Читаем без скачивания Серый взгляд бога - Денис Алексеевич Ватутин

на ногу и истошно заорал. Вангер выхватил из кобуры пистолет, а телефон на его столе громко зазвонил…

Он кинул короткий взгляд на помощника, и крикнул:

– За дверь, Марк, живо!

Тот, подвывая и прихрамывая, вышел за дверь, и тогда следователь взял трубку.

– Лейтенант Вангер, – сухо сказал он деловым тоном, убирая оружие, – да… Заг Моррисон, сэр! Так точно, господин старший комиссар!.. Но, позвольте, был приказ… Слушаюсь! Есть!

На его скошенном лбу проступили капельки пота, и он медленно положил трубку.

Некоторое время он молчал, дергая себя за жидкие волосинки левого уса, а я слушал зловещий вой Марка за дверью, словно волшебную музыку.

Затем так же молча лейтенант нажал на эбонитовую кнопку. И это было обидно, так как стенания экскаватора затихли, и раздались шаги.

В комнату вошли двое копов.

– Господин лейтенант, сэр? – спросил один из них с нашивками старшего сержанта. – Что-то случилось?

– Да, – как-то неуверенно сказал мой мучитель, – вам необходимо сопроводить подозреваемого в дежурный отдел…

– Есть! – козырнул полицейский, и мне показалось, что он подавил кривую усмешку.

Меня отцепили от металлической скобы, перестегнув руки за спиной, и вывели наружу, хотя я слегка пошатывался. Но конвойные проявляли чудеса тактичности.

– Еще встретимся, господин Вангер, – кинул я напоследок, – я не успел вам все рассказать…

Он молча метнул на меня злобный взгляд, в котором я с большим наслаждением уловил тень страха.

Это было странно и непостижимо, но в этот момент я очень любил старшего комиссара Зеленского…

Глава 12

Мотель «Мизрем». Хиус знает что. Январь

– Ох, мистер Моррисон, – вздохнул, глянув на меня, дежурный Адам Шелдон, – досталось же вам…

– Ерунда, мистер Адам, – я хоть и называл его по имени, но всегда на «вы», – это у меня аллергия на работу, такому подвержен каждый сто двадцать второй сиблинг, по статистике…

Это был пожилой и уставший мужчина с морщинами вокруг глаз, обвисшими усами моржа, до сих пор в чине сержанта, хотя, возможно, один из самых мудрых и старейших сотрудников управления.

Он вздохнул, достал со стеллажа пластиковый мешок с моим именем и протянул бланк, где я должен подтвердить, что не имею претензий по сохранности моих вещей. Я, не глядя, подмахнул пером подпись.

Да… мне вернули одежду, жетон и оружие, меня сопроводили в комнату отдыха, где меня встретил… Зодиак! Нет, конечно, не сам змееголовый Зодиак… Меня встретил там не кто иной, как нескладный парень Ганс Хофер!

Возможно, первый раз в жизни я так радовался человеку, с которым едва знаком. Понятно, что после звонка Вангеру я догадался, кто накапал старшему комиссару про исчезновение главного лоха на шахматной доске. И Влад занервничал. Значит, комиссара можно исключить из списка подозреваемых в заговоре.

– Мистер Мо-о-ор-р-рис-с-сон! Сэр! – Он округлил глаза, мое побитое лицо ярко иллюстрировало уровень исполнительной власти. – Я случайно узнал об этом дураццком нэ-э-эдоразуменни-и!

– Лейтенант! Рад вас видеть! – воскликнул я. – Извините, рапорт не успел написать! Просто пока убивал своего осведомителя, как-то замешкался, да и времени было мало…

– Найн! – воскликнул Ганс. – Я понима-а-аю, юм-мор, но ва-а-ас подставили! Это оч-чевидно!

– Оче…видно! – Я поднес палец к своему лицу. – Трудная у нас работа, лейтенант…

– Эт-т-то оч-чень печ-чально, что мистер Браун уб-бит! – снова заговорил он. – Но ув-веряю ва-а-ас – подозрения с вашей персон-ны снят-ты!

– Эт-т-тоо ка-а-ак же? – Я, не выдержав, передразнил его акцент.

