Читаем без скачивания Музыкант и модель - Полина Поплавская

Люсия быстро соскочила с кровати, подошла к окну и распахнула шторы. Солнце ударило ей в глаза, на минуту ослепив. Проснуться в Севилье – да, он прав, это великолепно! И из всех женщин мира он выбрал именно ее, Люсию Эставес. Выбрал, чтобы разделить с ней свою мечту!

Все внутри нее ликовало. Она была всемогущей. Она будто заново родилась, но уже другим человеком – свободным, смелым.

Она бережно поставила благоухающую розу в кувшин, оставшийся на столе после ужина, быстро приняла душ и после недолгих раздумий надела сарафан из светло-красного шелка с завязками вокруг шеи и широкой юбкой до колен. Расчесала до блеска волосы и, застегнув легкие «римские» сандалии, поспешила вниз.

Дэвида она заметила сразу – как только вышла из гостиницы. Он сидел за столиком на террасе и что-то писал в своей записной книжке. Перед ним стояла пустая чашка из-под кофе.

Они не спеша позавтракали и отправились гулять по городу. Бродили по лабиринтам узеньких улиц, плескали друг на друга водой из фонтанов, пили легкое вино в маленьких кабачках, заходили в сувенирные лавки. Иногда в каком-нибудь укромном уголке, спрятавшись от глаз бесчисленных туристов, – целовались. День пролетел как одно мгновение.

Когда они вернулись в отель, было уже, наверное, часов пять. Люсия, войдя в номер, немедленно упала в кресло.

– Боже мой, – простонала она, – я ног не чувствую.

Дэвид достал из холодильника, замаскированного под старинный шкафчик, бутылку апельсинового сока и протянул ей наполненный стакан.

Потом он снял одну сандалию Люсии и взял ее узкую ступню в руки. Его сильные пальцы начали легко скользить по ступне, а затем двинулись вверх по ноге. Они дразнили, возбуждали, ласкали то настойчиво, то робко, и от их прикосновений некуда было спрятаться…

Следующим утром они спустились в ресторан отеля, и Люсия наконец решилась начать тот неизбежный разговор, который она уже столько раз мысленно репетировала. Два последних дня придали ей смелости. Дэвид был таким внимательным к любому ее настроению, а их ночи были полны такой всепоглощающей страсти, что она больше не сомневалась – он действительно любит ее, пришла пора расставить все точки над i.

Дэвид допивал кофе. Девушка немного волновалась, но волна нежности снова поднялась в ней: он еще никогда не казался ей таким притягательным и желанным, как сейчас.

– Дорогой, – приступила она, и он сразу поднял на нее ласковые зеленоватые глаза. – Я бы хотела знать, что будет дальше? – Вопрос, от которого зависела вся ее жизнь, был задан.

Выражение лица Дэвида сразу как-то неуловимо изменилось, но девушка не смогла понять, что означает это изменение.

– Ты имеешь в виду – что будет с нами? Мне грустно говорить об этом… К сожалению, праздник не может длиться вечно, на то он и праздник. Завтра нам придется уезжать отсюда: тебе в Мадрид, мне в Лондон.

– Но, Дэвид, это невозможно! – вскричала потрясенная Люсия. – Я не хочу с тобой расставаться! И не могу… Я люблю тебя и не вижу смысла дальше прятать ото всех свою любовь. Почему мы не можем быть вместе всегда?!

Дэвид осторожно взял ее руки в свои. С минуту он молча смотрел на девушку, и она все еще не могла понять выражения его глаз.

– Есть обстоятельства, девочка, которые, к сожалению, сильнее нас. Я счастлив с тобой, но я не могу нарушить свои обязательства перед Лиз.

– Но разве ты их уже не нарушил?! – Все пошло совсем не так, как она рассчитывала. Где-то в животе у нее вдруг образовался холодный комок, который начал подниматься к горлу, мешая дышать.

– Пойми, дорогая… – мягко начал Дэвид, но она не дала ему договорить.

– Нет! – крикнула она так громко, что в их сторону повернулось несколько голов. – Я люблю тебя и хочу быть с тобой, а ты отвергаешь меня! Объясни же мне, что случилось?!

– К чему тебе мои объяснения? – Она посмотрела на него и увидела перед собой совсем другого Дэвида – словно все прожитые годы внезапно отразились на его лице и пролегли несколькими глубокими морщинами, которых она раньше никогда не замечала. – Объяснять что-то – только мучить тебя, а мне это тоже нелегко. Ты должна поверить мне и понять, что человек в моем положении не может начинать свою жизнь сначала.

– Но как же я могу понять тебя, если ты ничего не объясняешь?! – воскликнула девушка.

– Люсия, я не могу оставить жену. Мы прожили вместе двадцать лет, и ты даже не представляешь себе, чем я ей обязан, – он говорил негромко и смотрел в окно, будто пытаясь что-то разглядеть там. А за окном сияла солнцем Севилья, но для Люсии это сияние уже померкло. Она попыталась хоть как-то взять себя в руки, и до нее снова стал доходить смысл его слов, бесконечно жалящих сердце. – Если бы не Лиз и не ее вера в меня, кем бы я был сегодня? Моя жизнь не была легкой, хотя мало кто знает об этом. У меня бывали и кризисы, и срывы. Она всегда оказывалась рядом и находила нужные слова, чтобы вернуть меня к жизни.

– Ты думаешь, я на такое не способна? – темные глаза Люсии яростно засверкали. Зачем она сидит здесь с ним, за этим столиком, над остывшим кофе? Для того чтобы слушать его рассказы о жене?

– Поверь, моя девочка, жизнь со мной – совсем не сахар. Лиз полностью посвятила себя моим делам…

– Но дай же мне шанс. – Она уже не могла сдерживать слез, и они неудержимо покатились по ее щекам.

Но Дэвид покачал головой:

– Пойми, дорогая, это невозможно.

Люсия не могла поверить в то, что после проведенных с ней – и наполненных таким счастьем! – дней он отвергает ее. Она ему не нужна! Но это же немыслимо, невозможно. Не могут же они просто так взять и расстаться – как после пошлой интрижки! Разве с этим можно жить дальше?!

– Позволь мне попробовать, – умоляла девушка, – я согласна на все.

– Прошу тебя, не надо… Давай поднимемся в номер. На нас смотрят. – Люди в ресторане, привлеченные этой сценой, охотно прислушивались к их диалогу.

Девушка подняла на него залитое слезами лицо. Для нее утратило значение все, кроме одной-единственной мысли: она теряет его, ее жизнь рушится как карточный домик! Каждое его слово впивалось в нее как кинжал, причиняя почти физическую боль. Но разве она могла с этим смириться?! Ведь все, что сказал Дэвид, выглядело таким нелепым и несерьезным. Причем здесь его гастроли, когда речь идет о Любви?! Разве может быть что-нибудь важнее Любви?!

Но Маковски – она уже чувствовала это всем своим разрывавшимся сердцем – больше не принадлежал ей. И ему очень хотелось поскорее закончить разговор и уйти отсюда. Люсия опять постаралась взять себя в руки.

– Наверное, ты во многом прав, – заговорила она, опустив взгляд в чашку с совсем уже остывшим кофе, – но мне всегда казалось, что главное – любить. Об остальном можно договориться.