Читаем без скачивания Поколение пепла - Алексей Доронин

Но хуже всего были набранные за две копейки бродяги и уголовники. Мазаевские вербовщики явно погнались за количеством, имея целью избавиться от лишних ртов, поэтому набрали откровенное зверье. Этих Бес дал себе зарок даже в бой не вводить без крайней необходимости и вооружал самым плохим из того, что было на складах, хотя Мазаев и его права рука — Цеповой — постоянно лезли к нему с идиотскими идеями пускать их в первом эшелоне. Не понимали, что от таких упырей для организованной армии будет больше вреда, чем пользы. Но даже без учета этих уродов, их число в четыре раза превышало количество людей с оружием, которых мог выставить против них Подгорный.

Война началась не то чтобы удачно. Вышло так, что их первая стычка была с жителями крохотной деревни еще в Кузбассе. Она была такой же жалкой и голодной, как те, которые Бес видел под боком у мазаевского Заринска. Может, это и ввело их в заблуждение. Идиот Череп, прибывший на место за день до него, приказал въехать в нее без должной разведки малыми силами и походным порядком, а потом открыть огонь по замеченным в домах селянам прямо с колес. Все-таки он был карателем, а не бойцом.

Как потом оказалось, это были не деревенские жители, а остатки недавно осевшей на землю воинской части. Еще неделю назад их там не было. У этой братвы, которой было не больше двух сотен, имелось по автомату на человека. Загнанные в угол люди отстреливались до последнего, а их худосочные и костлявые женщины стали слишком маленькой наградой за две машины трупов. И если бы не подошедшие танки, раскатавшие деревню по бревнышку, неизвестно, сколько людей и грузовиков потерял бы бывший депутат.

Но нет худа без добра. В тот же вечер Мазаев связался с ними; голос по радио не мог передать всей его ярости, но рефреном звучало: «Еще один такой косяк, и пойдешь свинопасом, лысый пень». Бес представлял себе красное лицо олигарха, он видел капли пота, выступившие на лбу Черепа, и ему было приятно, что один дурак отчитывает другого. После этого депутат немного прижал хвост и старался сам боевые операции не планировать.

Уцелевших после штурма, молодчики Черепа успел вырезать, после чего тот отправился организовывать тыловые перевалочные пункты вдоль дороги, а Бес принял командование. Ему досталась нелегкая задача.

В тот день контингент из Заринска потеряли не только тридцать человек убитыми и почти пятьдесят ранеными. В густом дыму, который поднимался к небу от горящей деревни, они потеряли веру в то, что поход будет легким.

За следующую неделю сто двадцать человек дезертировали. Они не переметнулись к новосибирцам, нет. Они просто разбежались по дороге, только их и видели. Человек десять из них Бес поймал и расстрелял на глазах у остальных. Предупредив, что впредь за дезертирство будет коллективная ответственность: то есть наказывать будут всю сотню, к которой относился сбежавший. Это помогло. Больше массового бегства не было, но по два-три человека в день все равно исчезали. Это касалось, естественно, только крестьянской части армии.

А уже перед прибытием на место авангард поразила эпидемия. Почти половина личного состава подхватила какую-то желудочную инфекцию и целых три дня не могла продолжить движение. Нельзя было забывать и про то, что, хотя они оставили Заринск с пустыми закромами, еды им с собой смогли собрать всего на месяц. К долгой осаде они просто не могли подготовиться. Оставалось надеяться, что удастся разобраться с этим Подгорным до осени.

— Чё делать бум? — оторвал Бесфамильного от размышлений голос Вовы Зацепова. — С детьми этими.

Этот бывший командир ОМОНа из далекого подмосковного Дмитрова, детина его роста с рожей добродушного моржа, застигнутый Армагеддоном у тещи в Сибири, стал старшим над мазаевскими архаровцами после кончины Черепа. Пороху он не нюхал, максимум пресекал акции гражданского неповиновения, но был исполнителен и неглуп.

Зацепов мог бы взять на себя ответственность и разобраться с пленными сам. Но вместо этого пришел к нему, сучий паразит.

Бес вздохнул. Ни разу за годы службы в ВС РФ не вставала перед ним дилемма: мочить или не мочить? Он служил в условно мирное время. Но если на государевой службе командование взяло бы ответственность на себя, отдавая ему четкий приказ, то теперь все было гораздо сложнее. Он был сам себе командир, кроме господа бога над ним не было начальств.

Его автоматчики, держали на прицеле пленных.

— И девки здесь? — спросил Бес.