– Обна-а-аруж-жено тел-ло мальчика-монаха, его задушил-л-ли, – ответил он, не замечая моей выходки, – а свид-дет-тели показали, что он прин-носил Брауну морс, который и оказался отравлен…

– Вот нельзя было сразу перетрясти это гнездо святош? – с кислой миной ответил я. – А то уж начал подозревать себя в лунатизме.

– Прости-и-ите, но рап-порт необходим! Лично комиссару…

– Да я уже понял, не дурак, – буркнул я.

Как раз это было потруднее, чем кроссворд в «Дейли Фауд», этот рапорт я должен сочинять, как великий писатель, так как обойти все острые углы и особенно мое сотрудничество с Пифагором в свете последних событий совсем не сочинение на тему «как я провел лето»… Я вообще понял такую неприятную штуку, что в этом серпентарии сплеталось столько различных интересов, что мне стоило бы серьезно подумать о том, как бы не споткнуться. Мертвый Заг – Заг бесполезный… А это, даже учитывая мое стойкое нежелание расставаться с жизнью и огорчать маму, никак не входило в мои планы.

– И все же, Ганс, – я попытался изобразить на побитой физиономии радушную улыбку, – я же могу называть вас просто Ганс?

– Ка-а-анечна! – с готовностью ответил он, озарившись в ответ гребенкой белых зубов.

– Тогда называете меня просто Заг, – кивнул я, и голова слегка поплыла, – я вам действительно премного благодарен. Но если вы хотите, чтобы я доверял вам, а это необходимо для совместной работы, ответьте мне предельно честно: как вы меня нашли, и почему меня освободили по личному приказу старшего комиссара?

На лице Хофера появилось уже знакомое отрешенное выражение, сигнализирующее о напряженной работе мысли. Его расширившиеся зрачки уперлись в каменный пол камеры хранения, и он производил жуткое впечатление человека, на которого напал паралич.

– Дел-л-ло в том, – наконец произнес он, подняв голову и сфокусировав взгляд на мне, – что-о-о, поймит-те, я вип-п-палнял прикас…

– Ну, – ободряюще кивнул я.

– Ну… – повторил он, несколько смущенно, – я прис-ставил-л к вам наблюден-ние… просто так, на всяккий случчай!

– А! Серый «парвиз» седан… хорошие ребята, – кивнул я успокоительно, – я их почти не заметил.

– Ну вот-т, – казалось он обрадовался, – они-т-о-о и сообщили мне, – что вас арестовал-ли… Пришлось поставить в известность господинна старшего коммиссара…

– Можешь узнать, чья подпись была на ордере? – Я решил не вступать в полемику о вопросах нравственности офицерских чинов полиции, – а то Бреггер даже не дал мне его потрогать… А рапорт я тебе клятвенно обещаю завтра продиктовать по телефону. Ты умеешь стенографировать?

Ганс умел. И очень попросил, чтобы у него не было проблем по службе, не затягивать с этим. Я сказал, что мне пока лучше на день-другой залечь на дно, но связь с ним я намерен поддерживать.

По отношению к нему меня распирали очень противоречивые эмоции, но я решил обдумать это позже. Просто попросил в настоящий момент наружку с меня снять на какое-то время, ибо я должен уехать.

Разобравшись с Гансом и гардеробом, я даже не побрезговал сходить в общий полицейский душ, понежившись под струями теплой воды, невзирая на антисанитарию и отсутствие интимности, так как вместе со мной в общем душевом зале мылись еще трое патрульных.

Одевшись и прохромав на штрафную стоянку к своему многострадальному «роллингу» (теперь и я был таким же, только неотремонтированным), я сдернул с лобового стекла бумажку с моим именем и номером протокола и кинул ее на асфальт, растерев подошвой туфли. Потом, не удержавшись, плюнул под хмурым взглядом охранника.

Теперь мне просто необходимо уехать из города, пусть даже и на день-два, но лучше сделать так, чем мозолить глаза Зодиак знает кому. Да и мыслишка появилась здравая – может, сработает.

Но перед этим необходимо уладить текущие дела: время близилось уже к полуночи. Расследовать смерть Капитана я честно перепоручаю таким