Читаем без скачивания Ангарский Сокол - Дмитрий Хван

– И снова ты правильные вопросы задаёшь, – кивнул Павел.

Грауль не успел ответить, как уже вернулся Владимир, и он вопросительно взглянул на него, ожидая, видимо, какой-то информации.

– Интервал восемь-девять минут в сторону постепенного увеличения, – ответил он.

– Так, отлично. Успеем в два, максимум три захода, – проговорил Павел. – Значится, так: сейчас стрельцы стоят у ворот, там их трое. Трое же других краснокафтанников протоптали себе тропу наряда вокруг нашего «мотеля». Мотают круги с интервалом, как уже сказал Владимир, восемь минут, ориентировочно. Остальные стрельцы вместе со своим начальником пируют за наш счёт на первом этаже.

– Павел, может, ты объяснишь всё-таки насчёт ящиков? – Пётр решил узнать, как он собирается их спускать. Ведь в два-три захода их никак не успеть спустить и оттащить в сторону.

– Дались тебе эти ящики, – усмехнулся спецназовец.

– А как же оно? – не в силах назвать золото его собственным именем спросил Карпинский.

– Нет в них никакого золота, там железо. Заодно покажем в Кремле наши возможности в выплавке металлов, – рассмеялся Грауль. – А золото там было, совсем недавно.

– А где оно сейчас? – подался вперёд Белов. – Загадками говоришь, Павел! Давай уже начистоту.

– А вот оно, – кивнул Грауль на купленную в Нижнем Новгороде верхнюю одежду.

Сейчас одежда эта лежала наваленной грудой на огромной, рассчитанной по европейской моде на несколько персон кровати. И тут до Петра дошло: неспроста ушивали эту одежду по пути из Нижнего – делали на ней карманы тайные. Вот оно что! А он-то, по дури своей, думал, что придётся переться с ящиками, полными золота, до самого Архангельска. Всё правильно, рассовал по карманам плоские слитки – и вперёд. Хотя…

– А сколько же нас будет? – спросил Карпинский, с сомнением посмотрев на восьмерых товарищей и держа в голове девятого – Микулича. Золота гораздо больше, чем мы сможем незаметно унести.

– Те нижегородцы, что привёл нам Кузьмин, – это наши люди. Занимались ими отец Тимофея и его товарищи. С вами пойдёт пятнадцать человек. Кстати, вам уже пора переодеваться. Не будете же вы привлекать внимание московского люда ангарскими кафтанами?

Как оказалось, каждому из группы полагалось таскать на себе восемь-девять золотых пластин. Не слишком тяжкий вариант, броники потяжелее будут, например.

– Пётр, теперь об оружии, – встал с лежака Грауль.

Он подошёл к сложенным у расписной стены ящикам, с треском отодрав крышку с верхнего. Оказавшиеся там карабины сюрпризом для Каринского не стали: дюжина из них предназначалась воеводе Бельскому в качестве затравки, другая дюжина – посольству в Данию. А то мало ли чего случится, датчане в те времена были не теми толерантными европейскими тихонями, что знали мы. Лихих людей промеж них сейчас немало…

– Посидим на дорожку, – предложил Грауль, когда все переоделись и разобрали укрытые в кожаных чехлах карабины, повесив их на плечи. Пришли и пятнадцать мужичков-нижегородцев, ангарская же одёжка вскоре исчезла.

– В ангарские кафтаны оденутся остальные мужички, – пояснил Павел, – чтобы не сразу заметна была ваша пропажа.

– Ну, пошли! – Павел направился к выходу из светлицы.

Пройдя по тёмному коридору этажа, ангарцы вышли к небольшому переходу между половинами терема, крытому досками. Одна сторона выходила на внутренний дворик заведения, другая – на проездную межрядную дорогу с бревенчатой мостовой. По переходу шумными порывами гулял ночной ветер, на улице же было тихо, лишь с первого этажа, где была трапезная, доносились пьяные голоса, в стойлах изредка всхрапывали лошади да трещали сверчки.

– Уходить будете за следующий дом. – Кабаржицкий указал на тёмную громадину впереди.

Дождавшись очередного прохода стрельцов, товарищи Карпинского один за другим стали спускаться по верёвкам в темноту улицы. Подтянув верёвки и пропустив очередной проход караульных стрельцов с факелом, манёвр повторили. Странно, но никакой боязни, по сути, потерять всякую связь со своими друзьями у Петра не было. В крови шумел адреналин, а в голове – чистый восторг и чувство неотвратимого подвига. Наверное, то же самое испытывают перед первым прыжком с парашютом. Спустили последний ящик. Ну всё, сейчас очередь Петра. Он обнялся с Володей, Никитой. Павел подошёл сам, крепко обнял и тихонько проговорил:

– Больше слушай Микулича, он мужик матёрый, понимает, что к чему. И случись что, не опасайся применять оружие. Даже не раздумывай, доверься эмоциям, решай вопросы оперативно, жёстко. Ну, давай, с Богом!

