Читаем без скачивания Женщины Цезаря - Колин Маккалоу

— В таком случае, — решительно сказала Аврелия, — когда ты увидишь Помпею, чтобы сообщить ей о новых правилах, я советую тебе пригласить ее мать. Пусть она присутствует при вашем разговоре. Корнелия Сулла — замечательная женщина. И она знает, какая Помпея дура. Подкрепи свою власть властью ее матери. Бесполезно привлекать меня. Помпея ненавидит меня за то, что я приковала к ней Поликсену.

Решили — сделали. Хотя переезд в Общественный дом состоялся на следующий день, Помпея уже была ознакомлена с новыми правилами. Это произошло прежде, чем она и несколько личных слуг увидели ее роскошные апартаменты наверху. Конечно, она плакала, протестовала, уверяла, что она ни в чем не виновата. Но все было напрасно. Корнелия Сулла оказалась даже строже, чем Цезарь. Если ее дочь будет вести себя неподобающим образом и получит развод по причине прелюбодеяния, она не сможет вернуться в дом дяди Мамерка. К счастью, Помпея не умела долго сердиться, так что ко времени переезда она уже полностью погрузилась в хлопоты переселения своих безвкусных, но дорогих безделушек и планировала покупки, чтобы заполнить то пространство в доме, которое она сочла голым.

Цезарь не знал, как Аврелия переживет изменение своего статуса. Из хозяйки преуспевающей инсулы она превратилась в хозяйку важного здания в Риме, почти дворца. Будет ли она настаивать на том, чтобы по-прежнему вести свои бухгалтерские книги? Порвет ли сорокалетние узы, связывающие ее с Субурой? Но к тому времени, как наступил день его инаугурационного приема, Цезарь уже знал: ему не надо беспокоиться об этой воистину замечательной женщине. Аврелия сказала, что, хотя она лично будет проводить аудит, все расчеты по инсуле отныне поручаются человеку, которого нашел Луций Декумий и за которого он ручается. Оказалось, что большая часть работы, которую она выполняла, не касалась ее личной собственности. Чтобы заполнить дни заботами, Аврелия сделалась агентом более десятка других домовладельцев. Ее покойный муж Гай Юлий Цезарь пришел бы в ужас, узнай он об этом! А ее сын Гай Юлий Цезарь только хихикнул.

Фактически, понял он, то, что он стал великим понтификом, возвратило Аврелии жизненные силы. Его мать присутствовала теперь везде, в обеих половинах здания, она без всяких усилий, безболезненно установила власть над Лицинией, ее полюбили все шесть весталок. Скоро Аврелия, смеялся про себя сын, с головой уйдет в проблемы работы с завещаниями.

— Цезарь, мы должны брать плату за такую услугу, — сказала она с решительным видом. — Сколько усилий! Кошелек Рима должен иметь прибыль.

Но этого он не мог одобрить.

— Я согласен: плата за регистрацию завещаний у весталок увеличит доходы казны, мама, но это лишит простой народ одного из самых больших удовольствий в жизни. Нет. Рим не конфликтует с proletarii. Дать им хлеба да зрелищ побольше — и они довольны. Если мы начнем брать с них плату за их гражданские права, мы превратим их в чудовище, которое в конце концов пожрет нас самих.

Как и предсказывал Красc, выборы Цезаря великим понтификом волшебным образом успокоили его кредиторов. Кроме того, должность обеспечила ему значительный доход от государства, как и троим главным фламинам — Юпитера, Марса и Квирина (Ромула). Три их государственные резиденции стояли на Священной улице, напротив Общественного дома. Впрочем, фламинов было теперь только двое. Не было flamen Dialis — жреца Юпитера. Эта должность оставалась незанятой с тех самых пор, как Сулла разрешил Цезарю снять шлем и плащ специального жреца Юпитера Наилучшего Величайшего. До самой смерти Цезаря другого flamen Dialis не будет. Несомненно, государственный дом этого жреца был обречен на разрушение — с тех самых пор, как двадцать пять лет назад он потерял своего последнего жильца Мерулу. Но поскольку теперь дом находился в компетенции великого понтифика, Цезарь должен будет присматривать за ним. Надо бы прикинуть, что необходимо сделать для этой резиденции, и выделить деньги на ремонт из того неиспользованного жалованья, которое Цезарь получал бы, живи он в этом доме в качестве фламина. Приведя здание в порядок, Цезарь сдаст его в аренду за целое состояние какому-нибудь честолюбивому всаднику, умирающему от желания обосноваться на Римском Форуме. Рим от этого выиграет.

Но сначала Цезарь должен решить вопрос с Регией и канцелярией великого понтифика.

