Читаем без скачивания Однажды придёт отец...(СИ) - Белозерцева Таня

Наши путешественники сели в самолет на аэровокзале имени Хитроу вместе с парой сотен таких же, как они, англичан. Так они думали спервоначалу, видя обычных людей. Пока грузились, складывали ручную кладь в багажное отделение сверху над сиденьями, садились, пристегивали детей и себя, ждали разгона и взлета, было не до окружающих.

Экипаж принялся проверять работу двигателей стоящего самолета: громче — тише, звуки были самые разные и неожиданные: от утробного рычания до свиста. Стюардессы начали голосовую и жестовую демонстрацию правил поведения на борту в обычных и нештатных ситуациях.

Потом самолет дрогнул и медленно поехал по «рулёжке» к взлетно-посадочной полосе. Перед выездом на неё двигатели набрали мощность, зарокотали сыто и рыгающе, как переевшие драконы. В этот момент самолет напомнил Гарри бычка, который бьет копытом перед рывком. Выехав на полосу, самолет быстро набрал скорость, от чего пассажиров слегка вдавило в спинки сидений. Мелкая вибрация на всем протяжении езды по земле, вдруг небольшой наклон на спину, и вот он — отрыв, исчезла дрожь под ногами…

Итак, после мерного разгона по взлетной полосе, очень похожего на обычный автобус, но с мощным рывком ввысь, когда они оказались в воздухе и смогли расслабиться и перевести дух, в соседних креслах через проход обнаружились иностранцы-россияне. Их незнакомая, странно звучащая речь тараном врезалась в уши… Гарри навалился на отца и поверх него уставился на соседа, вихрастого мальчишку, примерно его, гарриных, лет. Тот точно так же глазел на Гарри поверх своего папы. Глаза мальчишек, зеленые и серые, с одинаковым любопытством — встретились.

Но познакомиться в самолете им не довелось, тому помешал ряд причин: все пассажиры были пристегнуты к креслам, это во-первых, во-вторых, было существенное препятствие в виде языкового барьера, Гарри говорил по-английски, а незнакомый мальчик — по-русски. Увы. Но интерес от этого не пропал, и всю дорогу мальчишки пожирали друг дружку глазами, взглядами обещая сойтись на земле, познакомиться и подружиться! А пока… пока пришлось довольствоваться тем, что было доступно в данный момент: послушать музыку через наушники, попить коктейль с тележки бортпроводницы, которая красиво, по-морскому, называлась «стюардесса», и смотреть в круглое окошечко-иллюминатор на бесконечные облака за толстым стеклом.

Иногда самолет качало, и эта легкая болтанка почему-то пугала женщин, они нервно хватались за подлокотники кресел и жмурились. В эти моменты Гарри как никогда остро ощущал, что под ногами у них многокилометровая бездна, и женский страх становился ему понятным. А ну как грохнется сейчас эта крылатая машина, от них, наверное, и костей-то не останется?!

Нет, всё обошлось, никто никуда не грохнулся. Спустя сколько-то часов перелета над Западной и Центральной Европами и частью огромной России самолет вдруг пошел на снижение. Гарри показалось, будто они спускаются с воздушной горки, облака за иллюминаторами резко пошли вверх, открывая подоблачный мир с бескрайними горизонтами во все стороны. И это был белый мир. Вернее, голубоватый, так как вечерело, и где-то на краю горизонта горели далекие золотые огни. При посадке самолет ощутимо тряхнуло, и вернулась позабытая вибрация.

Сойдя с трапа, Гарри растерянно уставился на снежное поле вокруг аэродрома. Конечно, в Шотландии он видел снег, на полях вокруг Хогвартса и на склонах Кабаньих гор, но в то же время он знал, что снег покрывает очень малую площадь страны — только горную Шотландию, а южнее Инвернесса снега уже не было, как и по всей Англии: везде были стылая серая слякоть, дожди и туманы.

А здесь была совершенно другая картина: несмотря на слежавшееся и натоптанное полотно, снега было очень много, нетронутый снег, лежащий на полях, вздымался почти по пояс взрослому человеку, а те сугробы, отваленные снегоочистителями на обочины, возвышались вообще на многие метры над головами и казались целыми горами.

