Читаем без скачивания Битва у Варяжских столпов - Михаил Серяков

Современным норманистам буквально с миру по нитке приходится надергивать хотя бы отдаленно похожие аналогии, чтобы прикрыть фактологическую наготу своей излюбленной идеи. Руотси выводятся ими из Швеции, Рорик — из Фрисландии, знак Рюриковичей — из Хазарии. Затем все это лихо смешивается на восточнославянской почве и полученный винегрет выдается за действительные истоки древнерусской традиции. Поскольку в Скандинавии, Фризии или в Хазарии образ Дажьбога найти не удается, норманист В.Я. Петрухин объявил упоминание «Дажьбожа внука» в «Слове о полку Игореве» «эвгемерической конструкцией». При этом норманистам приходится прилагать титанические усилия, чтобы примирить все эти свои собственные конструкции с недвусмысленными свидетельствами древних источников о том, что русы говорили на славянском языке, клялись славянскими богами, а сами скандинавы оставили крайне незначительный след в языке, культуре, антропологическом облике и генофонде русского народа. Нечего и говорить, что нити у норманистов оказываются гнилыми и рвутся при каждом соприкосновении с историческими фактами.

В отличие от этих построений, которые для объяснения древнерусской традиции искусственно притягивают и механически перемешивают между собой разнородные элементы из Швеции, Фрисландии и Хазарии, мы видим, что все они, кроме Руси, а подчас прежде, чем стать известны на ней, уже встречаются нам в одном месте — среди западнославянских племен, живших на севере современной Германии. Только у них мы видим предания о происхождении Рюрика, там же нам встречается русская топонимика, связанные с культом Дажьбога названия и двузубец Рюриковичей.

Мы видели, что с момента своего возникновения и по настоящее время норманизм был, есть и будет оставаться идеологическим оружием всех явных и скрытых ненавистников русского народа. Его приверженцы чрезвычайно любят рядиться в тогу научной объективности и беспристрастности, но, как мог убедиться читатель, с действительно научным методом познания истории у них мало общего. Большинство их построений основывается на субъективных допущениях, тенденциозном толковании одной части источников и намеренном замалчивании другой, а также абсолютизации удобных для себя данных. Слово намеренное здесь употреблено не случайно. Применительно к археологическим данным, едва ли кто-то из норманистов сможет доказать, что в СССР археологическая литература из капиталистической Швеции была более доступна, чем соответствующая литература из социалистической ГДР. Применительно к письменным источникам следует сказать, что лишь благодаря многовековой традиции замалчивания части важнейших германо-скандинавских источников, что довольно странно для приверженцев скандинавского происхождения русов, норманизм до сих пор только и сохраняет видимость наукоподобия. Мы видим, что подлинные скандинавские источники однозначно опровергают все построения норманистов, которым почему-то кажется, что они гораздо лучше знают происхождение русов, нежели два средневековых летописца, живших гораздо ближе их к описываемым событиям, — автор ПВЛ на Руси и Саксон Грамматик в Дании. Все это очень плохо сочетаются с научной объективностью. Единственное, в чем им нельзя отказать, так это в ловкости рук, благодаря которой единственно достоверное, по их же словам, скандинавское захоронение на территории Руси превращается в бесчисленные могилы викингов, а из крайне ограниченного количества фактов реального пребывания скандинавов делается псевдонаучный миф об их существенной, если не решающей роли в создании древнерусской государственности, в которой они составили как правящую династию, так и значительную часть господствующего сословия.

