Читаем без скачивания Где властвует любовь - Джулия Куин

– Колин!

Он вскинул голову, искренне удивленный.

– В чем дело?

– Перестань притоптывать!

Колин уставился на свою ногу как на какой-то чужеродный предмет.

– Разве я притоптывал?

– Да.

– О! – Он крепче скрестил руки на груди. – Извини. Пенелопа снова сосредоточилась на чтении.

Тук, тук…

Она вздернула голову.

– Колин!

Он твердо поставил ноги на ковер.

– Вот черт! Я даже не сознавал, что делаю. – Он откинулся на спинку кресла и положил руки на подлокотники, однако не казался расслабленным, вцепившись пальцами в обивку.

Пенелопа задержала на нем взгляд, чтобы убедиться, что он действительно способен сидеть тихо.

– Я больше не буду, – заверил он ее. – Обещаю.

Она смерила его последним оценивающим взглядом, прежде чем вернуться к отрывку, который читала.

«Принято считать, что шотландцы как народ презирают англичан, и это истинная правда. Но по отдельности они весьма сердечны и дружелюбны, охотно угостят вас стаканчиком виски, пригласят за стол и предложат ночлег. Компания англичан – как, впрочем, и любой англичанин, облаченный в мундир, – не встретит теплого приема в шотландской глубинке. Но случись вам в одиночку забрести в деревенскую таверну, местные жители примут вас с распростертыми объятиями.

Именно это произошло со мной в Инверери, небольшом городке на берегу озера Лох-Файн. Спроектированный Робертом Адамом по указанию герцога Аргайла, решившего перенести поселение поближе к новому замку, он расположен у самой воды и поражает аккуратными рядами беленых домиков, пересекающимися под прямыми углами. (Признаться, довольно необычное зрелище для того, кто вырос среди хитросплетения лондонских улиц.)

Я ужинал в отеле, наслаждаясь отличным виски, вместо обычного эля, который подают в подобных заведениях в Англии, когда вдруг сообразил, что не имею ни малейшего понятия о том, как добраться до следующего пункта назначения, и не знаю, сколько времени на это потребуется. Эти вопросы я адресовал хозяину (некоему мистеру Кларку), объяснив, что хотел бы посетить замок Блэр, К моему изумлению и замешательству, все посетители таверны тут же включились в обсуждение.

– Замок Блэр? – зычно отозвался мистер Кларк, громогласный мужчина, похоже, не способный говорить нормальным голосом. – Ну, если вы хотите попасть в замок Блэр, вам нужно взять курс на запад, к Питлочри, а оттуда повернуть на север.

Совет был встречен одобрительным гулом – и не менее громкими возгласами, выражавшими несогласие.

– Э… нет! – завопил другой мужчина (как я позже узнал, по имени Макбоугел). – Тогда ему придется пересечь Лох-Тей, а это чревато опасностями, каких врагу не пожелаешь. Лучше вначале направиться на север, а уж потом повернуть на запад.

– Может, и так, – включился третий, – только тогда у него на пути окажется Бен-Невис. Или, по-вашему, гора – меньшее препятствие, чем крохотное озерцо?

– Это вы Лох-Тей называете крохотным? К вашему сведению, я родился на берегу этого озера и что-то не слышал, чтобы кто-нибудь называл его крохотным. (Не знаю, кто произнес эту тираду, как, впрочем, и все остальные, но все говорилось с большим чувством и убеждением.)

– А зачем ему тащиться до Бен-Невиса, если можно свернуть на запад у Гленко?

– Ха-ха-ха, это ж надо предложить такое! Да после Гленко нет ни одной приличной дороги, которая вела бы на запад. Вы что, хотите угробить беднягу?

И так далее и тому подобное. Если читатель заметил, что я перестал указывать, кто и что сказал, то только потому, что в поднявшемся шуме трудно было различить отдельные голоса. Это продолжалось по меньшей мере минут десять, пока наконец в разговор не вступил старый Ангус Кэмпбелл, переваливший через восьмой, десяток, и все почтительно притихли.

– Что ему нужно сделать, – просипел Ангус, – так это отправиться на юг, в Кинтайр, а затем повернуть на север, чтобы он мог заехать в Айону. Оттуда нужно отплыть в Скай, потом добраться по суше до Алапула, вернуться в Инвернесс, заскочив по пути в Куллоден, а уж оттуда можно двинуться на юг, в замок Блэр, посетив попутно Грампиан, если он хочет посмотреть, как делают настоящее виски.

Это пространное заявление было встречено гробовым молчанием, пока наконец какой-то-смельчак не заметил:

– Но на это уйдут месяцы.

– А кто говорит, что нет? – отозвался старый Кэмпбелл с воинственными нотками в голосе. – Англичанин приехал посмотреть Шотландию. Вряд ли у него это получится, если он направится отсюда прямиком в Пертшир.

Я поймал себя на том, что улыбаюсь, и тут же принял решение – в точности следовать указанному маршруту. Тогда, вернувшись в Англию, я смогу с чистой совестью утверждать, что изучил Шотландию вдоль и поперек».

Колин не сводил глаз-с Пенелопы, углубившейся в чтение. Она то и дело улыбалась, заставляя его сердце взволнованно екать, а потом улыбка прочно обосновалась на ее губах, морщившихся от сдерживаемого смеха.

Колин обнаружил, что и сам улыбается.

Еще в первый раз, когда Пенелопа прочитала отрывок из его дневника, Колина поразила ее реакция страстная и в то же время точная и обстоятельная. Теперь все это обрело смысл. Ведь она писательница, возможно, более талантливая, чем он, и если она в чем-нибудь разбирается в этом мире, так в сочинительстве.

Кто бы мог подумать, что мнение одной женщины может стать для него таким важным? Годами Колин вел дневники, где подробно, описывал свои путешествия, пытаясь запечатлеть на бумаге не только то, что он видел, но и то, что чувствовал. Однако он никогда не показывал свои литературные опыты другим.

До сего момента. Нельзя сказать, что ему этого никогда не хотелось. Было несколько человек, с кем Колин охотно бы поделился своими наблюдениями. Но либо не находилось подходящего момента, либо его останавливала мысль, что в любом случае ему скажут что-нибудь приятное, чтобы пощадить его чувства.

Но Пенелопа совсем другая. Она писательница. И чертовски хорошая. Если она скажет, что его дневники чего-то стоят, он почти готов ей поверить.

Пенелопа тем временем дочитала до конца страницы, послюнявила палец, перевернула лист и продолжила чтение.

И снова улыбнулась.

Колин испустил долгий вздох, только сейчас сообразив, что все это время задерживал дыхание.

Наконец она положила тетрадь на колени, оставив ее открытой, и подняла на него глаза.

– Как я понимаю, ты хотел, чтобы я прочитала только этот отрывок?

Это было не совсем то, что Колин ожидал услышать, и он несколько растерялся.

– Э-э… если хочешь, – пробормотал он, запинаясь. – Если хочешь, можешь прочитать что-нибудь еще, я не возражаю.