Читаем без скачивания Все, что блестит - Рут Лэнган

— Возможно, идея была не такой уж удачной. Кажется, мне придется завернуть тебя в пару одеял, если я хочу продержаться во время завтрака.

Они вместе посмеялись, сидя за маленьким столиком, причем она положила свои длинные голые ноги на его, одетые в джинсы. Подставляя лица солнечному свету, они пили из одной кофейной чашечки.

Наконец Алекс встала.

— Я иду в душ.

— Только недолго. Я уже скучаю по тебе. — Легонько поцеловав ее в губы, он потянулся и последовал за ней в комнату.

Взяв с подноса утреннюю газету, Мэтт увидел на первой странице фотографию Алекс. В глаза ему бросился жирный заголовок на французском, объявляющий о новой сенсации в мире музыки — о певице, которая вот-вот станет звездой.

Мэтт быстро просмотрел статью, в которой описывалось недавнее турне Алекс с оркестром и подробности ее романа с Дуэйном Секордом. Так как Александра уже объяснила, что Бадди раздувал слухи о ней и Дуэйне, чтобы привлечь внимание к своей новой клиентке, Мэтт лишь бегло просмотрел эту часть статьи.

Но вот статья на второй странице привлекла его внимание.

«Наше расследование обнаружило, что Александра Кордей является дочерью Марни Кордей, чья слава певицы ненадолго засверкала перед ее безвременной кончиной от рака, и знаменитого каскадера Уильяма Кордея — Дикого Билла, который разбился насмерть, выполняя сложный трюк на съемках фильма «Кодекс чести». Маленькая Александра, которой в то время было девять лет, стала свидетельницей кровавой трагедии. Мы связались с режиссером Хантом Уортингтоном, который признался, что его все еще мучают кошмары о том роковом дне, и он спрашивает себя, как пережила это событие дочь Кордея».

Когда Алекс вернулась из душа, закутанная в купальный халат Мэтта, она нашла его с газетой в руке, погруженного в глубокую задумчивость и глядящего в пространство.

— Что случилось, Мэтт? — спросила она.

Казалось, он мысленно встряхнулся, потом молча протянул ей газету. Она прочла весь репортаж. Когда Алекс подняла глаза, Мэтт увидел в них боль.

— Мне следовало знать, что кто-нибудь это раскопает, — сказала она.

— Почему ты мне не рассказала?

— Я никогда не говорила об этом. Я бы не знала, с чего начать.

Он присел на край кровати и потянул ее вниз, посадив рядом.

— Почему бы не начать с самого начала?

— Я не смогу, Мэтт. Это слишком больно.

— Если у нас будет все общее, то нужно делиться всем, и плохим, и хорошим. Доверься мне, Александра. Мне необходимо знать.

Она глубоко вздохнула. Конечно, он прав. Но как начать? Сперва она говорила неловко, запинаясь:

— Оглядываясь назад, я вижу, что в тот день ничто не предвещало трагедии. Это был один из тех сияющих калифорнийских дней, о которых написано во всех путеводителях. Дул легкий бриз.

Она стиснула руки на коленях, решив рассказать ему все как можно менее эмоционально.

— Мне было девять лет. Помню, что была одета в джинсы и новенькие спортивные туфли. Впервые отец разрешил мне пойти с ним и посмотреть, как он работает, и он подробно объяснил мне, что должно произойти. Это был простой эпизод, по словам папы. Помню, как заслонялась рукой от солнца, наблюдая за происходящим наверху.

Мэтт видел, как она внезапно стиснула руки, когда воспоминания нахлынули на нее.

— На площадке было абсолютно тихо. Потом я вдруг услышала треск выстрелов. На самом верху двадцатиэтажного здания мой папа вылез из открытого окна и забрался на крышу. Через минуту за ним последовал еще один человек. Папа начал свой гибельный бег по узкому карнизу, огибающему здание. — Алекс приложила руку к сердцу. — Я была так увлечена происходящим, что на минуту забыла, что это все не взаправду. Увидела, как второй человек старательно прицелился и выстрелил. Звук получился очень громким. Папа выполнил полуоборот, схватился рукой за грудь и упал вниз.

Она глотнула, и Мэтт молчал, давая ей время собраться с мыслями.

— Охваченная возбуждением, я начала хлопать в ладоши и прыгать, пока папа летел к натянутой внизу сетке. Он обещал, что первое, что сделает после падения, — это пошлет мне воздушный поцелуй.

Теперь голос ее упал до едва слышного шепота: она рассказывала больше себе, чем Мэтту.

— Что он должен был почувствовать, когда вылетел из-за угла здания и увидел, что сетка натянута слишком далеко вправо? В отчетах говорилось, что он промахнулся всего на несколько футов. Я не думаю, что его последними мыслями, когда он летел к мостовой, были мысли о себе. Он ведь знал, что я стою внизу среди съемочной группы и смотрю, как он падает навстречу смерти.

Казалось, она одернула себя. Ее голос на мгновение окреп, когда она обернулась к Мэтту.

— Я старалась рассмотреть его мельчайшее движение. Когда отец подлетал к сетке, я подняла руку в знак приветствия, как мы договорились. Мне хотелось, чтобы он знал, как я им горжусь.

Алекс встала, неожиданно слишком взволнованная, чтобы усидеть на месте, и прошлась по комнате.

— Я ожидала увидеть, как сетка прогнется под его тяжестью. Смех замер у меня на губах, когда папа пролетел мимо сетки и продолжал стремительно нестись вниз. Мне на мгновение пришло в голову, что что-то получилось не так. Затем мой детский ум отверг эту мысль. Это же был мой папа. Он мог все.

Она опустила голову, чтобы Мэтт не мог видеть ее лицо.

— Помню, как в оцепенении смотрела на папу, летящего по воздуху. Это неправда, думала я. Этого не может быть. Я пыталась закрыть глаза, но руки словно приклеились к бокам. Кто-то кричал. Сперва я не поняла, что слышу свой собственный голос. Я не могла шевельнуться, не могла перестать смотреть на отца.

Алекс облизала губы и глотнула.

— Казалось, все стоящие вокруг меня — режиссер, съемочная группа, дублеры, — застыли. Теперь я понимаю, что и они не могли шевельнуться. На их глазах разыгрывался самый кошмарный сон. Я все думала, почему никто не бежит к нему, чтобы спасти? Потом, как раз перед тем, как он ударился о землю, кто-то из группы схватил меня и уткнул лицом в свое плечо. И хотя он зажал мне рукой уши, мне показалось, что все мое тело содрогнулось от звука удара тела отца о мостовую.

— Господи! — Мэтт сделал движение, чтобы подойти к ней, но Алекс подняла ладонь. Ей необходимо было быстро покончить с этим, пока еще оставалось мужество.

— Помню, как вырвалась и побежала к отцу. Все рванулись вперед, затем вдруг отпрянули. Взрослые мужчины рыдали. Женщины истерично кричали. Кто-то орал, чтобы вызвали «скорую». Режиссер приказал немедленно очистить площадку. Но все эти долгие, мучительные минуты царила такая неразбериха, что никто меня не замечал. Я стояла там, глядя на изуродованное тело моего отца.