Читаем без скачивания Звёзды ещё горят - Лиса Эстерн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Паша покружил, покружил, немного опираясь на костыль. Его походка стала чуть лучше, но врачи ещё настаивали беречься, чтобы не возникло осложнений. Марк постоянно издевался над этим «беречься», когда заставал друга в крайне непристойном виде после встреч с Машей. Несмотря на мягкий и покладистый нрав Паши, он всегда находил пару-тройку ответов, ставивших юношу в тупик.
– Поджилки не трясутся? – с усмешкой поинтересовался он.
– Да, едва передвигаю ногами от ужаса, – искренне припечатал Марк, потирая переносицу. – Так заметно? Мне казалось, я неплохо играю.
– Не думаю, что кто-то заметил. Просто я знаю, что ты испытываешь. Сам недавно чуть к праотцам не отправился, когда встретился с отцом Маши, – его аж передёрнуло всего, а лицо заметно побледнело. – Ему ещё чёрный гелик и перстни на пальцы – вылитый крёстный отец. Господи, помилуй мою грешную душу!
– Вижу, это и правда тебя потрясло, иначе я не могу объяснить, почему ты резко ударился в религию.
Они дружно улыбнулись друг другу, посмеявшись ситуациям, в которых оказались. Ситуациям, объективно не представляющих ничего ужасного, но иррационально вводящих в ступор.
– А вообще разве у крёстного отца был гелик?
Паша отмахнулся от его колкости. Хромая, он подошёл к нему и по-дружески похлопал по плечу – так, будто и правда душу пытался выбить.
– Марк, ты само очарование, – произнёс он, усмехнувшись. – Может, они немного побурчат, потому что будут переживать за свою дочь, но в конечном итоге смирятся, потому что понимают: это не их жизнь, не их отношения. Ты выбор Стеллы, и им останется это принять. В любом случае она может только сама разбить себе лоб о твои грабли.
– Ну, спасибо, друг, а я уж было думал растрогаться и сердечно тебя заобнимать, – он смахнул его руку и посмеялся. – А ты всего лишь искал повод меня оскорбить.
– Именно, Марк, – вдруг посерьëзнел он. – Я твой друг, и ты можешь мне доверять. Как Маша всегда будет на стороне Стеллы, так и я буду – на твоей.
Паша улыбнулся, даже не подозревая, как сильно ударили по Марку эти слова. А он осторожно вдохнул, кивнул, и они оба поковыляли к дому, где на крыльце заждались их две самые крутые девчонки в мире.
* * *
Наверное, ничего более неловкого он никогда не совершал за свою жизнь. Нести постоянно напыщенные и пафосные речи? Ерунда. Ежедневно прилюдно позориться из-за своей неуклюжести? Ничего особенного. Не сдаваться и продолжать добиваться девушку, которая выстроила вокруг себя с десяток стен? А кому не приходилось? Признаться в любви со сцены вопреки сценарию? Да проще простого! Встретиться с родителями девушки, которую он любит? Ну, это уже перебор.
Мама Стеллы встретила их радушно – всех, кроме Марка. Она как будто сразу вычислила его и изучающе оглядела с ног до головы, словно искала хотя бы один недочёт, из-за которого справедливо можно выставить его прочь. Но это юношу не напугало, потому что он уже преодолел этот колючий, холодный взгляд однажды и примерно представлял, как вести себя: всё-таки Стелла была похожа на свою маму и внешним очарованием, и внутренней несгибаемостью. Невольно Марк зауважал эту женщину и вознёс благодарности за такую чудесную дочь.
Стелла больно ущипнула его, смущённая, а вот её маме понравилось: она даже немного улыбнулась.
Растерялся он только тогда, когда встретился в гостиной с её отцом. У него были мягкие черты лица, проникновенный взгляд, будто легко читающий все мысли собеседника… Нет, даже не мысли – он препарировал чувства, переполняющие сердце, а это многим страшнее и в разы более неловко.
– Добрый день! Марк, парень вашей дочери, – наигранно уверенно представился он, протянув руку, и мужчина радушно принял рукопожатие, качнув головой. – Рад с вами познакомится, Виктор Сергеевич. Я был бы рад подружиться с вашей семьёй, потому что искренне люблю Стеллу и предполагаю, что нам ещё предстоит долгие годы видится на весёлых семейных застольях.
Виктор Сергеевич в ответ хмыкнул.
Никто не спросил, не удивился тому, что её отец не встал и не поприветствовал гостей, как его жена, сдержанно разговаривающая с Машей и её молодым человеком. Стелла же чувствовала себя паршиво, глядя на него, но всеми силами боролась с грустью. Марк примерно представлял цену, которую пришлось мужчине заплатить за жизнь, и она была большой, но, по его мнению, не самой худшей.
– Мне нравится, как вы изъясняетесь, молодой человек, – с улыбкой ответил Виктор Сергеевич и предложил им присесть рядом, потому что ему было крайне неудобно заставлять гостей стоять, пока он сам вынужден сидеть в мягком кресле. – Стелла молчит как партизанка и совсем не хочет рассказывать о мальчике, который ей нравится. Я – как отец – чувствуя себя оскорблённым.
– Пап, не начинай, – её лицо мило покраснело. Она тихо что-то проворчала.
Марк чувствовал себя так, будто он ступает по минному полю, совершенно не имея представления об этом самом поле, без примерной схемы расположения взрывчаток: опыт общения с чужими отцами у него был невелик, да и собственного отца у него не было. Единственная опора – это дядя, который был ему больше другом, чем опекуном, поэтому Марк растерялся сильнее, чем мог себе представить. С женщинами ему было найти общий язык проще, чем угадать, что же стоит сказать, чтобы угодить мужчине перед собой.
– Ты его пугаешь, – проворчала Стелла.
Как неловко, подумал он, скользнув отчаянным взглядом по ней. На её лице едва скрывалась улыбка: она точно издевалась над его положением!
– Не волнуйся, Марк, – со смехом успокоил его мужчина, потянувшись к нему и по-отечески взъерошив волосы. Да, в этой семье точно не любили аккуратно уложенные прически! Так и запишем. – У меня не было в планах напугать первого парня Стеллы. Я, конечно, переживаю, а как без этого? Какому отцу не хочется, чтобы его дочурка нашла себе принца, а не какого-нибудь злодея, верно?
Марк неуверенно кивнул, пытаясь держать лицо. То, как говорил этот человек, как относился к совершенно незнакомому юноше, явившемуся в его дом и заявившему о своих притязаниях на его дочь, не могло не поражать его до глубины души. Это что-то разворошило в его сердце, и оно болезненно сжалось, забилось спешно, и колючки побежали по коже, впиваясь в горло.
Нежная ладонь коснулась его сжатых кулаков и легко проникла в капкан. Стелла снова его раскрыла, и он был
