Читаем без скачивания Помочь можно живым - Геннадий Прашкевич

Мешала поврежденная нога. Попробуй стать бесшумным быстрым индейцем, скользящим сквозь заросли, если одну ногу приходится едва ли не волочить следом за собой!

Колючки цеплялись за комбинезон, дыхание сбивалось, терялась скорость, пот заливал глаза, пересыхал рот. Словом, поломка одной детали вела за собой неисправность всего механизма. Как это обычно и бывает.

Но он продвигался вперед, и довольно быстро. Необходимо было уйти как можно дальше от места падения самолета, оторваться от поисковых групп.

А впереди был фронт. И к вечеру нужно было до него Добраться, прикинуть время перехода. В его положении Для этого больше всего подходила ночь. Не будь повреждена нога, он смог бы перейти фронт и днем. Пара обездвиженных стрелков, несколько часов легкого, сторожкого бега — пустяки для такого тела, которое досталось на этот раз.

Но проклятая нога сделала-таки свое дело. Стоило чуть отвлечься, гася внезапный укол боли, и он не расслышал шороха, раздавшегося впереди. А когда отвел ветку, закрывающую путь, едва не свалился в крохотный окопчик, на голову сидевшему там солдату. Солдат дремал, уткнувшись сползшей каской в колени. Потертая пятнистая форма, на ногах зеленые рваные кеды. Автомат стоит рядом, у стенки окопа. Вояка! Конечно — тылы! Солнце печет. Да и цикады жужжат, звенят усыпляюще.

Дональд осторожно убрал занесенную ногу. Она опустилась бы точно на каску часового. Огляделся. В дозорах по одному не стоят.

Второго он увидел минут через десять. Тот шел, беззаботно посвистывая, нес котелок, прикрытый алюминиевой миской.

Обед товарищу несешь. Повезло твоему товарищу. Да и тебе тоже, что сейчас я руковожу этим телом, а не его настоящий хозяин. Лежали бы сейчас: один в окопе, а другой рядом. Знаем мы обычаи ребят с той стороны фронте. Глотку перережут спящему и не моргнут. Только вот к своим добраться через позиции противника трусят. Дядю-сейвера нанимают.

Дональд слился с кустом, пропуская караульного, и только когда треск веток под ногами стих, двинулся дальше.

Стемнело быстро. Не хватило времени добраться до боевых порядков. Дональд позволил себе немного передохнуть, дожидаясь, когда станет совсем темно. Все равно двигаться дальше сейчас бессмысленно. Ночью будет легче. В трех шагах неподвижно застывший человек кажется пнем, ложное движение сбивает с толку, и пули летят мимо цели.

…Удобство ночи оказалось палкой о двух концах. И хотя глаза Дональда привыкли к темноте, кто же мог знать, что человек здесь, не боясь змей, может расположиться на ночлег прямо на земле, под деревом?! Когда Дональд наступил ему на ногу, тот заорал так дико, что слышно было, наверное, по всему лесу. Тени, бросившиеся к Дональду сразу же после крика, вероятнее всего, не были группой поиска летчика со сбитого самолета. Просто здесь расположилось какое-то подразделение, часть войск, державших оборону.

Но разбираться было некогда. Руки, ноги, все тело работало, подчиняясь приказам мозга, и противники валились, не успев даже вскрикнуть. Подвернутая ступня не напоминала о себе — не до того! В темноте слышались только резкие выдохи и глухие удары. Дональд походил на гигантскую кошку, молниеносно прыгавшую, падавшую, перекатывающуюся. Казалось, он лишь слегка касается набегавших пальцами рук и носками ног. Но после такого касания человек оседал на землю и больше не поднимался. Нет, удары не были смертельными, но полчаса неподвижности упавшему обеспечивали.

Все окончилось так же стремительно, как и началось. Нападавшие оказались на земле, даже не успев понять, что произошло. И сразу же Дональд растворился в темноте. Здесь не приходилось ждать аплодисментов за мастерски проведенный бой.

Он уходил от места схватки, стараясь не расслабиться. Только предельное напряжение давало гарантию успеха. И в случае новой неожиданной встречи он повторил бы то, что сделал только что.

Получаса мало для того, чтобы перейти фронт. Набросим еще минут сорок, на выяснение, сообщение, соображение и оповещение. А потом уже — держись, сбитый летчик, пробирающийся к своим! Правда, и тут у него есть преимущества. Будут искать и ловить обычного человека, а не сейвера. Кунг-фу далеко еще не все, что он умеет.