На Карпинского, едва он коснулся сапогами брёвен мостовой, нахлынуло чувство оторванности, и, глядя, как уходят вверх верёвки, впервые с момента попадания в этот мир ощутил себя песчинкой в море. «Ну вот, Петя, теперь ты рассчитываешь только на себя и своих немногих товарищей, что находятся рядом с тобой».

– Ну всё, теперь только на себя им надеяться. – Павел эхом повторил мысли Петра, глядя в темноту ночи.

– Думаю, он справится, – сказал Кабаржицкий, подойдя к перилам. – По крайней мере, у меня хорошее предчувствие.

Грауль только развёл руками, оглядев своих товарищей, и произнёс:

– Мужики, давайте все спать, завтра с утра буду с вами проводить инструктаж. Володя, а ты погоди, нам с тобой ещё покумекать надо.

Чуть позже в светлице.

– Стрельцов должны были бы сменить. Странно, что они вообще с нами до сих пор, – говорил Грауль. – Они не охранники, и службу фактически завалили. Я, честно говоря, думал, что тут должны бы появиться местные спецслужбы.

– Кстати, да, что там у них сейчас? Тайный приказ или приказ Тайных дел? – наморщил лоб Кабаржицкий.

– Не знаю, по-моему, это только у Фёдора Первого появится Тайная канцелярия, но это уже позже.

– Погоди, погоди! – воскликнул Владимир. – А ведь получается, что это мы Бельского на трон посадим? Он же с нами сотрудничать хочет!

– Он сам к власти придёт, – пожал плечами Павел. – Мне не известна информация о каких-либо заговорах. В Москве по смерти Михаила Фёдоровича вспыхнет мятеж боярский – последний их выверт в сторону поляков. В первую Смуту у них почти получилось пригласить ляха на трон, Владислав даже титул московского царя тогда принял. А на этот раз Бельские им даже такого сделать не дали.

– А Алексея Михайловича умертвили всё-таки бояре или Бельский, сам как думаешь?

– По официальным данным исторической науки и по логике событий – да, они, клятые. Но, как я тебе уже говорил, есть теория, подтверждённая лишь косвенно, что к этому причастен и Фёдор Самойлович. Да и вопрос с отравлением Никиты Бельского довольно тёмный. После успешной обороны Себежа и сбора разбитых полков он ушёл к Москве, где бушевал боярский бунт. Вырезал всех изменников к чёртовой матери и вскоре был отравлен на пиру по случаю усмирения бунта. А на трон взошёл опекун Ивана, младшего сына Михаила, Никита Романов, двоюродный брат первого царя из рода Романовых.

– Дай угадать, – перебил собеседника Кабаржицкий. – Иван Михайлович тоже был отравлен?

Грауль кивнул.

– А после чего, решением Земского собора, въехал в Кремль, когда были вычищены практически все, кто смог бы ему помешать. Обвинил злопыхателей, убрав князей Милославских, да и всех прочих, опасных, в смерти Алексея Михайловича – и вуаля – новый царь!

– А как же Бельские пролезли на трон? – удивился Владимир. – Ведь худородные князья, а чин боярский Фёдор Бельский получил от Никиты Романова только спустя год после его воцарения!

– Знал бы Никита, кого пригрел на груди, – усмехнулся Павел. – Все эти отравления, воцарения – чем они отличались, судя по вашим рассказам, от вашего восемнадцатого века? Ведь тоже сплошная уголовщина и предательства. С самими Романовыми-то так же было? В начале семнадцатого века была истреблена ветвь Рюриковичей, идущая от Ивана Калиты, причём руками Гедиминовичей. Потом все претенденты из рода Годуновых. И князь Голицын умирает в том же году, в котором из польского плена прибывает Филарет. А Бельские чем хуже? Тем более им покровительствовал и клан Долгоруких.

– Как сейчас всё повернётся – вот вопрос! Я бы хотел пообщаться с Никитой Бельским, – заключил Павел, глядя немигающим взглядом на Владимира.

– Получится ли? – пожал плечами Кабаржицкий. – Мы же под присмотром.

Под утро, когда солнце только-только показалось, а Кабаржицкий видел уже десятый сон, его растолкали самым бесцеремонным способом.

– Володя, у нас гости, одевайся!

– Да я, собственно, одет, – недоуменно проговорил он. – Какие гости?

– Стрельцов меняют-таки на спецуру местную.

– Ты не спал? – удивился Кабаржицкий. – Оставил бы кого-нибудь из мужичков.

Однако, посмотрев на выражение лица Павла, он понимающе кивнул, вспомнив сытые и довольные лица нижегородцев.

– Ступай в светлицу Никиты, крайняя от лестницы, там все собрались.