Читаем без скачивания Миры Айзека Азимова. Книга 8 - Айзек Азимов

— И что? — резко спросил Амадейро.

— Ничего. Она лишь помнит такого, и все. Поселенец, который ее домогается — потомок Бейли, и я подумал, что эта деталь может заставить ее отнестись к предложению капитана более благосклонно.

Как бы то ни было, все сложилось удачно, и несколько дней Амадейро не испытывал над собой того почти непрерывного давления, что изводило его с самого начала солярианского кризиса.

Но лишь несколько дней.

53

За время солярианского кризиса Амадейро не встречался с Василией, чем был весьма доволен.

Время для подобных встреч было явно неподходящим. У него не было ни малейшего желания раздражаться из-за ее мелочных забот о роботе, которого она считала своей собственностью, совершенно не принимая во внимание незаконность подобного утверждения, в то время как его мысли были заняты истинным кризисом. Не хотелось ему и ввязываться в ссору между ней и Мандамусом, которая неизбежно возникла бы при разговоре о том, кто возглавит в будущем Институт роботехники.

Он уже почти принял решение, что Мандамус станет его преемником. В течение всего солярианского кризиса тот держал в поле своего внимания все самое важное, и даже в тех ситуациях, когда Амадейро ощущал неуверенность, Мандамус оставался невозмутимо спокойным. Именно Мандамусу пришла в голову мысль, что солярианская женщина может добровольно улететь с капитаном-поселенцем, и он же смог уговорить ее решиться на этот поступок.

Если его план уничтожения Земли сработает, как может — и должен сработать, то со временем Мандамус станет преемником Амадейро на посту Председателя Совета. Так будет даже справедливо, подумал Амадейро во время редкого приступа самоотверженности.

В тот самый вечер он и думать позабыл о Василии. Когда он вышел из Института, стайка роботов проводила его до машины, где уже сидел робот-шофер, а еще два робота поджидали на заднем сидении. Смеркалось, шел холодный дождь. Машина бесшумно довезла Амадейро до дома, где его встречали еще два робота. И за все это время он ни разу не вспомнил о Василии.

И, обнаружив ее в своей комнате, где она смотрела по гипервизору какой-то замысловатый балет роботов: несколько роботов Амадейро стояли в нишах, а два робота Василии — за спинкой ее кресла, он остолбенел — не столько от возмущения по поводу вторжения в его жилище, сколько от неожиданности.

Отдышавшись и вновь обретя способность говорить, Амадейро гневно спросил:

— Что вы здесь делаете? Как вы попали в мой дом?

Василия выглядела спокойной — в конце концов, она-то знала, что Амадейро приедет домой.

— Что я здесь делаю? — переспросила она. — Вас жду. А попасть в дом оказалось совсем нетрудно. Вашим роботам моя внешность очень хорошо знакома, равно как и мое положение в Институте. Почему бы им не впустить меня, если я сказала, что мне назначили встречу?

— Но это ложь. Вы нарушили неприкосновенность моего жилища.

— Не совсем. Доверие роботов к чужакам не безгранично. Взгляните на них. Они с меня глаз не спускают. И если бы я захотела порыться в ваших вещах, просмотреть бумаги и вообще как-то воспользоваться вашим отсутствием, уверяю вас — мне бы это не удалось. Два моих робота им не помеха.

— Да будет вам известно, — резко произнес Амадейро, — что ваше поведение недостойно космонитки. Я презираю вас и никогда вам этого не забуду.

На сей раз слова Амадейро задели Василию.

— Надеюсь, вы не забудете, Калдин, — ответила она негромко, но решительно, — потому что я сделала то, что сделала, ради тебя — и если бы я отреагировала на ваши оскорбления должным образом, то встала бы и ушла, оставив вас до конца жизни прозябать в неудачниках, коим вы были последние двести лет.

— Что бы вы ни сделали, неудачником я не буду.

— Вы говорите так, словно верите собственным словам, — возразила Василия. — Но, видите ли, вы не знаете того, что известно мне. Должна сказать, что без моего вмешательства вы так и останетесь неудачником. Мне абсолютно все равно, что вы там замыслили. И еще меньше меня заботит, что сварганил для вас этот тонкогубый кислорожий Мандамус…

— Почему вы о нем заговорили? — быстро спросил Амадейро.

— Потому что мне так хочется, — презрительно ответила Василия. — Все, что он делает или думает, что делает — не пугайтесь, я понятия не имею о его планах — так вот, ничего из этого не выйдет. И пусть я не знаю ничего, но в одном я уверена — ничего у него не получится.

— Да вы просто чушь несете, — сказал Амадейро.

— Советую вам прислушаться к этой чуши, Калдин, если не хотите, чтобы рухнуло все. И не только вы, но, возможно, и Внешние миры, все до единого. Впрочем, вы можете отказаться меня слушать. Дело ваше. Выбирайте.

— С какой стати мне вас слушать? Разве у меня есть для этого основания?

— Вспомните хотя бы, как я говорила вам, что соляриане собираются покинуть свою планету. Если бы вы тогда ко мне прислушались, это событие не застало бы вас врасплох.

— Солярианский кризис еще обернется нам на пользу.

— И не надейтесь, — парировала Василия. — Вы можете думать, что так будет, но так не будет. Кризис уничтожит вас — какие бы меры вы ни предприняли, чтобы с ним справиться — если вы не согласитесь выслушать то, что я обязана сказать.

Слегка дрожащие губы Амадейро побелели. Упоминание Василии о двух столетиях неудач отнюдь не укрепило его дух, равно как и ее слова о солярианском кризисе, и у него не хватило решимости приказать роботам вывести ее вон.

— Ладно, выкладывайте, только покороче, — угрюмо бросил он.

— Если я расскажу все, что должна рассказать, вы мне не поверите, так что позвольте мне сделать это по-своему. Вы можете прервать меня в любой момент, но этим вы погубите все Внешние миры. На мой век, разумеется, их хватит, и не мое имя войдет в историю — историю поселенцев, между прочим — как синоним величайшей неудачи. Так мне начинать?

Амадейро сгорбился в кресле.

— Хорошо, начинайте. А когда кончите — убирайтесь.

— Я так и намерена поступить, Калдин, если, конечно, вы не попросите меня — и очень вежливо попросите — остаться и помочь вам. Начинать?

Амадейро промолчал. Василия заговорила.

— Я уже говорила, что во время своего пребывания на Солярии узнала о разработанных там очень странных позитронных структурах. Они поразили меня — и поразили чрезвычайно, — поскольку то была попытка создания роботов-телепатов. А теперь ответьте, почему я об этом вспомнила?

— Откуда мне знать, — резко ответил Амадейро, — какие именно патологические импульсы направляют ход ваших мыслей.