Читаем без скачивания На изломе - Олег Бажанов

– Скажи, а лично ты наших ребят убивал?

Чеченец ничем не выдал своих чувств, но ответил с укором:

– Зачем так спрашиваешь, командир? Нехорошо спрашиваешь. Я твой гость, а по нашим обычаям, гость не может быть врагом.

Мне почему-то стало стыдно и, чтобы как-то загладить неловкость, я пригласил чеченца поужинать с нами. От тушенки и консервов гость отказался, а вот чай с сухарями попил с удовольствием. Поговорили о жизни. Чеченец рассказал, что по молодости, когда еще не обзавелся семьей, он ездил в Россию строить фермы и коровники по колхозам. Показал свои мозолистые руки и сказал, что всю жизнь проработал на земле, и ему не стыдно сейчас защищать свою землю. Не испытывая к нему недоверия, я пошел провожать его до середины моста.

– Может, все-таки договоримся, командир? – спросил на прощание гость. – Я тебе не враг, ты мне не враг. Как у вас говорят, худой мир лучше доброй драки. Давай лучше станем друзьями. Война кончится, ты ко мне в гости с семьей приезжай. Спроси Арсана, меня здесь все знают.

Чеченец говорил со спокойным достоинством хозяина. За весь вечер в его голосе я ни разу не уловил ничего похожего на заискивание перед нами. И это в нем мне тоже нравилось. И почти извиняясь, я ответил:

– Да пойми ты, Арсан, – не могу! У меня приказ: все машины обыскивать, с оружием никого не пропускать.

– Может, передумаешь?

– Не могу.

– Если передумаешь, – чеченец крепко пожал мне руку, – приходи, поговорим – гостем будешь!

Чеченец не спеша скрылся в темноте, а я вернулся на блокпост и приказал усилить наблюдение, быть в готовности к отражению нападения. Остаток ночи прошел спокойно. И день прошел без приключений. Кроме проверки на дороге, почти все отделение занималось укреплением старых позиций и маскировкой новых огневых точек. По мосту мимо блокпоста весь день по двое и по трое шли немногочисленные мирные жители. В основном – женщины и дети. Мужчины встречались редко. Стариков, женщин и детей мы пропускали беспрепятственно, а молодых мужчин обыскивали. Обыскали и две проехавшие за день машины. С наступлением сумерек людской поток иссяк. После позднего ужина, проверив график дежурства и часовых, я почувствовал усталость и прилег отдохнуть. Хотел чуток полежать и заснул. Видимо, мои подчиненные, глядя на меня, тоже расслабились. Сержант растолкал меня, когда уже светало:

– Товарищ лейтенант, ночью пулемет украли!

– У кого? – спросил я, не понимая, как это у нас на посту можно украсть пулемет.

– У нас украли, – чуть не плача, говорит сержант.

– Все живы? – заорал я на сержанта. В мое отсутствие сержант оставался старшим и замещал командира. Значит, он проспал пулемет.

– Все живы, и все на месте, а пулемета нет, – заныл сержант.

– Проспали, говнюки! – заорал я на все отделение. – Жизнями своими не дорожите, фазаны желторотые!

А что орать? Теперь уже поздно. Ясно, что это дело рук чеченцев. Но почему они нас не тронули? Вместе с этим вопросом меня мучил другой: как вернуть табельное оружие, за которое с меня строго спросят? Я подозвал пулеметчика, у которого стащили пулемет. Солдат хмуро подошел. У него под левым глазом я увидел свежий синяк. Видимо, сержант уже провел разъяснительную работу.

– Ночью пойдешь со мной, – приказал я пулеметчику.

– Куда? – не понял тот.

– В гости к чеченцам – за пулеметом!

Солдат мгновенно побледнел. Это означало идти на верную смерть. Но задета была моя честь, и это ЧП могло положить конец моей офицерской карьере. Первое мое самостоятельное задание – и такой позор!

Весь вечер мы с бойцом занимались подготовкой к предстоящей вылазке: чистили и проверяли автоматы, запасались гранатами, контролировали подгонку бронежилетов. Понимая, что можем не вернуться, писали письма родным.

Глубокой ночью мы перешли по мосту на соседний берег. Соблюдая осторожность, шли краем дороги к соседнему селению. Я не представлял себе, как и где искать пропавший пулемет, но другого выхода, кроме как идти к чеченцам, не видел.

Неизвестностью мы мучились недолго. Не прошло и пяти минут, как мы ступили на чеченский берег, и совсем рядом из темноты раздалась команда:

– Стоять!

Мы остановились. Тот же голос с акцентом произнес:

– На колени! Руки за голову!

Мы повиновались и услышали клацанье автоматов. Скажу честно, мне стало очень страшно. Я старался не глядеть на своего бойца. Четыре темных тени как из-под земли выросли перед нами. Отобрав оружие, нас связали и уложили на землю. Затем один из чеченцев стал что-то говорить в портативную рацию. Слов я не понимал, потому что диалог велся на чеченском.

