Читаем без скачивания Половинки космоса - Владимир Венгловский

— Меня зовут Играда, — сказала девушка и улыбнулась.

Играда сидела на диване, поджав под себя ноги, и держала бокал с вином. Элегантно сидела, словно аристократка. Не скажешь, что была детской учительницей в своей прошлой — до скверны — жизни.

А сейчас скверна с каждым днем все выше и выше поднимается по ее руке. Скоро серая твердость переползет на тело, затянет голову… А дальше? Дальше оскверненные становятся образом не Создателя, а Нечистого. Я с тревогой бросил взгляд на Играду. Совсем кожа у нее на лбу тонкой стала. Вот-вот третий глаз, порожденный скверной, прорежется.

— Что там? — спросила Игра.

— Ничего, — поспешил я обнять девушку. — Все нормально. Я обязательно найду лекарство. Мы вылечим тебя.

— Вылечим, — Играда тяжело вздохнула. — Это же не болезнь. Это не заразно. Это проклятие Нечистого.

Девушка попыталась спрятать лицо в ладонях, но я схватил ее за руки. Заглянул в глаза.

— Понимаешь, мне надо разобраться, что такое эта скверна. И тогда я пойму, как от нее избавиться.

За окном ярко светили Луны. Белая Луна Создателя оставляла на полу светлые пятна. Серая Луна Нечистого добавляла к пятнам темные тона. Сегодня начало цикла — период Вознесения. Праздник, отмечающий дни, когда Создатель и Нечистый покинули наш мир и создали Луны. Луна Создателя — рай для душ, куда после смерти попадают праведники. Те, кто не копаются в земле в поисках старинных предметов. Не задают подозрительных вопросов: «Что было раньше? Отчего нам так сложно постичь мудрость древних книг? Почему все древнее — скверна?»

Вот такие умники, которые хотят слишком много знать, являются одержимыми Нечистым. Они попадают в ад — на Серую Луну. Они и еще те, кто носит на себе печать скверны. Доблестная инквизиция ускоряет их вознесение.

Сегодня, в начале дней Вознесения, Луны приближаются друг к другу и опускаются к самой земле. Море поднимается высоко, пытаясь бурными волнами разбить скалы. Если когда-нибудь это случится, то наш город рухнет в воду. Даже до моего дома в центре города доносится шум ударяющихся о камни волн. Защити нас, Создатель!

Я поднял ладони к Белой Луне.

А над Лунами висело ночное небо, расцвеченное белыми и серыми красками. Сейчас дальше Лун ничего не видно, но в другие дни… Когда заканчивается праздник Вознесения и цикл достигает середины, Луны отдаляются, становятся намного меньше, и далеко-далеко на небе загораются маленькие желтые звезды. Говорят, что это фонари Создателя и Нечистого, которые освещают им небесный путь. Но мне кажется совсем другое…

— Покажи, куда уже поднялась? — обернулся я к Играде.

Девушка расстегнула пуговицу и медленно опустила халат. Серая скверна с ее руки уже протянула свои щупальца на плечо. Я прикоснулся — твердая скверна едва прогибалась под пальцами. Медленно я опустил ладонь ниже — на гладкую и теплую женскую кожу.

— Я с каждым днем все больше и больше похожа на Нечистого, да?

— Не говори ерунды, — я обнял Играду.

Звякнул о доски пола упавший бокал.

— Кажется, мы разлили вино, — горячее дыхание девушки щекотало мне ухо.

— Ну и Нечистый с ним, — сказал я.

Через час, когда я уже засыпал, обнимая Игру, перед моим взором вновь возникла старинная картина, которую я нашел давно, еще в начале своей службы в инквизиции. На картине было изображено черное небо, наполненное сверкающими звездами. Небо дышало бесконечным пространством, манило неведомыми далями. И мне показалась, что там, из черных глубин, кто-то смотрел на меня пристальным вопрошающим взглядом.

Звал.

А в небе замерла непонятная конструкция, в которой переплелись металлические кубы и цилиндры.

У меня не было тогда другого выхода — я отдал картину инквизиции. Как старинную вещь — источник скверны.

И я подумал, а что, если Создатель живет не на Белой, а вот в этом непонятном небесном доме, изображенном на картине? Но потом я прогнал эту мысль — глупость какая. Странное сооружение не вызывало у меня священного трепета. Мне хотелось его изучить, понять, использовать… А Создатель, он… Я вновь почувствовал манящий взгляд из звездных глубин.

А Создатель давно нас покинул…

Когда я подумал это в первый раз, то сам испугался собственных мыслей. Да! Создатель покинул мир! Он ушел в эти далекие дали и зовет за собой нас — своих детей. А мы… Мы не слышим его зов. Мы покрываемся скверной и не понимаем, что это такое.

Вот за такие мысли можно запросто угодить в инквизицию и вознестись.

Я поднялся и зажег газовый светильник. Приподнял одну доску с пола, запустил руку в тайник и достал древнюю книгу. Белые страницы были сделаны из неизвестного мне гладкого твердого материала. Я изучал книгу уже целый цикл, пытаясь найти ответ. Понять суть бытия.

— Что там у тебя? — сквозь сон спросила Игра. — Опять твоя книга?

— Да. Ты спи. Извини, что зажег свет.

Текст в книге был и понятен и чужд одновременно. Привычные буквы складывались в совсем незнакомые слова. Древние. Отмеченные Нечистым. Да, полно — верю ли я в Нечистого? В Создателя — верю. А в Нечистого? Почему инквизиция останавливает развитие науки, прикрываясь защитой от скверны? Ерунда какая-то.

Вновь и вновь я возвращался к книге, вчитывался в древние слова, с трудом улавливая их смысл.

«История довоенных космических исследований и колонизаций».

«Планета с орбитой в зоне жизни».

«Два спутника, чей период обращения…»

«Космическая станция…»

Книгу я обнаружил случайно.

Была середина цикла. Море, уведенное за собой Лунами, ушло далеко от берега, обнажив дно и прибрежные пещеры в отвесных скалах. По мокрому песку бродили группы охотников за ползунами и мидиями. Кое-где бордовыми силуэтами стояли инквизиторы, наблюдая за процессом: не приведи Создатель, если кто найдет и утаит скверну — древнюю вещь. А море порой было богато на подобные находки.

Конечно же, тут находился и я — ученый — представитель инквизиции. Охотники вначале подзывали к древним вещам меня, а я уже относил скверну инквизиторам. Я успевал бросить лишь один взгляд, только на мгновение прикоснуться к тайнам прошлого.

Обидно, Нечистый его забери.

Но в тот раз древнюю вещь нашел я сам. Краешек книги выглядывал из здоровенной кучи водорослей. Я нагнулся… И едва успел уклониться от мощной газовой струи, выпущенной скрывающимся в водорослях ползуном. Толчок подбросил ползуна, и неуклюжее на вид создание резво зашлепало по песку, перебирая пятью плоскими лапами. За фыркающим ползуном тут же погнались охотники. А я схватил книгу. Материал прочный, буквы целы, не размыты водой. О Создатель, что же мне было делать? Не мог же я отдать инквизиции такое сокровище? Рядом в водорослях я увидел большую мидию. Она приоткрывала створки панциря, выставляя напоказ белое склизкое тело.