Капитан-ОМОНовец кивнул.

— Мочить, — сказал Бесфамильный и махнул рукой, показывая, что разговор окончен.

До того, как кольцо осады вокруг города замкнулось, подгорновцы успели вывезти часть людей и материальных ценностей на север. Теперь ловить их было уже поздно. Вывезли бы больше, если бы не неожиданный десант алтайцев с вертолетов из Маная.

В первый же день им удалось захватить два грузовика из тех, что занимались эвакуацией — их сопровождали три парня и три девчонки, все сопляки. У парней было оружие, но они даже не успели достать свои автоматы. Не думали, что здесь им попадутся враги.

Под долгими пытками они подтвердили главное — основные запасы продуктов были по-прежнему в городе. Для верности их допрашивали по отдельности… Заплечных дел мастера у Черепа были хорошие, кадровые. Умели обходиться и без полиграфа полиграфовича, и без сыворотки правды.

Бес вспомнил, как одна из баб, когда ее уже выводили, выбив из нее все, развернулась, и плюнула в них слюной с кровью. Плевок не долетел, а ее сбили с ног и две минуты пинали ногами. Бесфамильный тогда только поежился, встретившись на секунду с глазами, полными нечеловеческой ненависти. Но теперь, когда он лежал, растянувшись во весь рост на койне прямо в сапога, ему было хреново и тошно.

— Повесьте их, — сказал он. И добавил, в ответ на вопросительный взгляд Зацепова. — И баб тоже.

Бес никогда не был на войне, но часто представлял себя, как это выглядит. И война не обманула его ожиданий. Здесь им противостояли не полудохлые от голода селяне. Тут была армия, и эта армия обороняла крепость.

Город оказался крепким орешком. Враг умудрился открыть счет еще до того, как они добрались до цели. Сначала была засада на дальних подступах. Два дня назад, когда они походным порядком двигались через поселок в ста километрах к западу, случилось непредвиденное.

По дороге от Заринска алтайцы старались не соваться туда, где были многоэтажные постройки. Они почти не ехали по шоссе, часто неожиданно сворачивали, но каким-то образом маршрут их был вычислен, и почти в чистом поле, среди бывших колхозных полей, отделенных узкой полосой сосновых посадок, на них напали. Люди из Подгорного -семьдесят человек — пропустили боевое охранение, дали проехать бронированной технике, а когда пошли грузовики с пехотой, подпустили их очень близко и подорвали фугасы. Много фугасов. Одновременно мертвые поля ожили. Начавшая спасаться пехота оказалась под перекрестным огнем и на минах, которыми были засеяны обочины. Хорошо рассчитанным взрывом поперек дороги была обрушена опора линии электропередач. Развернувшийся на помощь передовой отряд — нарвался на радиоуправляемые мины на шоссе, где он еще недавно проехал без затруднений.

Только через пять минут подошло подкрепление и удалось навести в своих рядах порядок. Бесфамильный не дал уйти никому. Эти люди не считали себя смертниками, но не знали, кто им противостоит. В чистом поле засада превратилась в ловушку для них самих, когда подошли танки.

Но перевозимый резерв, трактористы и зоотехники с автоматами АК-47, а то и ППШ, понес жуткие потери.

Неприятность новостью была сама способность горожан наносить такие удары. Их разведке же можно было только позавидовать. За неделю до этого пропали контакты с их собственной разведывательной сетью в окрестностях Подгорного. Так рухнула надежда на эффект внезапности. Еще удручало наличие у врага авиаразведки. Несколько раз алтайцы видели в небе легкомоторные самолеты, но те разворачивались и уходили быстрее, чем они успевали открыть по «кукурузникам» огонь из пулеметов.

Но был и один плюс. Потеряв товарищей, люди Мазаева, на чьих глазах это происходило, начинали гореть жаждой мести, которая была очень кстати. Трусы, конечно, стали бояться еще больше, но на трусов управа была. А вот те, кто посмелее, теперь сильнее рвались в бой.

Затем сам он ценой большой крови преодолел вторую засаду на походе к Подгорному, в гористой местности, будто специально созданной для таких подлянок. Казалось, их в этих краях ждали за каждым камнем. Активная защита танков спасла их от гранатометчиков, но беззащитные грузовики горели как свечки.

Сам город взять с налета не удалось, хотя в бой сразу вступили танки.

Он оказался окружен очень густым минным полем — щедро рассыпанные противотанковые мины хоть и не пробивали днище, но рвали гусеницы, «поминалки» стригли ноги пехоте, превращая людей в бесполезные обрубки.