Читаем без скачивания Нулевое досье - Уильям Гибсон

– Так, значит, поток ордеров?

Милгрим сам удивился своему вопросу. Он не думал об этом, вопрос вырвался сам по себе. Психотерапевт говорила ему, что идеи в человеческих отношениях живут собственной жизнью. В каком-то смысле автономны.

– Конечно, – ответил Бигенд.

– Чомбо искал поток ордеров.

– И нашел за неделю до похищения. Но вся его работа на данном этапе была бы бесполезна. Я хочу сказать, без него.

– И весь биржевой рынок больше не реален? Потому что вы знаете будущее?

– Очень тонкий слой будущего. Пленочку. Минуты.

– Сколько?

Бигенд оглядел пустой салон:

– Семнадцать на сегодняшний день.

– Этого довольно?

– Вполне хватило бы и семи. В большинстве случаев – семи секунд.

Платье Фионы представляло собой бесшовную трубу из черного блестящего трикотажа. Она загнула верх, так что на груди получилась полоса, плечи оставались голыми. Мамин подарок, объяснила Фиона, а маме платье досталось от замглавреда французского «Вог». Милгрим ничего не знал про ее мать, только что у той был когда-то роман с Бигендом, но мысль, что у его девушки есть родители, с молодости казалась ему пугающей.

Сам он был в свежевычищенном твидовом пиджаке и габардиновых брюках, но в хакеттовской рубашке без лишних пуговиц на манжетах.

Коктейли подавали в так называемом бальном зале, который в остальное время служил общей столовой. Псевдоконструктивистские фрески по стенам изображали экранопланы, очень похожие на американские пассажирские гидросамолеты сороковых годов. Милгрим подозревал, что они и есть гидросамолеты, только с обрезанными крыльями и странными соплами поддува.

Идя вместе с Фионой по витой лестнице, Милгрим заметил двух высоких чернокожих красавцев – Олдоса и второго водителя – среди других пассажиров, из которых многих сейчас видел впервые, поскольку они с Фионой почти все время проводили в каюте. Был здесь и Рауш, в помятом черном костюме. Матовый ершик его волос напомнил Милгриму состав, который Чандра напылила на голову Аджаю.

Как только они спустились, к ним подошел Олдос.

– Здравствуйте, – сказал Милгрим (он видел Олдоса впервые после происшествия в Сити). – Спасибо, что спасли нас тогда. Надеюсь, вам потом пришлось не слишком тяжело.

– Бигендов доктор, – ответил Олдос, изящно пожимая плечами (Милгрим знал, что «доктор» означает адвоката). – И курьер. – Он подмигнул Фионе.

– Привет, Олдос, – проговорила она с улыбкой и тут же повернулась, чтобы поздороваться с кем-то, кого Милгрим не знал.

– Я вот хотел спросить… – Милгрим понизил голос и глянул через зал на бритую голову второго водителя, – про анализы. Давно не было.

– Какие анализы?

– Мочи.

– Думаю, их отменили. В списке заданий больше нет. Да вообще все переменилось.

– В «Синем муравье»?

Олдос кивнул.

– Новая метла, – торжественно произнес он, затем кивнул кому-то у себя в наушнике и бесшумно ускользнул прочь.

– Мы нашли вашу жидкость для полоскания, – сказал Рауш. – В Нью-Йорке. Вам отнесут в каюту.

Он с кислым видом глянул на Милгрима. Впрочем, как всегда.

– Олдос говорит, в «Синем муравье» все меняется. Новая метла, – заметил Милгрим.

Рауш поднял плечи.

– Все, кто имеет значение, кто прошел отбор, летят на этом самолете.

– Это не самолет, – сказал Милгрим.

– Не важно, – с раздражением ответил Рауш.

– Вы знаете, когда мы доберемся до Исландии?

– Завтра утром. Пока в основном просто его обкатывали.

– У меня почти закончилось лекарство.

– Последние три месяца это было плацебо. То есть витамины и добавки, наверное настоящие. – Рауш внимательно смотрел на Милгрима, смакуя его реакцию.

– Почему вы рассказали мне сейчас?

– Бигенд велел всем обходиться с вами как с полноценным человеком. Цитирую. Извините. – И он метнулся в толпу.

Милгрим сунул руку в карман, нащупал почти пустую упаковку. Не будет больше бисерных инструкций лиловыми чернилами. «Но мне нравилось плацебо», – сказал он себе, и тут грянули аплодисменты.

По толстым ступеням матового стекла спускались обе Доттир вместе со своим неприятным отцом. От Фионы Милгрим знал, что их альбом на днях попал в какой-то там топ. Сияя горностаевым мехом волос, они сошли с лестницы по обе стороны угрюмого Доттир-папы. Который, по словам Фионы, теперь на паях с Бигендом владел значительной частью Исландии, в каком-то очень сложном и практически неотслеживаемом смысле. Именно Бигенд, объяснила она, убедил молодых исландских финансовых лихачей заняться интернет-банкингом. «Подсадил их на это дело, точно зная, чем все закончится, – сказала она в каюте, лежа в объятиях Милгрима. – Они уже и без того были помешаны на интернете, что помогло».

