Читаем без скачивания Помочь можно живым - Геннадий Прашкевич

Неспокойно было у Дональда на душе, не знал он, правильно ли сделал, взявшись объяснять лейтенанту “кто есть кто”. Существует железное правило сейвера: “Взялся — спасай”. Потом, кому надо, разберутся… Поэтому не стал он сейчас связываться со все еще палящим от грузовика шофером, а, осторожно пробираясь между гор мусора, направился в ту сторону, где светилось зарево города.

Долог и труден был его путь до посольства. В городе, вне всякого сомнения, действовал комендантский час. А потому улицы были пустынны и под полупритушенными огнями реклам далеко разносились шаги патрулей. Изредка проносились джипы, полные национальных гвардейцев. Дональд часа три шнырял по центру, скользя от подъезда к подъезду и от подворотни к подворотне, пока не сообразил, в какой именно стране он находится, и тогда уже, Подключив резервы памяти, вывел из них план города с красной точкой — местом расположения посольства. Находилось оно в старом красивом особняке на тихой улочке, что исключало возможность шумных многолюдных манифестаций протеста под окнами — им просто не хватило бы места. А жиденький ручеек протестующих, сумевших протиснуться сюда, полиция разогнала бы в два счета. И хотя обстановка в стране сейчас к демонстрациям не располагала, два здоровенных морских пехотинца, вооруженные короткими карабинами, исправно несли круглосуточную службу у мощных чугунных ворот

По всему периметру забора наверняка сигнализация. А то еще автоматы понатыканы. Сунешься — такую пальбу поднимут, что полгорода всполошится. Дональду очень хотелось устроить панику в посольстве — террористы проникли! — просто перемахнув через забор. Но он сдержался — к чему эти свето-шумовые эффекты? Несолидно И спокойным шагом, подняв руки, чтобы видно было, что оружия у него нет, он направился к часовым.

Парни были выучены как надо. Уже через пять минут один из них вызывал начальника караула и докладывал, что вот явился некто в тюремной робе и требует встречи с таким-то секретарем посольства по делу, имеющему государственное значение. Второй пехотинец, держа карабин у бедра, тихонечко поводил стволом из стороны в сторону, как бы предупреждая — спокойно, не приближаться, держать руки за головой.

Явился начальник караула вместе с тем самым, нужным, секретарем посольства. Секретаря подняли с постели, он был сонный, злой от этого и, услышав пароль, особой радости от встречи не испытал. Но положение сотрудника фирмы обязывало, и Дональда наконец пропустили на территорию посольства.

В малых странах, где то и дело происходили революции и военные перевороты, фирма своих отделений не держала Накладно было бы каждый раз после очередной заварушки восстанавливать аппаратуру и набирать персонал. Тем не менее, связь была нужна: исключительно в целях безопасности сограждан, которых черти заносили в эти страны — полазить по сельве, покопаться в песках, покарабкаться по отвесным скалам. Поэтому поступали проще по соглашению с правительством, в каждой такой стране имелся человек, обученный для приема сейвера в теле клиента. Немного волокитно, но иного выхода пока придумать не могли.

Только на следующее утро Дональд наконец узнал кого же он спас. Секретарь — представитель фирмы — сунул ему за завтраком местные газеты: “Читайте, в какую историю мы влипли”. Он едва не добавил: “Из-за вас”, но вовремя сообразил, что Дональд, хотя и в обличье клиента, был тут совершенно ни при чем.

На первых полосах почти всех газет была фотография того человека, чье лицо Дональд тщательно рассматривав сегодня в зеркале, бреясь. Естественно, без кровоподтеков и следов ожогов Серхио Баррера, один из руководителей подполья, министр национальной культуры при бывшее правительстве, свергнутом военной хунтой год назад. Левый. Организатор крупных актов саботажа на военных заводах, редактор подпольной газеты “Венсеремос” Схвачен три месяца назад. Бежал из-под стражи при переводе из одного места заключения в другое (Дональд усмехнулся). Указывалась также сумма вознаграждения за сведения о теперешнем местонахождении. Немалая, прямо скажем, сумма.

— Ума не приложу, как им удалось одурачить наших, ослов в фирме? — озабоченно говорил секретарь-представитель. При свете дня оказался он совсем не сонным букой, как ночью, а был толстеньким живчиком, охочим до вкусной еды и крепкой выпивки. Однако удручен был живчик сейчас тем, как вывезти Осборна-Барреру из страны, а еще больше тем, что именно на его голову свалилась подобная напасть.

