Читаем без скачивания Бегство от грез - Эллен Марш

Подняв голову, Ровена увидела, что он склонился над ней, и она оказалась прижатой к креслу кольцом его рук. Губы Тарквина находились так близко от ее, что, казалось, поцелуй неизбежен. Ровена ощущала теплоту, исходящую от его тела, его мужской запах, знакомый, любимый. Ее охватила внезапная острая истома. Совершенно бессознательно она закрыла глаза и потянулась к нему губами.

Жесткие черты лица Тарквина стали приобретать мягкость. Его руки плавно заскользили со спинки кресла к обнаженным плечам Ровены. Его пальцы легкими касаниями трогали ее шелковистую кожу, ласкали ее, постепенно притягивая все ближе. Тарквин подумал о том, что она теперь так близка и желанна и что ему хотелось бы овладеть и насладиться ею.

– Вам пора идти, месье, – строгим голосом произнесла появившаяся в дверях мадам Фуссо. Она погрозила пальчиком Ровене: – Остерегайся его, дочь моя. Джентльменом он бывает не во всякое время.

Ровена покраснела. Наверно, на замечание этой женщины не следовало обижаться, поскольку она, не задавая лишних вопросов и не осуждая Мадлон, помогла им в таком трудном положении. Ведь люди здесь, в Париже, часто бывают жестокими и бессердечными, мелочными и невнимательными. Пусть мадам Фуссо некрасива и не в меру полна, но внимание, доброта и забота, проявленные ею по отношению к Мадлон сегодня вечером, произвели на Ровену большое впечатление.

Тарквин помог Мадлон преодолеть длинный ряд ступенек и проводил ее по коридору в комнаты, предоставленные ей Жаном де Валуа. Ровена шла рядом с Тарквином, чуть сбоку от него. Когда они миновали фонтан в центре длинной галереи, навстречу им вышли из скрытой в тени ниши две молодые женщины. На шее у каждой из них красовалось ожерелье из искусственных камней, а их платья были заколоты крупными безвкусными брошами. Ровена, сразу же определившая, к какой категории относятся эти женщины, разглядывала их с интересом. Но она смутилась и почувствовала себя неловко, когда одна из них захихикала и на плохом английском произнесла:

– Добрый вечер, майор Йорк.

Ровена вскинула глаза на Тарквина, но он быстро прошел мимо молодых женщин, сделав вид, что ничего не слышал.

Экономка графа Валуа впустила их. Она была маленького роста, толстая и, по-видимому особым умом не отличалась.

– Жаль, очень жаль, что карета господина графа сбила несчастную девушку, – пробормотала она. – Но нужно благодарить Бога, что ушибло ее не до смерти. Постель для нее приготовлена, и господин граф распорядился, чтобы в случае необходимости ей была обеспечена помощь доктора.

– Этого не потребуется, – заверил ее Тарквин. – Ей нужен только покой. Сон принесет ей облегчение, если, конечно, ее никто не будет беспокоить.

– Я позабочусь об этом, – пообещала экономка. – Не желают ли месье и мадам чаю?

– Она думает, что мы женаты, – мелькнула у Ровены мысль, и она чуть было громко не рассмеялась. Но ей пришлось сдержаться, так как Тарквин многозначительно посмотрел на нее.

Мадлон уложили в постель, экономка ушла, и теперь Ровена и Тарквин были предоставлены самим себе.

Ровена приподняла голову, чтобы посмотреть на Тарквина. Она была высокого роста, но Тарквин высился над ней словно башня. Ровена заметила, что под левым глазом у него темнеет синяк, и вспомнила, что и ему в тот вечер досталось в потасовке в кафе у Сильва. Может быть, на его руках кровь одного из раненых или умерших: может быть, он сам был ранен в тот вечер, но скрыл это от нее. Она видела, как сильно он прихрамывал, когда нес Мадлон к карете.

– Ровена, что с тобой?

Ее мысли смешались, но при звуке голоса Тарквина она вздрогнула и шлепнула его по спине. Звук удара словно выстрел прозвучал в тишине комнаты. Тарквин с удивлением смотрел на нее.

– У тебя хватило наглости блюсти мою репутацию, – выпалила она голосом, переходящим в визг, – тогда как у тебя самого рыльце в пуху! Я вижу, ты неплохо изучил все углы и закоулки этого дворца, если каждая проститутка, квартирующая здесь, знает тебя по имени! Даже мадам Фуссо наверняка с тобой очень хорошо знакома, если делает вывод, что ты не джентльмен! На что она, разрази тебя гром, намекала? Ты и с ней умудрился переспать? – она закрыла лицо ладонями, как бы пытаясь унять боль от терзавших ее ревнивых мыслей.

– Ровена, уж больно ты нынче сердита. Какая муха тебя укусила?

– Будь я мужчиной, я бы жестоко расправилась с тобой! Вырезала бы ножом твое сердце и втоптала бы его в дорожную пыль! Клянусь, я...

Когда она увидела, что он смеется над ней, ее охватила ярость. Она бросилась на него. Он спокойно вытянул руку, ожидая, что она начнет царапать ему лицо. Но Ровена подступилась к нему, держа кулаки наготове. Несколько дет тому назад Симон, Тьес и братья де Гу в Шартро научили ее, как постоять за себя. Одной рукой, сжатой в кулак, она ударила Тарквина в челюсть, а другой удар пришелся ему в глаз. В голове у него как будто что-то взорвалось, из глаз посыпались искры. Он резко и грубо обхватил ее, пытаясь зажать ее руки, и некоторое время в тишине комнаты слышалось их тяжелое учащенное дыхание. Одной рукой Тарквин обхватил запястья обеих ее рук, а второй крепко обхватил за талию и прижал к своей груди. Кровь шумела в ушах у Ровены. Она услышала, что Тарквин смеется и негромко шепчет ей в ухо:

– Если бы ты была мужчиной, то для меня это была бы потеря.

Ровена дергалась в его объятиях, но не только высвободиться, но и пошевелиться она не могла. Квин так крепко прижал ее к себе, что ей трудно было дышать. Она делала ошибку, пытаясь вырваться. Своим телом она касалась его бедер, и это возбуждало Тарквина. Он хотел обладать ею, она это чувствовала по пульсирующему движению теплоты в нем, и это ощущение сладкой отравой проникало ей в кровь.

– У меня и в мыслях не было пользоваться услугами проститутки здесь, в Пале-Рояле, или в ином каком месте в Париже, – впивался голос Тарквина ей в ухо. Его дыхание стало прерывистым, как и у нее.

– Тогда откуда же они знают тебя?

– Я часто приходил сюда в течение последней недели за своими солдатами. У солдат считается нормальным напиться до чертиков и ночевать у проституток, так что на поверке они нередко отсутствуют, вот и приходится их собирать.

Ровена гневно посмотрела на него.

– А я считаю, что собирать их должен не ты, а их непосредственный командир.

– Нет, мне это тоже приходится делать. Хотя бы для того, чтобы убедиться, что их не ограбили или не убили, пока они продрыхнутся. Твои соотечественники, Ровена, не смирились с поражением. Они ненавидят англичан не меньше, чем раньше.

Тарквин чувствовал, как она дрожит, и знал, что она думает о трагическом происшествии в кафе у Сильва. Он ослабил руки, стал с ней более ласков. Губами он касался ее волос.