Легким, быстрым шагом вперед и вперед! Теперь перебежка, здесь приникнуть к земле, слиться с деревом…

Обнаружили его только при пересечении последней линии окопов. То ли спохватились и объявили общую тревогу, то ли нашелся, наконец, неспящий часовой и, разглядев двигающуюся тень, не раздумывая, открыл огонь. А через несколько минут могло показаться, что стреляет весь лес. Воздух наполнился визжащими и жужжащими осами пуль. К счастью, если стреляет много людей, да еще в темноте, не видя цели, то ничего путного, как правило, не выходит. Дональд спокойно переждал первый шквал огня за достаточно толстым деревом, а затем перебежками, от укрытия к укрытию, двинулся Дальше.

Рассвет застал его уже далеко за линией фронта. И это при том, что он подремал пару часов под кустом. Вода во фляге была выпита наполовину, размякшего шоколада оставался еще приличный кусок. Нечего баловать тело, сил в нем еще на пару таких переходов. Вперед, вперед! Последний участок пути — самый безопасный, но и самый длинный.

Как там говорилось в записке? “Избегать любых ков тактов с местным черным населением?” Не с кем был вступать в контакт. Прифронтовая зона пустовала на многие километры. От небольших деревушек остались лишь обгорелые поляны с торчащими головешками хижин. То ли бои тут прокатились, то ли жители сами ушли, сжигая за собой дома? Дональд проходил мимо пепелищ не останавливаясь, отмечая только про себя, что горел недавно.

А потом сам увидел, как горят такие хижины.

Самолеты распарывали небо, словно огромный лист жести, расстреливая ракетами деревню и окружающий лес. Следующая пара сбрасывала напалмовые бомбы.

В газетах, помнится, упоминалось о подобных акциях как об “уничтожении очередной базы террористов”. Террористами эта деревушка была явно небогата — по самолетам не раздалось ни одного выстрела. Зато женщин детей хватало.

Дональду с вершины холма, куда он добежал, заслышав рев самолетов, было хорошо видно, как метались черные фигурки под бомбами среди горящих хижин и не могли найти спасения от гремящей над головой смерти.

А Дональд лежал, укрывшись за деревом, колотил в ярости кулаками по земле, кричал в небо черные слова и ничего не мог сделать.

Потом самолеты ушли, и из-за леса, почти цепляясь за верхушки деревьев, вывернула тройка вертолетов. Со свистом и клекотом они прошли над деревней, обрабатывая ее из пулеметов, и сели на окраине, еще в воздухе, в метре от земли, выплюнув из себя людей в пятнистых комбинезонах. Комбинезоны рассыпались среди догорающих хижин. Сквозь стрекот винтов послышались короткие щелчки выстрелов — добивали раненых и тех, кто все-таки уцелел после двойной обработки с воздуха.

Дональд не помнил, когда встал во весь рост, вглядываясь бешеными глазами в то, что происходило внизу. Одинокую фигуру в голубом комбинезоне было теперь видно издалека, и пятнистые, закончив свое дело в деревне, спокойно, организованно, как на учениях, стали окружать подножие холма. Но вот уже к Дональду с распростертыми объятиями побежал, косолапя, загорелый коротышка с погонами капитана:

— Ван-Вааден, дружище, какая встреча, какое счастье, что ты жив!

А Дональд стоял, зажмурившись, и не мог себе простить, что после приземления выбросил пистолет…

— Осборн, вас к Бикому!

Дональд молча кивнул. Ничего хорошего этот вызов означать не мог Скорее всего, кто-то пришел с жалобой А поскольку последним Дональд вытаскивал Ван-Ваадена, то естественным было предположить, что тот и явился с жалобой.

Идти не хотелось. И не потому, что предстоял нагоняй. Прежде чем перейти на административную работу и стать директором фирмы по персоналу, Морис Биком был сейвером (и по слухам — неплохим). Так что неприятностями с клиентом его не удивишь. Да и не будет никакого нагоняя. Одни слова. Фирма твердо защищала интересы своих сотрудников и в обиду их не давала.

Идти не хотелось совсем по другим причинам. Вернулся Дональд с последнего дела мрачным, ушедшим в себя. Отмалчивался и отмахивался от расспросов, не “загудел” с друзьями, как обычно после успешного перехода.

И сейчас не шел — тащился по коридорам, цепляясь за любую возможность, чтобы оттянуть момент встречи с пилотом, которого спас.

Он жалел теперь о том, что сейверу нельзя отказываться от задания: взялся — выполняй. С каким удовольствием он засунул бы тогда сознание этого щенка в его собственную шкуру! Выбирайся сам, пожинай плоды своей глупости, ненависти, корысти или что там еще толкнуло тебя на то, чтобы бомбить хижины, расстреливать из пулемета женщин, стирающих белье в реке, и долбить реактивными снарядами машины с рисом, мукой и аспирином!