Претензии норманистов на научную объективность, в которой они систематически отказывают своим оппонентам, на деле оказывается не более чем очередным их мифом. Спрашивается, когда именно норманизм был чистой и беспристрастной наукой? В момент своего зарождения, когда он был призван обосновать шведские великодержавные устремления? Когда первые немецкие норманисты приехали в Россию с твердым убеждением в превосходстве германцев над славянскими дикарями? В эпоху, когда их туземные последователи стремились перещеголять своих учителей по части принижения истории собственного народа, доказывая тем самым свою европейскую образованность? В пору распространения нигилистических и антинациональных идей, переходящих подчас в русофобию в конце XIX в.? Когда примерно в тот же период датские и шведские исследователи не только предавались националистическим фантазиям, да еще и упрекали своих противников в националистической профанации науки? В первое время советской власти, когда норманизм использовался ею как средство борьбы против русского великодержавного шовинизма? В 30–40-х гг. XX в., когда норманизм стал одним из идеологических обоснований для порабощения и уничтожения нашего народа в нацистской Германии? В 60–80-х гг., когда в СССР он являлся одной из безопасных форм научного диссидентства по отношению к существующему режиму? В перестроечную и постперестроечную эпоху, когда он стал обслуживать компрадорский режим? Естественно, современные норманисты, признавая определенную необъективность норманистов прошлого, самих себя считают носителями научной объективности и «пурификационного подхода». Однако претензии на это современных норманистов, игнорирующих часть письменных, археологических, антропологических и генетических данных, на приверженность строгим принципам науки оказываются не более обоснованными, чем и все их остальные построения.

На примере одного только XX в. мы видели, что норманизм становился идеологическим оружием сначала марксизма, а затем нацизма и глобализма, каждое из которых было направлено против русского народа. Причину этого понять легко. Геббельс, один из активных строителей предыдущего «мирового порядка», совершенно четко сформулировал: «Отними у народа историю — и через поколение он превратится в толпу, а еще через поколение им можно управлять, как стадом»{664}. Министр пропаганды Третьего рейха знал, о чем говорил. По сути, к этому же стремятся и создатели нынешнего «мирового порядка» во главе с США. А. Зиновьев предупреждал: «Впереди самый страшный этап антирусского проекта: он касается присутствия русских в истории человечества. Сущность этой части проекта — постепенно искажая и занижая вклад русских в историю, в конце концов исключить из памяти человечества все следы их пребывания в истории вообще… Это “вычёркивание” русских из истории уже практически происходит. Причём делается это педантично, планомерно. Такая фальсификация истории не раз делалась в прошлом. А с современными средствами это — заурядная проблема»{665}. Кому-то эти слова могут показаться публицистическим преувеличением. Но вот что писал на основании своего личного опыта академик О.Н. Трубачев: «Почти столь же постоянно я имею дело с многоликой тенденцией — вытолкнуть славян из Европы. Этим занимаются и публицисты от науки, и просто публицисты, а порой и серьезные ученые. Любопытно, что феномен “выталкивания славян из Европы” временами сменяется, перемежается с демонстративными акциями “вхождения славян, русских в Европу” — то ли при Петре I, при Екатерине ли II или при нынешних, когда Европу впопыхах путают с НАТО»{666}. В другом своем интервью А. Зиновьев подчеркивал, что сейчас «осуществляется на деле то, что не удалось Гитлеру: разрушить Россию до основания и выбросить русский народ из истории. Если и не изничтожить совсем, то низвести до уровня третьестепенного»{667}. И именно в этом вычеркивании или выбрасывании нашего народа из истории норманизм, нацеленный на само возникновение Руси и ее народа, следовательно, один из важнейших компонентов национального самосознания, играет одну из ведущих ролей.

Ссылки

1

Забелин И.Е. История русской жизни с древнейших времен. Ч. 1. М, 1876. С. 90.

2

Назаренко А.В. Древняя Русь и славяне. М, 2009. С. 370.

3

Лебедев Г.С. Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси. СПб., 2005. С. 26.

4

Клейн Л.С. Спор о варягах. СПб., 2009. С. 36.

5

Там же. С. 261.

6

Там же. С. 12.

7

Лебедев Г.С. Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси. СПб., 2005. С. 20.

8

Полное собрание русских летописей (далее — ПСРЛ). Т. 1. Лаврентьевская летопись. М, 2001. Стб. 4.

9