– Наш командир приглашает вас в гости, – без выражения сказал чеченец с рацией, обращаясь ко мне. – Вставайте и идите за мной.

Нам помогли подняться с земли, но связанные за спиной руки не освободили. Мы пошли за первым чеченцем. Позади нас, прихватив наше оружие, шел второй чеченец. Двое других исчезли в темноте. Я готовился к самому худшему.

Несмотря на то, что стояла глубокая ночь, в селении на улице нас встретили человек двадцать с автоматами. При виде нас они стали весело переговариваться между собой, перемешивая русские и чеченские слова. По глазам своего солдата я видел, что ему тоже очень страшно.

– Иван, кинжал в жопу хочешь? – выкрикнул один из встречающих на сносном русском, и вся толпа загоготала.

– А шашлык-башлык из русского барана хочешь? – и снова взрыв хохота.

Они еще что-то выкрикивали и смеялись. Но это прекратилось, как только нас ввели в большой дом в центре селения. В просторной комнате, где мы очутились, горел яркий свет. Посередине за накрытым столом сидели трое мужчин примерно одинакового возраста. В том, кто сидел посередине, я узнал Арсана, приходившего к нам на пост.

– Здравствуй, командир! – поприветствовал меня Арсан радушным голосом. – Вижу, что ты все-таки решил воспользоваться моим приглашением и пришел в гости. Рад. Но почему не предупредил? Я бы тебя встретил.

Он кивнул сопровождавшему нас чеченцу, и тот развязал руки вначале мне, затем солдату.

– Присаживайтесь. – Хозяин жестом указал нам на свободные места за столом. Мы сели. Без веревки на руках я не почувствовал себя увереннее.

– Гостей посылает сам Аллах! Угощайтесь. Потом говорить будем.

Наших конвоиров он отпустил. В комнате, кроме хозяина, остались только два чеченца, сидящих за столом. В углу возле двери я заметил несколько автоматов. Видимо, Арсан нас совсем не опасался. Усаживаясь за стол, поздоровались с чеченцами и пожелали им приятного аппетита. Арсан ответил «Спасибо!», а двое молчаливых, глядя на нас, просто кивнули головами. На столе стояли вино и плов, фрукты и разные овощи. После солдатских консервов у меня даже в такой ситуации потекли слюнки.

– Угощайтесь! – снова предложил нам хозяин. И мы с бойцом потянулись за едой. Правда, плов пришлось есть руками. Казалось, что никто не обращает на нас внимания, но двое молчаливых кавказцев изредка бросали на нас короткие, как молнии, взгляды пытливых глаз. Кроме кинжалов на поясе, другого оружия у них не было.

Хозяин разлил вино в красивые фарфоровые чашечки из кофейного сервиза и предложил тост:

– Хочу выпить за жизнь! Аллах дает человеку жизнь не для того, чтобы он убивал своего соседа, приносил горе жене и детям его. Аллах дает человеку жизнь для того, чтобы человек продолжил свой род, воспитал справедливых детей и оставил после себя добрую память. Жизнь и смерть – в руках Всевышнего! Не человеку решать, сколько жить его соседу. И если ты уже взял в руки оружие, то должен помнить, что взял его для справедливого дела. Иначе Аллах покарает тебя! Надо всегда помнить об этом.

Хозяин посмотрел мне в глаза и, выдержав секундную паузу, воскликнул:

– Аллах акбар!

Чеченцы поднялись. Пришлось подняться и нам. Все выпили.

Второй тост хозяин предложил сказать гостям. Пришлось мне брать слово. Я говорил, что война – это плохо, что сам не хочу этой войны, но что давал присягу на верность Родине и правительству. Но я волновался и запинался, и такого красивого, как у хозяина, тоста у меня не получилось.

Третий тост чеченцы, как и мы, пили за погибших молча. Вино оказалось крепким. Даже обильно закусывая, я чувствовал, что пьянею. После четвертого тоста разговор зашел о политике. Оказалось, наши оценки действиям правительства на Кавказе совпадают.

– Так за что ты здесь воюешь? Переходи к нам, – предложил хозяин. – Если тебе нужны деньги – будем платить. Дом построишь, машину купишь. Нам знающие офицеры нужны.

– Спасибо! – мне польстило предложение чеченца. – Если б так ценили офицеров в Российской Армии! Но присягу я давал, и нарушить ее не могу. И в своих стрелять не смогу. Если б, Арсан, ты предложил бы мне бить за Россию американцев или турок, я бы не раздумывал. Но в своих стрелять не буду.

– На вид ты еще мальчик, – вдруг заговорил один из молчавших чеченцев. – Но держишься как мужчина. Говори, зачем пришел?