Разливали шампанское. Милгрим поспешил отыскать Фиону и свой бокал воды «Перье».

Как раз когда он взял Фиону за руку, мимо, направляясь к Бигенду, быстро прошла Памела Мэйнуоринг.

– Привет, мам, – сказала Фиона.

Памела улыбнулась, кивнула, на долю секунды встретилась с Милгримом глазами и прошла дальше.

87

По другую сторону

Во сне, по часовой стрелке: изогнутая мраморная лестница восемнадцатого века, вытертый камень неравномерно желтоватый, как мокрота курильщика, ступени тщательно залатаны чем-то неживым, вроде пластика. Как лоскутный узор на ноге любимого, вернувшегося издалека: операция, несчастье, подъем по лестнице много выше этой. Лестница – слева, изгибается над фойе, над рубашкой Роберта (тонкая полоска), над степлером с головой турка, над жеребячьими любовными играми среди резных виноградных лоз.

Она поднимается на этаж, про который прежде не знала, что он тут есть. Вытертый цветастый ковер под голыми лампочками с архаическими нитями накаливания. По стенам – пугающе разные пейзажи, без людей, и на каждом, хоть намеком, призрачная игла «Бурдж-Халифа».

И в дальнем конце длинного (быть может, бесконечного) помещения озерцо теплого света и сидящая фигура в костюме цвета «Международный синий Кляйна». Фигура оборачивается: бледный мех, накрашенные губы и нос, лакированные деревянные зубы…

Она просыпается в темном номере, под одеялом, и слышит рядом мерное дыхание Гаррета.

Благодарности

Моя жена Дебора и дочь Клер были, как всегда, первыми читателями и чуткими критиками.

Сьюзен Аллисон, которой посвящена эта книга и которая в том или ином смысле была моим редактором с первых лет писательства, разумеется, не подвела и в этот раз.

Как и Марта Миллард, мой литературный агент с тех пор, как у меня возникла нужда в агенте.

Джек Уомак и Пол Макоули читали страницы почти ежедневно, причем Пол особо следил за топографией Лондона. С прибытием Милгрима в Париж для сходной цели был завербован Луи Лапран.

Кори Доктороу обеспечил Слейта телефоном «нео» для Милгрима.

Йохан Кугельберг любезно пригласил меня остановиться в клубе, ставшем примерной основой для «Кабинета» и почти таком же странном.

Шон Крофорд следил за правдоподобием Уинни.

Ларри Лунн на просьбу о макгаффине космических масштабов подарил мне поток ордеров. Не знаю, кто бы еще это смог.

Клайв Уилсон любезно обеспечил пешеходную топографию Мельбурна и веганскую ветчину.

Дуглас Коупленд познакомил меня с концепцией вегасовского куба, показав мне, много лет назад, такой куб, который устроил, чтобы писать в нем книги.

Брюс Стерлинг, получив по электронной почте исключительно глупый вопрос про камеры видеонаблюдения, в одном из своих характерных, дьявольски сконцентрированных импульсов фантазии без сколько-нибудь заметного усилия выдал концепцию безобразной футболки.

Микаэла Сахенбахер и Эрролсон Хью познакомили меня с архитектурой «секретного» бренда и кипящими вокруг страстями.

Все, что я знаю о жизни манекенщицы в XXI веке, почерпнуто из удивительных мемуаров Дженны Соерс, опубликованных в журнале «Джезебель», «Я – безымянная манекенщица» («I Am the Anonymous Model»). На них основана карьера Мередит. Легко находятся гуглом.

Так же легко находится очень информативная статья Марка Гардинера «Artful Dodgers» из журнала «Мотоциклист» (февраль 2009), из которой я почерпнул все свои познания о лондонских курьерах.

Линия обуви Мередит основана на бренде Callous, который Томас Феннинг и Томоаки Кобаяси запустили в 2003-м и который, насколько я понимаю, постигла сходная участь.

Спасибо вам всем.

Примечания

1

Эдит Луиза Ситуэлл (1887–1964) – английская поэтесса, прозаик, литературный критик. «Английские эксцентрики» (1933) – книга ее исторических повестей и очерков. Джеффри Эдвард Хаусхолд (1900–1988) – британский автор детективных романов, из которых самый известный – «Одинокий волк» (1939). Книгу экранизировали дважды: в 1941 и 1976 гг.; в 2017-м должна выйти новая версия с Бенедиктом Камбербетчем. (Здесь и далее – примеч. перев.)