Читаем без скачивания Над Огненной Дугой. Советская авиация в Курской битве - Виталий Горбач

Суровые испытания выпали 4 августа на долю экипажа бомбардировщика «Бостон» 57-го бап 221-й бад. Прямым попаданием зенитного снаряда был тяжело ранен летчик, младший лейтенант А. М. Погудин. Оценив ситуацию как критическую, командир экипажа подал команду оставить машину и сам выбросился с парашютом. Оставшийся в кабине штурман младший лейтенант П. В. Паршутин приказал воздушному стрелку старшему сержанту Карасю вставить ручку управления самолетом в кабине стрелка и начать управлять бомбардировщиком по его командам. Выполняя команды штурмана, воздушный стрелок не только смог вывести самолет в горизонтальный полет, но и привел его на свой аэродром. В этот момент выяснилось, что гидросистема «Бостона» не действует, однако отважные авиаторы смогли посадить самолет на фюзеляж, который загорелся на посадке и был потушен подоспевшими техниками. За этот подвиг командующий наградил младшего лейтенанта Паршутина и старшего сержанта Карася орденами Красного Знамени. Подобный случай был отмечен в этот же день и в соседнем 745-м бап[274].

Командование 6-го воздушного флота попыталось несколько снизить активность советской авиации, выделив группу двухмоторных бомбардировщиков для нанесения ударов по аэродромам 16-й воздушной армии в предзакатных сумерках. Однако достичь успеха экипажам немецких бомбардировщиков не удалось. Так, 1 августа девятка Ju-88 сбросила в общей сложности около 80 бомб на аэродром Белица, где базировались «яки» 176-го иап. Все бомбы легли мимо цели. В ночь на 6 августа в 21:15 до 40 He-111 и Ju-88 атаковали аэродром Дмитриев-Льговский, где базировались штурмовики 59-го гв. шап. Сбросив 366 бомб, немецким пилотам удалось уничтожить один Ил-2, а также повредить один УИл-2.

Завершающие аккорды боев, в которых приняли участие войска Центрального фронта, пришлись на 6–10 августа. Понимая, что в создавшейся обстановке время работает на противника, генерал К. К. Рокоссовский постарался активизировать действия своих войск. В приказе от 6 августа он писал: «3 гв. ТА и 2 ТА, вопреки благоприятно сложившейся для нас обстановке и вопреки моему приказу, в течение трех суток топтались на месте и своих задач не выполнили. Это явилось следствием того, что командиры танковых частей и соединений проявляют нерешительность, не умеют заставить своих подчиненных выполнить задачи и исключительно плохо управляют боем своих частей, соединений и армий»[275].

Развернувшееся 6 августа наступление было сопряжено с большими трудностями. За шесть дней наступления 3-й гвардейской танковой армии удалось, пройдя около 20 километров, к исходу 9 августа приблизиться к Сосково, которое впервые упоминалось в приказе еще 27 июля. К этому времени понесшая тяжелые потери в боях 2-я танковая армия уже 9 августа начала выводиться во второй эшелон фронта. 10 августа такая же участь постигла и 3-ю гвардейскую танковую армию, также понесшую тяжелые потери на хорошо укрепленном рубеже Сосково — высоты 271,5 и 264,6. Генерал П. С. Рыбалко сосредоточил здесь оба соединения своей армии — 6-й и 7-й гвардейские танковые корпуса, которые при проливном дожде вели бой за овладение высотами весь день. При этом танковая армия потеряла до 100 танков. Только части 6-го гвардейского танкового корпуса лишились 43 машин, из которых 13 погибли на минных полях, а остальные стали жертвами немецких артиллеристов. Еще около 60 танков потеряли части 7-го гвардейского танкового корпуса и 91-й отдельной танковой бригады. Документы армии особенно отмечают: «Исключительно большие потери в танках за этот день объясняются тем, что район высоты 271,5 и северная окраина Сосково были насыщены большим количеством артиллерии противника, самоходными установками и танками Т-6, которые, заняв удобное положение, прямой наводкой расстреливали наши танки»[276]. Согласно немецким данным, в этом бою танкистам П. С. Рыбалко противостояла 12-я танковая дивизия, которой без существенных потерь со своей стороны удалось уничтожить и подбить 57 советских танков из 61, приходившегося на долю 9-й армии в этот день.

Тяжелые потери вызвали гнев Верховного Главнокомандующего, который через Генштаб направил директиву командованию фронта с требованием разобраться в столь вопиющем случае и представить доклад с объяснениями случившегося. Остается неизвестным, какие выводы были сделаны по факту понесенных танковой армией потерь, но к вечеру 10 августа ее обескровленные корпуса были выведены в резерв и более в Курской битве не участвовали. К этому времени на ходу только в 7-м гвардейском танковом корпусе имелось всего 4 Т-34 и 7 Т-70.

