохшей крови. Боль, более жгучая и резкая, чем любая рана, наполнила меня. Я не мог видеть; огонь сначала лишил меня глаз, потом языка, прежде чем я смог закричать. Внутри доспеха вздулись мышцы, давя на металл. Огонь горит во мне, покрывая волдырями мою кожу. Я чувствовал, как на моем теле открываются рты, тысячи ртов с острыми зубами, каждый бормочет мольбу остановить боль. Огонь прошелся по моему телу, как руки сквозь жидкую глину. Я задыхался, словно утопая в песке. Ядовитое прикосновение паники сожгло мою плоть. Я не мог дышать. Я не мог двигаться.

Все остановилось. Словно бритвой провели по памяти, жесткой линией отделили меня от всего, что было раньше.

Я ничего не чувствовал.

Я медленно встал, прах сыпется из моего доспеха. Я начинаю идти, один медленный шаг за раз. Густой туман окутывает мир. Рядом со мной двигаются другие призраки. Они неуклюжи, как ожившие статуи. Где-то вдалеке я вижу группу фигур. Золотой свет очерчивает их формы. Они стоят, словно ожидая. Я иду к ним, к свету. Я не могу вспомнить свое имя.

Воспоминание разрушается, и я медленно вращаюсь сквозь пустую тьму.

+Гелио Исидор+ Это призрачный голос, кричащий из тьмы.

Я вижу свет. Он далекий, как луна, мерцающая из-под волн. Свет становится ярче и ближе. Я поднимаюсь из тьмы. Невидимые руки тянут меня. Я чувствую пальцы, сжимающие плоть, которой у меня нет. Я пытаюсь остановиться. Я не могу. Свет становится все ярче и ярче; это солнце, от которого я не могу отвернуться.

+Гелио Исидор+ снова говорит призрачный голос. Я тону, но не могу дышать. Я стучу руками. Холодный металл обездвиживает меня. Я — вихрь праха, грохочущий в металлической коже.

+Гелио Исидор+ говорит голос, который оказывается мыслью.

Я знаю это имя.

+Гелио Исидор+

Это мое имя.

Я вижу.

Мир — движение, и огонь, и рев далеких звуков. Я стою на поле брани из прыгающего огня и тающего снега. Рядом со мной фигура человека. Он носит доспех синевы пустынного неба, а его шлем поднимается в лазурно-золотой гребень. Вокруг него трепещется шелковая мантия, хотя ветра нет. Он сияет золотым светом, наполняющим мои глаза. Он более реален, чем все остальное, что я вижу. Это его голос звал меня из моего сна; я знаю это, но не знаю почему. Он поворачивается и указывает. Я шагаю вперед. В моих руках оружие. Я вижу воина в доспехах, идущего к нам. Его доспех сер, как штормовые облака. Я стреляю. Синие следы пламени находят серого воина, и он опускается на колени, после чего загорается. Я иду вперед, рассматривая мир вокруг меня. Рядом со мной наступают другие воины в синих доспехах; мы двигаемся как один.