Читаем без скачивания Сексуальная жизнь в Древней Греции - Ганс Лихт

[перевод Б. Казанского].

В первом диалоге гетеры Гликера и Фаида беседуют о видном военачальнике, который прежде был любовником прекрасной Абротонон, затем Гликеры, а теперь непостижимым образом влюбился в уродку. С немалым удовольствием перечисляют они все ее уродства: жидкие волосы, бледные губы, тонкая шея с выпуклыми венами, длинный нос. Однако они достаточно справедливы, чтобы оценить ее высокую стройную фигуру и обольстительный смех. Единственное, на их взгляд, объяснение, почему бравого вояку подвел его вкус, — он околдован матерью девушки, проклятой ведьмой и отравительницей, которая знает, как совлечь луну с неба, а ночью летает по округе.

4. Суеверия в вопросах секса

В вопросах секса, а вместе с тем и в практике гетер суеверие играет наиважнейшую роль, о которой я уже имел случай сказать, разбирая вторую идиллию Феокрита. То, что идеи просвещения не смогли одержать верх, но, напротив, суеверие оказалось неискоренимым, явствует, помимо всего прочего, из недвусмысленного предостережения против «фессалийских искусств», которое Овидий считает своим долгом высказать в «Искусстве любви» (Ars, ii, 99). Он говорит: «Все эти фокусы — гиппоманес (с. 79), магические травы, формулы и любовные напитки не имеют никакой силы, как показывают примеры Медеи и Кирки; обе были знаменитыми колдуньями, и тем не менее их черное искусство не сумело предотвратить измены мужей — Ясона и Одиссея». Однако такие просвещенные голоса оставались одинокими; массы твердо верили в колдовство что имеет место и в наше время, — и племя гетер, для которых любовь была и должна была быть материальным содержанием жизни, никогда не могло полностью освободиться от суеверия.

Не притязая на то, что наше изложение будет пусть даже приблизительно полным, приведем здесь несколько дополнительных замечаний относительно греческого суеверия в том, что касается половой жизни. Согласно Плинию, сок растения κραταιόγονον (блошница дизентерийная) был самым действенным средством для того, чтобы родился мальчик, и с этой целью родители должны были пить этот сок по три раза в день, постясь в течение сорока дней. Главкий (у Плиния, хх, 263) приписывает то же действие чертополоху. Я уже указывал на то, что agnus castus (Плиний, xxiv, 59; Диоскорид, Mat. med., i, 134) ввиду его ослабляющего действия на половое влечение, раскладывался женщинами на ложе во время Фесмофорий (с. 78). Согласно Ксенократу (у Плиния, хх, 227), сок мальвы, как и связка из трех ее корней, возбуждали в женщине страсть. Зернышко мальвы, прикрепленное к мешочку на левой руке, служило защитой от поллюции. По Диоскориду (Диоскорид, М.т., ш, 131; Плиний, xxvi, 95; xxvii, 65) мужчины, желавшие иметь сына, должны были есть больший корень ятрышника (Knabenkraut), а женщины, желавшие иметь дочь, — его меньший корень. Если пить этот корень свежим в козьем молоке, половое влечение усиливается, если есть его высушенным — ослабевает. Если под мужчину подложить растение pesoluta (Плиний, xxi, 184), он становится бессильным. Возбуждающее действие имел также сатирион, если держать его в руке (Диоскорид, ш, 134; Плиний, xxvi, 98 и 96); считалось, что его корень имеет те же свойства, что и корень ятрышника. Корень дикого цикламена (Теофраст, «История растений», ix, 9, 3; Диоскорид, ii, 193; Плиний, xxv, 114), носимый в качестве амулета, ускорял роды; если беременная женщина наступала на него, он приводил к выкидышу. Этот корень использовался также в приготовлении любовных напитков. Всякий, кто принимает «морские розы» (водяные лилии), должен расплачиваться за это двенадцатидневной импотенцией (Плиний, xxv, 75). Если подложить под кровать габротон (кустарниковая полынь), следовало ожидать усиления полового влечения (Плиний, xxi, 162); он также являлся безотказным средством против чар, препятствующих зачатию. Человек, который носит как амулет корень аспарагуса, становится бесплодным (Диоскорид, 151).

Пепел растения brya (Плиний, xxiv, 72), смешанный с мочой быка, делал мужчину импотентом; по мнению магов, его можно было смешивать также с мочой евнуха. По Теокриту (ш, 28), растение telephilon (опийный мак) использовалось для любовных прорицаний; лист мака складывали мешочком и, держа его тремя пальцами, ударяли по нему ладонью; если раздавался громкий хлопок, это расценивалось как доброе знамение.

Для защиты от «злого волка» (кровотечения в районе ягодичных мышц) к ягодицам следовало приложить абстинтий (вермут)[139]. Сердцевина ветвей гранатового дерева, о котором Феофраст рассказывает несколько невероятных историй, повышала половую потенцию (Плиний, xxvi, 99); другим средством добиться того же результата было ношение в браслете правого яичка осла (Плиний, xxviii, 261).