3-я гвардейская танковая армия несколько раз вводилась в бой сначала на Брянском, а затем и на Центральном фронтах, но нигде достичь решительного успеха не смогла. Во многом это явилось следствием ошибок как командования фронтов, так и командиров самой армии. Несмотря на многочисленные массированные налеты авиации, армия не понесла от ее действия таких уж значительных потерь, как это может показаться на первый взгляд. В связи с этим интересно привести статистику по 6-му гвардейскому танковому корпусу. За все время боевых действий в районе Орла корпус безвозвратно потерял 122 танка, из них 76 на Брянском и 46 на Центральном фронте. Из этого количества 108 (89 %) было уничтожено артиллерией, 12 (9,3 %) — авиацией и еще 2 машины (1,7 %) погибли на минах. Кроме того, за тот же период было подбито 52 танка.

Авиация 6-го воздушного флота, сконцентрировавшая с начала августа свои действия в полосе 9-й армии, сыграла одну из решающих ролей в срыве советских планов по окружению орловской группировки. Именно массированные удары с воздуха помогли войскам генерала Моделя оторваться от преследования советских танковых соединений и организовывать оборону на новых рубежах. Дальнейшее развитие операции «Кутузов» было связано с наступлением советских войск на Хотынец и Карачев.

4.6. Исход

(5 августа — 16 августа. Брянский фронт)

С освобождением Орла и Болхова следующей целью войск Брянского фронта стало освобождение Хотынца и Карачева, а также выход к Брянску. Начертание линии фронта, на северном фасе того, что еще недавно было Орловской дугой, проходило теперь вдоль дороги, соединявшей Карачев и Брянск. Обладанию этой важнейшей коммуникацией немецкое командование придавало первостепенное значение — дорога была жизненно необходима для успешного отхода войск 2-й танковой армии. В то же время советское командование не оставляло надежды отрезать и окружить оставшиеся силы противника западнее Орла. Именно здесь и развернулись основные события первой половины августа.

Воздушная обстановка, несмотря на очевидный для обеих противоборствующих сторон исход борьбы, продолжала оставаться сложной. Резкое сокращение линии фронта привело к концентрации на одном направлении значительных сил авиации, правда, уже мало напоминавшей противостояние двух армад месячной давности.

Как уже отмечалось выше, 15-я воздушная армия в конце июля пополнилась тремя соединениями из состава 1-й воздушной армии — в ее состав вошли 2-й иак, 11-й сак и 224-я шад. Полноценную боевую единицу из этих трех соединений представлял только 11-й сак, насчитывавший в своем составе 108 истребителей Як-9 (из них 78 модификации Як-9Т) и 60 Ил-2. Корпус, сформированный по приказу Наркома обороны № 00113 от 24.07.43 на базе 287-й иад, имел весьма необычную для советских ВВС структуру. В виде эксперимента в 11-м сак отсутствовали управления дивизий, а три истребительных и два штурмовых полка подчинялись непосредственно командиру корпуса — генерал-майору С. П. Данилову.

Летный состав 11-го сак имел богатый боевой опыт, приобретенный в воздушных боях над Сталинградом и Кубанью. 55,7 % летчиков-истребителей корпуса имели сбитые самолеты противника, что являлось весьма высоким показателем. Особенно выделялся своей подготовкой 4-й иап, в котором воевали многие советские асы. В штурмовых полках уровень был пониже, но на фоне других соединений также весьма высок — около 22,2 % пилотов успели «понюхать пороху». Вначале командование предполагало иметь в составе 11-го сак 565-й и 996-й шап из состава 224-й шад. Однако в итоге все было «переиграно» и корпус же Данилова пополнили 724-й и 568-й шап.

Основная задача летчиков 11-го сак в предстоящих боях заключалась в содействии частям 4-й танковой армии. Первоначально предполагалось даже оперативно подчинить корпус штабу танковой армии. Однако это выполнено не было. Приказы авиаторы 11-го сак продолжали получать из штаба 15-й воздушной армии. Отметим, что сразу приступить к боевой работе летчикам 11-го сак помешала плохая погода, растянув процедуру облета линии фронта на три дня — с 28 по 5 августа.

2-й иак и 224-я шад, понесшие значительные потери в ходе июльских боев, выглядели на фоне 11-го сак весьма бледно. Достаточно сказать, что 7-я гв. иад и 322-я иад 2-го иак насчитывали на 1 августа всего 52 самолета. Фактически корпус не дотягивал даже до уровня полнокровной дивизии. Недаром начальник штаба 2-го иак в своем обзоре за начало августа с сожалением отмечал: «Корпус, понеся потери в предыдущих боях, не мог самостоятельно выполнять задачи по завоеванию господства в воздухе»[277]. Не лучше обстояли дела и в 224-й шад, где в четырех штурмовых полках имелось всего 65 Ил-2. Фактически эскадрилью неполного состава представлял собой 513-й иап, призванный прикрыть штурмовики соединения. На 1 августа полк насчитывал в своем составе всего 9 истребителей (3 Як-16 и 6 Як-7б).