К вокзалу почему-то пришлось идти пешком, неся свой багаж и переноски с собачками, которых забрали из хвостового багажного отделения. Вошли в терминал весьма простенького вокзальчика и здесь остановились, озираясь в поисках встречающих. Глаза Северуса, Лизы, Вернона и остальных шарили по плакатам, силясь найти свои фамилии. Гарри же озирался в поисках того мальчика, уже начиная опасаться, что они разминулись, потеряли друг друга и больше не увидятся, так и не познакомившись. Но тот вдруг прыгнул к нему откуда-то сбоку, радостно хлопнув по плечу и что-то крикнув по-русски. Гарри обрадовался и схватил безымянного друга за руки, с благодарностью вглядываясь в серые веселые глаза.

Плакатов между тем оказалось всего шесть, и написано на них было по-арабски. Гостей из Англии никто не встречал… Бородатые личности прошли к встречающим, те разобрали своих подопечных и уволокли к черным «волгам» и белым «жигулям», рассадили по салонам и куда-то увезли. Опупевшие от неожиданности, чувствуя себя брошенными, наши бедные путешественники растерянно толпились, сбившись в тесную кучу, и потеряно переглядывались, ничего не понимая.

Мальчик, крепко державший Гарри за плечи, громко крикнул, подзывая своих. Во всяком случае, на крик сына подошел папа, худой мужчина в расстегнутом коротком полупальто с высоким воротом — бушлате. Вернон смущенно пробасил:

— Нас отчего-то не встретили.

Послушав английскую речь, мужчина в бушлате сходил к выходу, переговорил там с кем-то и вернулся к нашим потеряшкам в сопровождении толстой матроны. Немолодая… да что там, откровенно скажем, старушка, правда, не безобидный божий одуванчик, а высоченная и крепко сбитая «солдатка», эдакая атаманша. Густым контральто она обратилась к Вернону на очень плохом английском:

— Шо, потерялись, турисята?

Вернон в ответ развел руками, а бабища дальше басит:

— Ну дык не делегаты вы, шоб красные дорожки перед вами расстилать, перебьетесь. За мной пошли! — с этими словами матрона повернулась и пошагала прочь. Мальчик что-то умоляюще произнес ей вслед, та притормозила, грузно развернулась и вернулась к ним. Озабоченно оглядела Гарри с Дадли, Пенни и Дерека, хмыкнула и, глядя почему-то вверх, проговорила:

— Молодой человек желает с вами познакомиться и, если вы не против, составить вам компанию и позаботиться о вас. Вы к нам надолго?

— На полторы недели, — честно ответил Вернон. — Мы бы хотели остановиться в гостинице «Север», вы не подскажете, где она?

— Торговый центр «Север» есть, вы наверное имеете в виду гостиницу «Тиман»? Она расположена на том же Ленинском проспекте, за границей часто путают отели с торговыми центрами…

Северус бросил укоряющий взгляд на Гарри, тот виновато засопел и опустил голову. Неужели он неправильно прочитал путеводитель? Но там же так и было написано: гостиница «Север». Или «Северный»? Оправдаться Гарри не успел, матрона на третьей скорости рванула к выходу, гаркнув, чтобы господа-иностранцы следовали за ней. Мальчик, которого бой-баба обозначила Алексеем, вприпрыжку скакал рядом, его папа с выражением терпеливой обреченности на лице покорно шел сзади, неся два чемодана.

Тряская поездка в дребезжащем на все лады автобусе в темнеющую ночь. Народу в него набилось почище кильки в томате, Гарри сидел на чьих-то коленях и тупо пялился на процарапанные на изнаночной стороне сиденья криво-косые буквы и слова. Особенно часто повторялось слово из трех букв — икс, косая «и» и странная непонятная буковка с черточкой наверху. Северус уныло висел на поручне, зажатый со всех сторон чужими телами, его чувствительный нос раздражали сонмы ароматов: от перепревших мокрых шуб с потом вперемешку и дешевых женских духов, от мужиков, впрочем, тоже разило тем же одеколоном… воняло бензином и соляркой, старой фанерой и кожей, воняло псиной и мочой. Последнее очень расстраивало воображение зельевара — пахло-то не кошкой…

Тьма за промороженными окнами сменилась на световые проблески магазинных витрин, их можно было рассмотреть в проталинках, надышанных пассажирами.