Если беременная ест яички, матку или сычужок зайца (Плиний, xxviii, 248), у нее рождается мальчик. Съев заячий эмбрион, можно исцелиться от бесплодия. Если курицы сбивались на крестьянском дворе в кучу, это являлось несомненным признаком того, что их хозяин находится под башмаком у жены (Schwartz, Menschen und Tiere im Altertum, «Люди и животные в древности», 1888). Так как петух помог

Лето в ее тяжких родовых муках, его (Элиан, Hist, an., iv, 29) подносили к беременной для облегчения родов; с этой же целью до бедер роженицы дотрагивались собачьей плацентой, не соприкасавшейся с землей. Если женщина поедала яичко петуха непосредственно после зачатия, она могла быть уверена в том, что у нее родится мальчик (Плиний, ххх, 123); а если кто-нибудь мочился там, где до этого помочился пес, «сила его чресел убывала» и он становился бессильным (Плиний, xxix, 102; ххх, 143).

Примечательное суеверие было связано с гиеной (Плиний, viii, 105): полагали, что раз в год она меняет свой пол, — это представление оспаривал Аристотель (De generatione animalium, Hi, 66). Самка краба, истолченная в ступке и перетертая с водой и солью после полнолуния, якобы излечивала карбункулы и воспаления матки (Плиний, xxxii, 134).

Если мужчину требовалось сделать импотентом, его следовало выпачкать в мышином навозе (Плиний, xxxviii, 262). Если женщина носила с собой mullus (съедобная морская рыба), ее менструальная кровь теряла свое ядовитое действие (Плиний, xxviii, 82). Считалось, что ворон некогда имел сношение с женщиной посредством своего клюва; поэтому если ворона вносили в дом беременной, ее ожидали тяжкие родовые муки; если женщина поедала воронье яйцо, у нее происходил выкидыш через рот (Плиний, х, 32; Аристотель, De gen. an., Hi, 66; Плиний, ххх, 130). Если женщина во время зачатия поест запеченной телятины, приправленной травой aristolochia (Плиний, xxviii, 254), у нее родится мальчик. Верили, что зачатию способствует коровье молоко (Плиний, xxviii, 253).

Важное значение для суеверия имели также половые органы; Рисе (Realenzyklopadie, i, 85 ел.) собрал по этой теме огромнейший материал, среди которого находим следующее: «Обнажение женских половых органов — с каковым дейетвием связан такой непристойный жест, как кукиш, — разрушало магические чары, и вследствие этого их изображение или символ носили в качестве амулета. Выставление этой части тела напоказ было особенно действенным против града, плохой погоды, морской бури; эффект усиливался в том случае, если в этот момент у женщины были месячные; и действительно, когда такое «заклятие» использовалось с сельскохозяйственными целями — в частности, для уничтожения паразитов — наилучших результатов можно было ожидать только в том случае, если оно произносилось в период менструации, когда злые силы, приписывавшиеся женщинам в этом положении, могли вступить в игру самым активным образом. Плиний наряду с прочими весьма наглядным образом описывает пагубное воздействие на все окружающее менструирующей женщины. Стоит ей коснуться руты, и та увядает; один только ее взгляд на огурцы и тыквы высушивает их или, в лучшем случае, делает кислыми; молодая виноградная лоза ломается от ее прикосновения, ткани в корыте чернеют, бритвы тупятся, латунь ржавеет, у лошадей случаются выкидыши, а зеркало, в которое она посмотрится, тускнеет — хотя, если женщина будет после этого неотрывно смотреть на его тыльную часть, к нему вернется прежний блеск.

Особенно большим могуществом обладает женщина, менструирующая впервые в жизни или сразу после потери девственности; магическое действие имеют сами менструальные выделения, даже если они не вступают в контакт с объектом. Так, для предотвращения града выделения девушки сжигались на поле вместе с лавром; пропитанная ими тряпка, сжигаемая под любым ореховым деревом, заставляет дерево увянуть, а если ее расстелить вдоль дверного порога, все злые заклятия лишаются своей силы внутри дома.

Страшная сила была присуща также моче менструирующей женщины, однако свойство противодействовать любому магическому заклятию принадлежало любой моче, и в «Геопонике» говорится, что в случае некоторых лошадиных заболеваний Гиерокл предпочитал мужскую мочу[140]. Раб одного из друзей Порфирия понимал, к примеру, язык птиц, но однажды ночью мать помочилась ему в ухо, чем лишила сына его дара. Плиний рассказывает далее, что действенность мочи как средства против заклятия повышается в том случае, если, помочившись, в нее плюнуть, и что собственная моча обладает несомненными исцеляющими свойствами. Смочив ее каплей макушку, исцелялись от укуса сороконожки; от змеиных укусов следовало пить либо собственную мочу, либо мочу мальчика, еще не достигшего половой зрелости; орехи перед посадкой помещались в нее на пять дней; менструальные пятна можно было вывести только при помощи мочи той женщины, которая их произвела; что же касается женского бесплодия, то здесь не было средства более действенного, чем моча евнуха.