Читаем без скачивания Очерки агентурной борьбы: Кёнигсберг, Данциг, Берлин, Варшава, Париж. 1920–1930-е годы - Олег Черенин

Такими хорошо подготовленными агентами, по оценкам польских контрразведчиков, были Мария и Василий Стефановичи, разоблаченные польской контрразведкой летом 1936 года. Дело на розыск нелегальной радиостанции в районе г. Ровно было заведено отдельным информационным рефератом Командования военного округа № 2 еще в 1933 году. Основанием для его заведения стали полученные сведения от дезертира Красной армии по фамилии Довгалец, а также некоторые материалы на некую Марию Панек, разоблаченную ранее в качестве советского агента. Из них следовало, что в районе г. Ровно функционирует радиофицированная точка советской разведки, а радистом, обслуживавшим рацию, является женщина, действующая под агентурным псевдонимом «Маруся».

Для польской контрразведки сложность заключалась в отсутствии технических возможностей по пеленгации радиостанции. Она выходила в эфир нерегулярно и относительно редко, а задействовать на постоянной основе передвижные пеленгаторные станции возможности не было.

В конце концов полякам удалось выйти на след Марии и Василия Стефановичей, которые и оказались разыскиваемыми советскими агентами. В ходе обыска на их квартире было обнаружено две радиостанции, запасные лампы, батареи питания, фотоаппарат и другие уличающие их в шпионаже предметы.

В ходе предварительного следствия супружеская чета признала факт сотрудничества с советской разведкой и дала развернутые показания. Из них следовало, что Мария была завербована в 1930 году под псевдонимом «Венеция» и направлена в Польшу для сбора информации военного характера. Связь со своим руководством она поддерживала через курьеров, нелегально переходивших границу. Имевшаяся в ее распоряжении рация, по причине отсутствия у Марии навыков работы на ключе, использовалась нерегулярно.

Осенью 1934 года последовал вызов в СССР, где в течение двух месяцев она прошла интенсивную разведывательную подготовку. Опытные инструкторы обучили Марию работе на ключе, пользованию шифрами, основам вербовочной работы, визуальной разведке и т. д.

Ее новое задание предусматривало выполнение разовых поручений и организацию двусторонней агентурной радиосвязи с Центром. В этих целях, для хранения рации с запасом батарей питания и ламп, было поручено подготовить тайник. Его описание в зашифрованном виде следовало направить на известный Марии адрес в Киеве. В отдаленных от дорог районах подобрать посадочные площадки, на которые в предвоенный и военный период планировались посадки легких самолетов, направляемых для переброски агентуры и приема информации.

После завершения обучения в Киеве Мария Стефанович была переброшена через границу. После ее возвращения в г. Ровно, на другой день, прибыл курьер советской разведки, который передал радиостанцию новой конструкции. Очередной сеанс радиосвязи был неудачным — оказалось, что рация была неисправна. Через некоторое время к Марии была направлена радистка, устранившая неисправность. После ее отъезда разведывательная работа была продолжена до очередного вызова в Киев. После возвращения в Польшу, 17 июля 1936 года, Мария и Василий Стефановичи были арестованы. На основе их показаний польские контрразведчики установили, что органом, на который работали агенты, был 4-й (разведывательный) отдел штаба Киевского военного округа[370].

Понятно, что в результате следственной работы с разоблаченной советской агентурой в распоряжении польской контрразведки оказался значительный массив информации о формах и методах работы советских спецслужб, местах дислокации их органов, разведывательной «инфраструктуре» органов советской разведки, данные на ее кадровый и агентурный аппарат и т. д. Тщательный анализ такого объема знаний давал польским контрразведчикам возможность вырабатывать адекватные меры по пресечению деятельности советской разведки и совершенствованию своей.

Примером быстрого реагирования польской контрразведки на изменения оперативной обстановки служат результаты разработки агента советской разведки Бартоломея Спиньского. Он был задержан 1 сентября 1938 года сотрудниками контрразведки Корпуса пограничной охраны на основании информации одного из агентов, сообщившего о появлении в польском приграничье подозрительного человека.