Регия была старейшим зданием на Форуме. Говорили, именно там некогда жил Нума Помпилий, второй царь Рима. Входить во дворец не разрешалось ни одному жрецу, кроме великого понтифика и Rex Sacrorum — царя священнодействий. Впрочем, весталки помогали великому понтифику, когда он приносил здесь жертву богине плодородия Опе, а царь священнодействий приглашал себе в помощь младших жрецов, жертвуя божеству барана в день состязаний.

Когда Цезарь вошел в дом, у него мурашки побежали по телу и волосы встали дыбом — такие чувства внушало ему это здание. Землетрясения то и дело вызывали необходимость восстанавливать его. За время Республики это происходило по меньшей мере дважды. Здание всегда отстраивали на прежнем фундаменте, используя такие же необработанные туфовые блоки. «Нет, — думал Цезарь, оглядываясь, — дворец Нумы никогда не был человеческим жилищем. Он такой маленький, без окон. Форма здания, — решил новый великий понтифик, — была, наверное, выбрана специально. Слишком странная, чтобы предназначаться для чего-то еще, кроме ритуального таинства». В плане дом представлял собой неправильный четырехугольник, ни одна его сторона не была параллельна другой. Какое религиозное значение имел этот дом для людей, которые жили так давно? У него даже не имелось фасада как такового, то есть одной из четырех сторон, которую можно было бы считать передней. Причина, вероятно, заключалась в нежелании обижать богов. Если невозможно определить, каким именно образом ориентировано здание, значит, ни один бог не оскорблен. Да, изначально это был храм, и ничто иное. Именно здесь царь Нума Помпилий проводил первые религиозные ритуалы молодого Рима.

У самой короткой стены стоял алтарь. Это, конечно, был алтарь Опы — numen, божества без лица, без тела, без пола (хотя для удобства об Опе говорили как о женщине), божества плодородия, управлявшего силами, которые сохраняли казну Рима полной, а его жителей — сытыми. В крыше имелось отверстие, под которым в крошечном дворике росли два лавровых дерева, очень тонкие стволы, лишенные ветвей. Они тянулись вверх и наконец высунулись из отверстия, чтобы глотнуть солнца. Этот двор не был окружен стеной до потолка. Строитель ограничился туфовой оградой, достигавшей до пояса взрослому человеку. Между оградой и торцевой стеной лежали аккуратно сложенные в четыре ряда двадцать четыре щита жрецов Марса, а в углу, со стороны Священной улицы, были составлены двадцать четыре копья Марса.

Как вовремя пришел сюда Цезарь в качестве слуги этого места! Он, из рода Юлиев, потомок Марса. Обратясь к богу войны, Цезарь осторожно снял покровы с мягкой шкуры, которая покрывала один ряд щитов, и стал смотреть на них, затаив дыхание в благоговейном страхе. Двадцать три щита представляли собой копию единственного — священного. Того, что упал с неба по повелению Юпитера, чтобы защитить царя Нуму от его врагов. И он тоже хранился здесь. Но копии были такими же древними, что и оригинал, и никто, кроме самого царя Нумы Помпилия, не узнал бы, который из них подлинный. Царь утаил правду специально, как гласила легенда, чтобы сбить с толку возможных воров, ибо только один щит из двадцати четырех обладал магической силой. Похожие щиты нарисованы на стенах — на Крите и в греческом Пелопоннесе. Они были почти в человеческий рост и имели форму двух слезинок, соединенных вместе тонкими концами, образуя что-то вроде талии. На рамы из твердой древесины натянуты черно-белые воловьи шкуры. Щиты сохранялись в довольно приличном состоянии. Это объяснялось тем, что их ежегодно выносили для проветривания в марте и октябре, когда жрецы-патриции, называемые salii, исполняли на улицах воинственные танцы, отмечая открытие и закрытие сезона военных кампаний. И вот теперь они — его щиты.

Его копья. Цезарь никогда не видел их так близко, потому что в том возрасте, когда он уже мог принадлежать к коллегии жрецов-салиев, он стал flamen Dialis.

Место было грязным и находилось в полном запустении. Надо будет поговорить с Луцием Клавдием, царем священнодействий, чтобы тот прислал сюда младших жрецов для уборки. Неприятный запах старой крови ощущался везде, несмотря на отверстие в крыше, а пол усеян крысиным пометом. Поистине чудо, что священные щиты не пострадали. Крысы должны были бы объесть все шкуры уже столетия назад. Коллекции книжных корзин у самой длинной из стен не так повезло. Лишь несколько десятков каменных табличек, лежавших рядом, оказались грызунам не по зубам. Ну что ж, пора начать ликвидировать следы разрушений, причиненных временем и животными!