Читаем без скачивания Перешагни бездну - Михаил Шевердин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Молиар весь горел нетерпением. Лишь бы взглянуть на список. Внезапно прозвучал голос Сахиба Джеляла:
— Тауба!
Мулла Ибадулла от неожиданности выпустил книгу, и она оказалась в руках Молиара. Мулла совсем забыл о присутствии в михманхане Сахиба Джеляла. Всякого рода излишества и, в особенности, гашиш притупили сообразительность эмирского советника. Он разинул рот и таращил глазки, не зная, что сказать.
— Книги, подобные вашей, заводил не один из правителей государства, — заговорил Сахиб Джелял. — В книгу заносились имена тех, кого швыряли на «коврик крови». И случалось так, что в той книге оказывались имена шахских приближенных.
— Э... э... э... Почему? — лепетал мулла Ибадулла, отбирая книгу у Молиара. Тот и не сопротивлялся особенно. Любопытство свое он успел удовлетворить. Читал он быстро и список уже пробежал. А духовник эмира весь дрожал. Ладошкой приглаживал уже страницу нового раздела «Книги мести».
— А здесь имена... э... красавиц, так сказать, переступивших закон, непотребных женщин, обнаживших свое лицо на позор мужьям и отцам. Имен тут сотни три наберется. На самом деле их больше. И будет еще больше. Убивайте развратниц, устраивайте каменный буран. Сняла паранджу — побивайте камнями! Пошла в школу — убивайте! Ушла от мужа — режьте! Записалась в комсомол — убивайте! Убивайте, убивайте! Не потерпит мусульманин унижения мужского достоинства. И сколько из них красавиц, с гладкой кожей, черными глазами, кипарисовым станом...— И мулла снова погладил страницу книги ладошкой.
Быстро-быстро сглатывая слюну, он залистал страницы.
— Здесь еще много примечательного. До полуночного намаза господин эмир трудится, записывая в «Книгу» угодные аллаху имена тех, кто омочил острие мести черной кровью отступников. И еще многое содержит «Книга мести» для прославления эмира Бухары Сеида Алимхана из древнего племени мангытов. А есть у нас еще и «Книга добра». В нее записаны имена благочестивых, жертвенными делами своими служащих возвышению ислама и прославлению эмира, кто проживает, затаившись, в Бухаре и Туркестане и каждодневно может потерять жизнь.
— Хватит читать «Книгу мести», — сказал Молиар. — Раскрывайте «Книгу добра». Хочу собственными глазами прочитать на страничке вписанное китайской тушью имя Молиара! Покажите пальцем проницательности строчку, где вписан я! Давайте!
— То есть... э... — завилял Ибадулла Муфти. — Э... э...
— О брат мой... пусть псы схватят твой визгливый голос и выдерут его из твоей глотки! Ты сам говорил: в «Книгу добра» вписаны разные подвижники ислама, кто сидит тацком в советских пределах в Узбекистане и Бухаре, забился крысой в нору и укрепляет себя молитвой на подвиг. В торговом доме «Эмир и компания» обязательно на каждого компаньона открыт лицевой счет... дебет—кредит... Уж кто-кто, а мы, люди торговые, порядок знаем, вы согласны, господин мудрец, — обратился он к все еще молчавшему Сахибу Джелялу. — Нет, такая книга немного стоит, если в нее записаны дебеторы и забыты кредиторы... Плохой ты тогда, брат Ибадулла, приказчик!
— Э... э... есть и дебеторы... э... есть и кредиторы, — растерянно лепетал Ибадулла. — «Книга добра» — совершенная книга. В ней записано все, что надлежит... записать...
— И имена тайных газиев?
— Имена газиев... тайных. Достойные имена.
— И мое имя ? Имя Молиара! Льва воинов... веры....
— Э... не припомню... Успел ли... э... его высочество... собственноручно... э..
— А мои подвиги! А те подвиги, которые мне предстоит совершить! Мое имя! Имя Молиара... мое имя!
В возбуждении Молиар грубо выхватил «Книгу добра» из рук муллы Ибадуллы. Пыхтя, тот схватился за халат Молиара, а Молиар вертелся на месте, держа книгу на расстоянии.
Сахиб Джелял усмехнулся. Будто два драчуна-мальчишки подрались из-за игрушки, зловещей игрушки. Но не вмешивался. Приткнувшись к стене, чтобы не дать возможность Ибадулле отнять книгу, Молиар быстро водил плоским желтым ногтем по длиннейшему списку и читал про себя с усердием так, что его негритянские губы шлепали и брызги слюны падали на страницу. Он читал поспешно, но с напряженным вниманием, а мулла Ибадулла неуклюже ворочался на месте. Непомерная тучность, пудовый живот мешали ему дотянуться ручками-коротышками до тетради, которую Молиар теперь читал вслух, быстро, отчетливо, прищелкивая после каждого имени языком. Он не отвлекался, незаметно упирая коленом в груду подушек и тюфячков, в которых застрял отчаянно сопящий и ерзающий мулла Ибадулла...
— Какое созвездие имен! — восхищался Молиар. — Бек! Муфтий! Дарго! О, и этот здесь! Достойный человек, торгует на Самаркандском базаре. И этот! Он же председатель районного исполкома. А мы-то, наивные, думали, что он предался большевикам. Ого, а; этот в наркомате! Ловкач! О, и Хаджи Ахрар здесь! Ба! Мой сосед. И каттакурганский Баддрединов... Хи-хи-хи! Умилительно. Но почему же я не вижу имени Молиара. О несправедливость! Наши скромные заслуги!..
Отдуваясь и барахтаясь, мулла Ибадулла, наконец, выбрался из западни подушек-тюфячков, грубо отобрал «Книгу добра».
— Проклятие... Трижды проклятие... Если бы ты не был мне братом... за чтение... э... не сдобровать бы тебе... Кто коснулся этой книги, не живет долго... Но ты... — Он все еще не мог отдышаться. — В книге... нет... значит, тебя... э... В книге все, кто выполняет повеления халифа. Э... проживая и возвеличивая местью дела ислама в местностях, где...
«Одно ясно, — думал Сахиб Джелял, — один хитрец встретился с другим хитрецом. Но в чем смысл поступка Ишикоча? Одно ясно, он против меня не пойдет». Все тот же вопрос мучил его: «Зачем Ишикоч явился сюда? К эмиру?»
И вдруг словно что-то озарило его:
«Золото. Ишикоч явился сюда торговцем. Какова натура человеческая! Столько лет таился, столько лет прикидывался овечкой, отводил глаза! И все думал о своем. Ничего себе. Сколько не затыкай кувшин, а запах выйдет».
ПРИХОД ЭМИРА
Общения с падишахом остерегайся.
Помни — хлопок боится огня.
Низами
Остричь брови живому тигру.
Каракалпакская поговорка
