Читаем без скачивания Заказ - Константин Кульчицкий

Было слышно, как на том конце пощёлкивали клавиши компьютера.

– Та-ак, – удовлетворённо протянул затем Плещеев. – Записываете?

Антон ощутил тёплую волну, поднявшуюся внутри.

– Вешаю свои уши на гвоздь внимания… – наклонился он к аппарату.

– Ну вот. Ваши друзья – Виктор Расплечин и Игорь Сморчков, в криминальном мире известные под псевдонимами Плечо и Сморчок. То есть не сказать чтобы очень известные… Так, мелкие сошки. Ранее принадлежали к тихвинской группировке… если вам это что-нибудь говорит… но не так давно были изгнаны тамошним лидером, Андреем Журбой, за… определённый проступок. Журба у нас, скажем так, бандит-джентльмен… Впрочем, это к нашему делу вряд ли относится…

Антон слушал с напряжённым вниманием.

– Вылетев из банды, – продолжал Плещеев, – крутые ребятки – кушать-то хочется! – продолжали по мелочи помогать одному своему старому другу, бизнесмену-лошаднику… Вы, конечно, догадываетесь, что весь конно-торговый бизнес у нас в городе контролируется. Кого менты «крышуют», кого – тамбовские, кого – воры… Года два назад произошёл некоторый перераздел влияний… Ну да опять же Бог с ним… Подопечный Плеча и Сморчка, некто Андрей Поляков, в прошлом сам спортсмен-конник…

«Поляков!!! – вздрогнул Антон. – Аня говорила…»

– Можно про него поподробнее? – попросил он Плещеева.

– Пожалуйста. Андрей Валентинович. Шестьдесят девятого года. Уроженец города Ленинграда. Прописан…

Антон торопливо делал пометки. Когда-то давно, ещё в детском доме, довелось ему нечаянно услышать разговор двоих новеньких: «Ты какого года?» – «Сесьдесят тлетьего…» Антон был ненамного, но старше, а пребывали все они как раз в том возрасте, когда разница в год-два имеет качественное значение. Он помнил, каким взрослым и мужественным показался сам себе при этих словах. Детские впечатления – самые сильные. Смешной, ничего не значащий случай, но с тех пор люди шестьдесят какого-то года рождения навсегда сделались для него мелюзгой. И даже теперь матёрый, битый жизнью, всякое видевший важняк Панаморев смутно ощутил, как глубоко внутри шевельнулось знакомое мальчишеское удивление: да может ли быть, чтобы мелкий шестьдесят девятого года рождения был уже зрелым человеком… с биографией, с поступками… с некоторой даже известностью…

– Поляков, – продолжал Сергей Петрович, – как и вышеозначенные братки, деятель не очень крупного ранга. Пока спортом занимался, не то что мастера – и первого-то разряда не получил… Зато тяга к коммерции – будь здоров. Чем только не спекулировал… Дитя времени! Ну а как финансы позволили – лично для себя пару лошадок завёл. Что ты хочешь – любовь на всю жизнь… Покатался, а выгодный случай подвернулся – продал. С приличным наваром. Понравилось… А тут и бум начался. Попёрли со всех сторон в Питер заграничные покупатели. За конями. Они и сейчас у нас по европейским меркам дешёвые, а тогда вовсе были копеечные. И переросло его хобби в основной бизнес. Последние несколько лет с одним шведом работает. С неким господином Нильхеденом…

Нильхеден! Поляков!.. Швеция… Концы начинали сходиться с концами… Распрощавшись с Плещеевым, Панама отнял трубку от вспотевшего уха… но ненадолго.

– …Слышь, Антон? – снова дозвонился Боря Смирнов. – Сплетню свежую хочешь?

– Приятно иметь дело с профессионалами, – невольно улыбнулся Панама. – Сидишь себе, покуриваешь, а они вокруг землю роют. Всю бы жизнь так работал…

– Будешь дразниться, не расскажу!

– Молчу, молчу…

– Так вот. Был я сегодня в Областном управлении по делам… Ну и чисто из нездорового любопытства сводку происшествий по области просмотрел… так, понимаешь, просто как всегда делать нечего было… И попался мне на глаза один фактик… Может, и чепуха, но мало ли… Наверно, потому, что тоже про лошадь… Короче, в одно отделение поступил сигнальчик: «Это м-милиция?..»

– «Лежит и ужасно воняет», – ухмыльнулся Антон. Но Боря совершенно серьёзно продолжал:

– Да нет, пока ещё не воняет. На своих ходит… Они там нашли какую-то, как в сводке написано, «породистую лошадь неустановленной породы». Гнедой масти, без отметин. Пол – мерин… Слышь, Антон, ты у нас великий гуру по конному делу… может, просветишь? Мерин – это кто? Конь или лошадь?..

– Ну… – задумался Панаморев. – Раз мерин бывает сивым… значит, он всяко мужеска пола… Ну… не совсем мужского… как бы… почти мужского…

Оба расхохотались.

