Читаем без скачивания Свободное владение Фарнхэма - Роберт Хайнлайн

Все-таки здорово иметь свой музыкальный ансамбль. Поначалу у нас, естественно, не было никакой музыки, но потом нашлись энтузиасты, начальство их поддержало, выкопали откуда-то инструменты и начали нас развлекать в короткие минуты отдыха.

Конечно, в марш-броске об оркестре со всеми инструментами не было и речи. Парни вряд ли могли что взять с собой сверх полного снаряжения, разве совсем маленькие инструменты, которые почти ничего не весили. И Мобильная Пехота такие инструменты нашла (вряд ли бы вы смогли увидеть их где еще). Маленькая коробочка величиной с губную гармошку, электрическое устройство, заменявшее то ли рожок, то ли дудку, и еще подобные приспособления. Когда отдавалась команда петь, музыканты на ходу скидывали поклажу, которую тут же принимали товарищи, и начинали играть.

Это нас сильно выручало.

Наш походный джаз-бэнд постепенно отстал от нас, звуки уже почти не были слышны. Мы стали петь вразнобой, фальшивили и наконец замолчали.

Внезапно я почувствовал, что мне хорошо.

Я постарался понять почему. Потому что через пару часов мы будем в лагере и я смогу написать заявление об увольнении?

Нет. Когда я решил уйти, решение принесло мир в мою душу, облегчило мучения и дало возможность заснуть. Однако сейчас в моей душе возникло что-то, чему я не находил объяснения.

Затем я понял. Я прошел перевал.

Я был на перевале, о котором писал полковник Дюбуа. Я только что перешел его и теперь начал спускаться, тихонько напевая. Степь оставалась все той же, плоской, как лепешка, но всю дорогу от лагеря и полдороги назад я шел тяжело, словно взбираясь в гору. Потом в какой-то момент — я думаю, это произошло, когда я пел, — преодолел верхнюю точку и зашагал вниз. Груз больше не давил на плечи, в сердце не осталось тревоги.

Когда мы вернулись в лагерь, я не пошел к сержанту Зиму. Я уже не чувствовал необходимости. Наоборот, он сам поманил меня.

— Да, сэр?

— У меня к тебе вопрос личного свойства… так что можешь не отвечать, если не хочешь.

Он замолчал, а я подумал, что это новое вступление к очередной проработке, и напрягся.

— Ты получил сегодня письмо, — начал он. — Совершенно случайно я заметил, хотя это совсем не мое дело, имя на обратном адресе. Имя довольно распространенное, но… как я уже говорил, ты можешь и не отвечать… но все-таки… не может ли случайно быть так, что у автора этого письма не хватает левой ладони?

Я почувствовал, как мое лицо вытянулось.

— Откуда вы знаете?.. Сэр.

— Я был рядом, когда это произошло. Полковник Дюбуа? Правильно?

— Да, сэр. Он преподает у нас в школе историю и нравственную философию.

Думаю, что единственный раз я смог поразить сержанта Зима. Его брови, словно против его воли, поднялись вверх, глаза расширились.

— Ах, вот как? Тебе неимоверно повезло. — Он помолчал. — Когда будешь писать ответ — если ты, конечно, не против, — передай ему от меня поклон.

— Да, сэр. Он вам также передал привет.

— Что?

— Э-э… я не уверен. — Я вынул письмо и прочел: — «…если тебе случится встретиться с кем-нибудь из моих старых друзей, передай им горячий привет». Это ведь и вам, сэр?

Зим задумался, глядя сквозь меня.

— А? Да, конечно. Мне среди прочих. Большое спасибо…

Но вдруг он изменился, даже голос стал другим:

— До смотра осталось девять минут. А тебе еще надо принять душ и переодеться. Поворачивайся, солдат!

7

Один новобранец был таким глупым, что хотел наложить на себя руки. Ему казалось, что он все потерял и ничего не приобрел взамен. Но день сменился другим, а ему никто не делал поблажек. И вдруг сам по себе он стал чувствовать себя лучше…

Я не собираюсь много распространяться о своей подготовке. В основном она состояла из простой рутинной работы. Но она перестала меня угнетать, так что и рассказывать о ней особенно нечего.

Единственное, о чем хотелось бы упомянуть, — это наши скафандры: отчасти из-за того, что я тогда был просто очарован ими, отчасти из-за того, что благодаря им попал в беду. Говорю об этом без всяких жалоб — получил то, что заслуживал.

Солдат Мобильной Пехоты связан со своим скафандром примерно так же, как человек из К-9 со своим партнером-псом. Именно благодаря бронескафандру (а также звездным кораблям, которые доставляют нас в нужное место вселенной, и капсулам, в которых десантируемся) мы и зовем себя Мобильной Пехотой, а не просто пехотой. Скафандр дарит нам острое зрение и острый слух, крепкую спину (чтобы нести тяжелое вооружение и броню) и быстрые ноги. Он даже прибавляет ума («ума» в военном смысле слова), а также снабжает нас значительной огневой мощью, стойкой защитой.

Наш скафандр отличался от скафандра космического, хотя и способен выполнять его функции. С другой стороны, это не только доспехи. Это и не танк, однако рядовой Мобильной Пехоты вполне может справиться с подразделением таких штуковин, если, конечно, какой-нибудь глупец догадается выпустить танки против Мобильной Пехоты. Скафандр — не космический корабль, но может летать.

Однако ни космические, ни воздушные боевые аппараты не могут вести эффективную борьбу против человека в скафандре, разве что устроят массированную бомбардировку того района, где этот человек находится (все равно что сжечь дом, чтобы уничтожить муху). Мы же способны проделать множество вещей, на которые звездные и воздушные корабли не способны.

Существует дюжина различных способов проведения массированного уничтожения с помощью кораблей и ракет различных видов, катастроф такого масштаба, что войну можно сразу считать законченной, так как целый народ или целая планета просто перестанет существовать. Мы привносим в боевые действия изобретательность, делаем войну таким же личным делом, как удар по носу. Мы можем действовать изобретательно, создавая давление в определенной точке и на определенное время. На моей памяти Мобильная Пехота никогда не получала приказа спуститься и уничтожить (или захватить) всех хромых и рыжеволосых, проживающих в условленном районе. Однако если нам скажут, мы сделаем. Ей-богу!

Что ж, мы простые ребята, которые спускаются с неба в назначенный час, в назначенное место, закрепляются, выковыривают противника из нор. Заставляют идти туда-то и туда-то, окружают или уничтожают его. Мы пехота, а она не чуждается крови и идет туда, где враг, и сталкивается с ним нос к носу. Мы делаем это — меняются времена, меняется оружие, но суть нашей профессии остается неизменной, такой же, как тысячи лет назад, когда вооруженные мечами орды неслись за своим вождем с диким боевым кличем.