На первых же допросах Спиньский начал давать признательные показания о своей деятельности в качестве советского агента, начиная с 1928 года. В частности, он сообщил, что, после демобилизации из 16-го пехотного полка в Кракове, он переехал на жительство к своей родной сестре в деревню Залузу. Оказалось, что последняя проживала в гражданском браке с неким агентом разведки Корпуса пограничной охраны. Через сестру и ее мужа Спиньский познакомился с некоторыми офицерами и агентами польской приграничной разведки. На почве развившегося конфликта с мужем сестры Спиньский решил нелегально перейти границу к своему отцу, проживавшему на территории СССР.

При переходе границы он был задержан советскими пограничниками, доставившими его в штаб пограничного отряда, где прошли первые допросы перебежчика. Спиньский дал развернутые показания по всем интересующим советскую разведку вопросам. Сообщил все известные ему сведения, относящиеся к 16-му пехотному полку: характеристики командиров, численность личного состава, методика обучения, планы использовании в военное время и т. д. Пока шла проверка его сведений, Спиньский находился под арестом. Знаком того, что он благополучно прошел проверку, стала его вербовка сотрудниками советской разведки.

На одном из допросов Спиньский рассказал о своем конфликте с мужем сестры и еще одним сотрудником разведки Корпуса пограничной охраны и даже предложил убить последнего.

Осенью 1929 года Спиньский был переправлен на территорию Польши, где 26 ноября совершил покушение на своего недоброжелателя из разведки Юзефа Верповского. Ранение в голову оказалось несмертельным. Спиньский же после неудачи снова ушел в СССР.

Следующий террористический акт также оказался неудачным.

9 июля 1930 года под дверью жилого дома, где проживал другой сотрудник польской пограничной разведки Казимеж Вишневский, случайно было обнаружено снаряженное к взрыву устройство. Запальный шнур имел следы возгорания, но, как выяснили польские саперы, по счастливому стечению обстоятельств шнур погас.

Следующие годы Спиньский работал шофером в одном из колхозов, не прерывая, впрочем, своих контактов с советской разведкой.

С разовыми разведывательными заданиями он неоднократно переправлялся в Польшу, включая «ходки» на связь с резидентом советской разведки в г. Вильно.

В октябре 1938 года, во время выполнения очередного задания в районе Сенкевичи — Лахва, он был арестован польскими контрразведчиками. Находясь под арестом, Спиньский начал давать показания о своей деятельности в качестве агента советской разведки. По ним поляки сразу арестовали нескольких агентов, а чуть позже и владельца отеля «Гранд» в Вильно, который являлся помощником резидента Недзялковского.

За время многолетнего сотрудничества с советской разведкой Спиньскому стало известно множество данных о ее деятельности, которые он в ходе допросов сообщил полякам. Все изложенные сведения в контрразведке были самым тщательным образом проанализированы и сопоставлены с уже имеющимися. Результатом такого анализа стала методическая разработка по противодействию советской разведке, циркуляром направленная во все заинтересованные органы польской разведки и контрразведки.

Сам же Спиньский 20 апреля 1939 года военным судом был осужден на 15 лет заключения[371].

В марте 1926 года разведкой Корпуса пограничной охраны был передан на связь в Экспозитуру № 1 (Вильно) агент «Ян Новаковский». Такое решение было обусловлено тем обстоятельством, что уровень деятельности агента, после произошедших с ним событий, выходил за пределы компетенции пограничной разведки. Из материалов пересланного в Вильно дела следовало, что «Новаковский» после увольнения из корпуса, где он служил в должности командира отделения, в интересах разведки был переброшен на советскую территорию. Заданием предусматривалось внедрение в агентурную сеть советской разведки, с последующим возвращением в Польшу для выявления других советских агентов.

После задержания пограничниками он был передан в ОГПУ. Объяснения мотивов нелегального перехода и данные им показания о своей прошлой службе в Корпусе пограничной охраны, после соответствующей проверки, вполне удовлетворили чекистов, и он был ими завербован в качестве агента.

Вернувшись на родину, «Новаковский» доложил своим руководителям о выполнении задания. Выполняя «поручения» советской разведки, он несколько раз переходил границу, но переданная им информация, по причине ее незначительности, советскими кураторами была оценена невысоко. Действительно, отобранные поляками для передачи в советскую разведку несекретные приказы 2-й бригады корпуса, старое штатное расписание государственной полиции и ряд других документов никакой ценности для разведки не представляли. Чтобы сохранить возможность для проведения дальнейшей «игры», и было принято решение о передаче «Новаковского» на связь в экспозитуру, потенциал которой позволял осуществлять долговременные операции.