Дональда эти вопросы не занимали. Он свое дело сделал, и теперь, завернувшись в халат секретаря-представителя, потягивал безумно крепкий местный кофе и раздумывал о том, сколько же трудностей пришлось преодолеть этим ребятам из подполья, чтобы, обманув сотрудников фирмы (что само по себе было делом очень непростым), добыть коробочку “вызовника”, доставить ее сюда и протащить в тюрьму. Однако они смогли” и успели это сделать, и, честное слово, Дональд уважал их за это не меньше, чем своих коллег по ремеслу- сейверов. Ему в высшей степени было начхать на расстановку сил здесь, в маленькой бананово-кофейной республике, но то, что сделали эти люди для своего товарища, могли сделать только Настоящие Люди.

Неделю Дональду пришлось просидеть в посольстве, дожидаясь, пока суета из-за побега Барреры немного утихнет. И за эту неделю ему до такой степени надоело и само посольство с унылым видом из окон на узкую улочку, и крепкие затылки морских пехотинцев у ворот, и секретарь-представитель с его неумеренными обжорством и пьянством, что он на полном серьезе предложил собственными силами добраться до аэропорта. На что живчик замахал руками:

— И не думайте! Если вас убьют ненароком, кому отвечать? Мне? Да меня дома трое детей ждут! — и Дональду пришлось смириться.

Наконец, со многими предосторожностями, загримированного, с фальшивым паспортом, его вывезли в багажнике посольского “вольво” и посадили в ДС-9 рейсом на Мехико. А еще через сутки он с удовольствием ощутил свое тело, надиктовал на кассету отчет руководству о проделанной работе и закатился с друзьями в китайский ресторанчик.

Так бы эта история и закончилась еще одной записью в послужном списке сейвера, если бы спустя два месяца, вернувшись с очередного дела, Дональд случайно не обнаружил в газете заметку о том, что, по требованию правительства маленькой латиноамериканской страны, государственный преступник Серхио Баррера выдан ее властям.

Психологическая подготовка у сейверов на высоте, а потому Осборн не кинулся к руководству искать правды. Пораскинув мозгами, он понял, какую свинью подложил своему бывшему клиенту. Лейтенант доложил по начальству о том, что говорил “Баррера” перед побегом, а там уже нетрудно было установить, куда делся из страны беглый подпольщик. И пошли прахом все усилия ребят добывших и пронесших в тюрьму “вызовник”. Ему так и неизвестно, какой ценой это было сделано.

Ну что же, вздохнул Дональд, отпуск ему полагается — только что с дела вернулся… И кто же может помешать провести этот отпуск с толком, размяться самому; в свое, теле, а заодно и исправить кое-какие ошибки?

Замок громко лязгнул, дверь карцера приотворилась, и в образовавшуюся щель влетел, явно получив дополни тельное ускорение в виде пинка в зад, парень лет тридцать в затертых джинсах и мятой клетчатой рубашке. Довольно сильно приложившись об пол, он тем не менее легко поднялся и подмигнул Серхио Баррере, политзаключенному, сидевшему на корточках у стены.

— Ну что, клиент, сидим — штаны просиживаем?

На уголовный жаргон это никак не походило. Впрочем парень мог оказаться кем угодно. Военный режим шатался, тюрьмы были переполнены, и сажали в камеры уже не разбираясь: уголовников к политическим и наоборот.

Улыбка у парня была хорошей, открытой. Так улыбаются честные люди. Преимущественно. И Баррера улыбнулся в ответ, хотя улыбаться ему сейчас совсем не хотелось После возвращения в страну и нового ареста его опять били в застенках секретной службы, допытываясь, кто принес ту коробочку и помог бежать, очень досталось почкам, и теперь они болели почти постоянно, по временам так отдавая во все тело, что хоть кричи.

Парень присел рядом, все так же улыбаясь, потом спросил:

— Представляться или сами узнаете? Да нет, вы меня наверное, и не видели. Слово такое слышали — сейвер?

Голос его уходил, гулко доносился издалека. Опят, навалилась боль. Тело мгновенно покрылось противной холодной испариной. Парень, заметив, как посерело лице Барреры, погасил улыбку, засуетился, помог лечь на бок заботливо подложил под голову свернутое одеяло. Потом приподняв его рубашку, бережно ощупал поясницу. И странное дело, от прикосновения его прохладных чутких пальцев боль стала затихать, уменьшаться.