– Чего в нашей работе только не почерпнёшь, – усмехнулся в трубку Борис. – Теперь хоть буду по всей науке кого надо «сивым мерином» называть…

– Ладно тебе… давай адрес диктуй.

– Пиши: Ленинградская область, Выборгский район…

Антон яростно встряхнул шариковую ручку, в самый ответственный момент вздумавшую иссякнуть.

– Боря, – спросил он, записав адрес. – А машинку бы завтра с утречка? Как у вас с этим? Ну, туда, в хозяйство это смотаться. Сдаётся мне, с мерином этим весь круг и замкнётся… Предчувствие говорит…

– Предчувствие говорит?.. А не говорит оно тебе, что… Ишь размечтался, машинку ему в воскресенье… Ладно! – Борис на несколько секунд замолчал. – Жди, в общем. До связи…

Обещанная связь произошла минут через двадцать, уже за полночь.

– Есть тебе машина! Завтра с утра подруливай к девяти на Исаакиевскую. Такого «Жигуля» тебе достал – не заметишь, как туда-назад долетишь… Водила – класс!..

«Нильхеден… Швеция… – Панама ходил от двери к окну и обратно, поглядывая на кипятильник, засунутый в казённый стакан: не лопнул бы. На часах была половина второго. – Поляков…»

Анюта в кафе неохотно и вскользь упомянула парня, который, по её мнению, подходил под описание: волосы русые, глаза светлые, стрижка короткая, чёлки почти нет, коренаст, рост сто семьдесят шесть – сто семьдесят восемь; возраст двадцать пять – двадцать восемь… Аня назвала двоих. Один совершенно точно носил фамилию Поляков…

В полутьме притихшей квартиры надрывался отчаянным плачем маленький жеребёнок… Любаша открыла глаза и с трудом повернула голову. На подушке осталось влажное пятно пота. Телефон продолжал настойчиво верещать, и казалось, что с каждым последующим звонком его жалобный голосок становился всё требовательней и настойчивей.

«Господи, да что ж я его не отключила-то…» – через силу подумала Любаша, и веки снова сползли на глаза.

Приступ начался неожиданно. Вернувшись домой, она уже разделась было в ванной, думая принять душ, как вдруг ощутила знакомую слабость. Та по обыкновению подкралась исподтишка, чтобы внезапно окутать покрывшееся испариной тело. Жуткое состояние, когда ноги и руки становятся безжизненно ватными и перестают тебя слушаться… В ванну Любаша уже не полезла – «а то ведь так и найдут». С трудом добралась до дивана, закрыла глаза и стала мечтать, чтобы подушка и одеяло сами выбрались из тумбочки. Но чудес не бывает. Пришлось уговаривать себя встать… Больше ни на что сил не осталось. Так она и лежала голяком на диване, дрожа от озноба под колючим шерстяным одеялом, а по коже ощутимыми каплями скатывался мучительный пот… Это случилось часа два назад.

Телефон не умолкал.

– Ну, кто ещё там… Кому я понадобилась? – вслух, чтобы мобилизовать подобие силы, выговорила Любаша. Она знала из опыта, что звук собственного голоса порой помогает. Рука, казавшаяся в потёмках особенно бледной, медленно потянулась к аппарату. – Умереть спокойно не дадут…

В каждой шутке есть доля шутки. При Любашиной болезни всякий приступ вроде теперешнего мог оказаться последним. Она много раз наблюдала подобное, когда лежала в больнице во время «плановых» ухудшений. Видела, как люди, ещё несколько часов назад весёлые и жизнерадостные, строившие какие-то планы, – эти самые люди покидают палату на каталке, укрытые с головой простынями. Под чью-нибудь тихую прощальную реплику:

«Ну вот, сердешная, и отмучилась…»

Да что! Любаша сама как-никак была врачом, хотя и ветеринарным. И своё состояние оценивала трезво. Но всякому кажется, что уж с ним-то самим ЭТО не произойдёт, не должно, не имеет права произойти!.. Да и приступы до сих пор были регулярными и предсказуемыми. Случались они сравнительно нечасто – раз в полгода, месяцев в семь… Сегодняшний разразился неожиданно. Что наводило на печальные мысли…

Любаша наконец-то сняла трубку и кое-как засунула её между ухом и подушкой, снова закрывая глаза:

– Да?..

– Люба? – прозвучал незнакомый девичий голос.

– Да…

– Люба, простите, вы меня, конечно, не знаете… Это Лена из конюшни в Екимовском…

– Где?..

– В Еки… ну, в Юкках. Как бы не совсем в Юкках, подальше… Мне ваш телефон Романыч дал… Рогожин то есть. Роман Ро…

– Случилось-то что?.. – перебила Любаша. Вряд ли кто станет звонить ветврачу среди ночи, чтобы передать привет от общего знакомого. Да и выслушивать никому не нужные объяснения у неё, честно говоря, просто не было сил.