Читаем без скачивания Дальняя бомбардировочная... - Александр Голованов

В частности, Верховный считал, что артиллерийская подготовка, то есть артиллерийский обстрел противника перед тем, как наша пехота пойдет в атаку, независимо от того, длится ли это полчаса, час или же два часа и прекращается с переходом в атаку наших войск, — дело отжившее и должно быть отброшено. [210] И разъяснял почему. Противник имеет глубокоэшелонированную оборону и больше не воюет, как он выражался, «цепочкой», что было нередко во время нашего контрнаступления под Москвой. Чтобы прорвать такую оборону, артподготовки совершенно недостаточно, ибо артиллерия не может подавить противника и его огневые средства на всю глубину обороны. Не артиллерийская подготовка, а артиллерийское наступление — вот что нам нужно сейчас.

Что это значит? Это значит, что артиллерия должна наступать вместе с пехотой, это значит, пехота должна наступать не тогда, когда кончится артподготовка, а вместе с артиллерией, которая, сопровождая пехоту, должна подавлять все огневые средства противника, пока его оборона не будет взломана на всю глубину. Сталин говорил:

— Заставить пехоту наступать без поддержки артиллерии, без ее сопровождения, это будет не наступление, это будет преступление, преступление против войск, которые вынуждены нести бессмысленные жертвы, и преступление против Родины.

Верховный имел твердую точку зрения относительно того, как должны организовываться подготовка и прорыв обороны противника. Он считал, что прорыв подготовленной обороны должен осуществляться не растянутыми в цепочку дивизиями, а сосредоточенными на одном направлении ударными группами, состоящими из нескольких дивизий. В масштабах же всего фронта необходимо сосредоточение группы армий, эшелонированных таким образом, чтобы в образовавшийся или наметившийся прорыв могли быть введены свежие войска для развития успеха. Решающее же значение при прорыве, по его мнению, имела артиллерия, которая, как и пехота, должна быть сосредоточена на каком-либо определенном участке прорыва обороны противника вместе с пехотой. Так следует организовывать ту или иную армейскую или фронтовую операцию для достижения полного успеха. Только объединенные действия пехоты с массой артиллерии могут решить успех наступления.

Осуществимо ли все это? Хватит ли для этого на том или ином фронте войск и артиллерии? Да, хватит. Беспредельно насыщать тот или иной фронт живой силой и техникой, конечно, невозможно, но сгруппировать силы и средства фронта на одном из участков намеченного прорыва за счет снятия их с пассивных, то есть не ведущих активных действий, участков можно. И нужно. Так поставлены были Сталиным в начале 1942 года вопросы ведения войны в новых создавшихся условиях. [211]

Забегая несколько вперед, замечу, что когда в августе войска Западного и Калининского фронтов на ржевском и гжатско-вяземском направлениях частью сил перешли в наступление, на участке прорыва Западного фронта было сосредоточено до 122 орудий на одном километре. За короткий промежуток времени были освобождены 245 населенных пунктов, в том числе Погорелое Городище, Зубцов, Карманово, и захвачено много трофеев: 203 танка, 380 орудий, 269 минометов. Прорыв был организован генералом армии Г. К. Жуковым и генерал-полковником И. С. Коневым.

Мне довелось сразу после атаки побывать в районе Погорелое Городище. Траншеи у гитлеровцев были оборудованы, я бы сказал, с комфортом. Оклеенные обоями стены блиндажей и землянок, так же как и различные принадлежности хозяйственного обихода, говорили о том, что немец обосновался здесь надолго. Однако хорошо организованное артиллерийское наступление и решительная атака нашей пехоты сделали свое дело.

В дальнейшем тактика наступательных операций наших войск все время совершенствовалась, но в основе ее всегда лежали два фактора. Во-первых, сосредоточение на участках прорыва максимально возможного количества сил и средств, их эшелонирование; во-вторых, артиллерийское наступление, включающее в себя артподготовку и последующее сопровождение пехоты огнем и колесами, иными словами, смена огневых позиций при преодолении обороны противника на всю ее глубину. Плотность же артиллерии при прорыве подготовленной обороны противника была доведена до нескольких сот стволов на один километр фронта.

Излагая эти принципиально новые в ту пору положения, я не касаюсь здесь других вопросов организации наступательных операций, как то: обязательного участия в них авиации, танков и т. д. Я позволил себе остановиться на внесенных Ставкой Верховного Главнокомандования коренных изменениях в тактику артиллерии потому, что в военной мемуарной литературе об этом говорится мало.

Так, Н. Н. Воронов в своей книге «На службе военной» много рассказывает об общевойсковых операциях, в которых довелось ему участвовать, но не упоминает о проведенных тогда Сталиным принципиальных коренных изменениях в тактике применения артиллерии в ходе войны, хотя одним из главных исполнителей (но не инициатором) этих новшеств был сам Николай Николаевич — командующий артиллерией Красной Армии.

Надо сказать, что Сталин быстро разбирался в причинах неудач тех или иных боевых операций. Так, например, в мае в связи с неудачами, которые потерпели наши войска на Керченском перешейке, он дал весьма точный анализ причин, не встретивший никаких возражений со стороны знатоков военного дела, и по заслугам наказал виновных. [212]

Известно, что наши неудачи на Керченском перешейке явились результатом отсутствия глубокоэшелонированной обороны. Дивизии были выдвинуты вплотную к противнику, а вторые и третьи эшелоны не созданы. Несмотря на то что участок обороны каждой из дивизий составлял всего два километра, наша оборона была прорвана и противник сразу вышел на оперативный простор. Если бы у нас были своевременно созданы вторые и третьи эшелоны и имелись бы армейские и фронтовые резервы, развернутые на подготовленных в глубине обороны рубежах, противник не смог бы достичь успехов: у нас было достаточно войск, чтобы отразить попытку противника овладеть перешейком. Кроме того, в ходе боев отсутствовало единое твердое руководство войсками со стороны командования фронтом, что усугубило создавшееся положение. Для всех нас неудача на Керченском перешейке послужила предметным уроком.

…Сейчас, глядя на Сталина и дожидаясь, когда он обернется ко мне, я думал, что теперь вряд ли его можно ошеломить, застать врасплох; однако случилось что-то весьма неприятное, неожиданное, и он, видимо, размышляет о том, как выйти из этого положения.

— Вот что, — наконец произнес он, обращаясь ко мне. — Связь с Малиновским[82] (в то время командующим Южным фронтом. — А. Г.) у нас потеряна. Немец повернул на юг. Я думаю, не получив успеха под Воронежем, он пойдет сейчас на Сталинград. Кавказ ему ничего не даст, он там не решит исхода войны. Ключи от Москвы он хочет найти в Сталинграде. Я думаю, там, на том направлении, будет решаться сейчас судьба войны…