Читаем без скачивания Полет в глубину - Жорж Колюмбов

— Отлично. Тогда за дело.

Но Вика не уходит.

— Зой, я понимаю, что опять со своей ерундой лезу, но… Вы, может, для начала перекусите? У меня все готово.

Они переглянулись и синхронно хмыкнули.

— Нет, я не рискну, — помотала головой Зоя. — Просто так, на всякий случай. Во избежание…

— А я бы подкрепился, — извиняющимся тоном сказал Стручок. — Если ты не против.

— Ладно, — согласилась Зоя. — Я пока начну перепроверку траектории.

* * *

…Слабый запах вчерашних ароматических палочек и сегодняшнего кофе. Дуновение ветра в раскрытую форточку сносит прядку волос мне на лоб. Я смахиваю ее и иду на кухню. Давай же, Олег, запускай меня. Эту сцену я уже столько раз видела. Моя стартовая площадка. Мой личный Байконур. Сейчас мама начнет на меня кричать.

— Зо-о-о-я-а-а-у-у-ф-ф-с…

Крик начался было, но тут же выдохся, переродился в невнятный шелест и пропал, как и стены, запахи, цвета. Мелкие фазовые воздействия сносят меня, складываясь в ощутимую силу. Мелькают образы, что-то едва заметно касается кожи, звуки собираются в странную какофонию — не одновременную, а поочередную. На сей раз скорость подобрана идеально, меня не оглушает поток восприятия. Он быстрый, но вполне терпимый. Мы движемся к границе, замедляемся, здесь он должен вывести меня на нужный угол и затем щелчком пульнуть в космос. Сейчас, вот сейчас…

Щелк! По всем органам чувств сразу — лиловая вспышка, короткий треск, словно сломалась коробка от кассеты, на мгновенье сильный запах кардамона и тут же — старой подметки, ощущение выныривания из воды — и все это меньше чем за полсекунды. Вот он, космос. Мы ускоряемся, потихоньку на меня наваливается ощущение безысходности и бессмысленности всего происходящего. Болота сомнений. «Несут твою лодку потоки сомнений, ты очень спешишь, убегая от собственной тени…»

Ой, нет, не надо ни про убегание, ни про того, от кого убегаем. «Не думай о белой обезьяне» —когда и у кого такое получалось? А вдруг он опять меня… Так, стоп! Переключиться, срочно сменить пластинку. Что там еще было у «Лицея»? Что-нибудь глупое и оптимистичное. «И я сверху вниз смотрю на дождь и на твой новый каприз…» Не то. Ну, леди-миледи, отвлекаемся, представь, как ты ставишь эту кассету в магазине. Вот она, желто-зеленая, с яркой обложкой. Берешь ее двумя пальцами и толкаешь в деку. PLAY — и она поет. Что поет-то? «Я спешу за любовью, я спешу за тобою, и ангел, ангел дарит мне крылья…» — ну вот, другое дело. Ангел, не спи, мы тоже спешим, добавляй скорости, дорога неблизкая. Ох, я сегодня точно не в форме. Я же и сама могу ускориться. Паровозный гудок, ну-ка: у-у-у! Сработало! Вот теперь летим, а не плетемся. «Найди приют в цветах и травах, достань до неба рукой…»

И еще так: «Где-то за морем дивный сад. Я прилечу — он будет рад…» Да, я хочу попасть к нему в тот чудесный сад. Место там и правда замечательное. Если бы не поймало его в ловушку. Где-то внутри, в глубине, я понимаю его желание остаться там навсегда. Наверное, я бы тоже смогла найти в своем прошлом такое светлое место, хотя, конечно, не до такой степени красивое. Его бабушка — просто гений садоводства, вокруг столько цветов! Теоретически я могла бы ее саму увидеть, стоит лишь найти нужную точку. Да и здесь, в той складке времени, где прячется Торик, она еще жива. Вот только поговорить с ней не получится даже у него, хозяина всех этих воспоминаний. Разве что услышать ее голос.

Ну вот, впереди наметилось свечение, похоже, наш поезд снова прибывает в город-герой Торик. Люди-города. И еще — как он там говорил? — градообразующие люди, то есть люди, образующие города. Нет, не так. Люди, формирующие города, дающие им новое лицо, новое содержание, новый смысл. Как моя тетя Поля… Ладно, сейчас не до этого. Снова пробираемся по закоулкам души Торика. Мелькают эпизоды, люди, ситуации, места, эмоции. Волны ощущений. Сегодня Олег катит меня очень аккуратно — он и правда хорошо учится на ошибках и всерьез готовился к моему погружению. Чуткий такой, надо же!

Вот и Кедринск, летний, мирный, и снова та гора с видом на речку, дрожь натянутой лески в руке, тут же тает, смещается, плавится, и вот уже тот самый сад, цветы, сирень, барбарис, смешной маленький желтый домик с плоской крышей, меня проталкивают сквозь его стену.

«Привет!» — никак не привыкну, каким тусклым и абсолютно нечеловеческим потусторонним шепотом здесь звучит мой голос, а точнее, «громкая мысль». Интересно, он меня ждал?

Глава 31. Признание

Связные мысли уходили все дальше. Теперь я тонул в ассоциациях, вторых, третьих смыслах. Вот недавно вспомнил еще одну песню. Причем так странно: когда маленький Торик сидел и тренькал на гитаре, эта песня Макаревича уже родилась. Но узнал я о ней гораздо позже. Заканчивалась песня так:

Каждый день, отправляясь в плаванье

В океане московских улиц,

Я мечтаю о тихой гавани,

Где б мои корабли уснули,

И о домике в синих сумерках,

Где окно от закатов рдеет,

Где не верят тому, что умер я,

Где все время ждут и надеются.

Мне было жаль