Читаем без скачивания Кристалл роста к русскому экономическому чуду - Максим Олегович Окулов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ю. В. Яременко исследует экономическую систему по существу – прежде всего структурно, опираясь на разработанную им теорию многоуровневой экономики.
Большой проблемой отечественной экономической системы ученый считает резкое ослабление ее централизованной организации. Несогласованные действия Госплана и Минфина разделяют потоки ресурсов и денег. Министерства начинают заменять функции Госплана, в итоге экономика теряет стратегическую управляемость, организованность и концентрацию.
Особенно негативно ученый настроен к резкому переходу к рыночным отношениям. «Созданные при таких обстоятельствах псевдорыночные институты окажутся лишь очередной декорацией, заслоняющей сохраняющееся отторжение главного ресурсного и технологического потенциала страны от действительно насущных потребностей народного хозяйства»{449}, – пишет Яременко. Экономика страны структурно деформирована. Она не в состоянии быстро начать работать по правилам рынка. Академик образно описывает происходящие в России процессы: «Сколько бы ни вталкивали сейчас нашу экономику в рынок, она будет только трещать и ломаться, но в рынок в том виде, в каком она есть, не вой дет»{447}.
Программа преобразований, предлагаемая Яременко, содержит три базовых компонента:
– концентрацию научно-технического потенциала в гражданских отраслях народного хозяйства на базе демилитаризации экономики с упором на производство товаров длительного пользования;
– социальную переориентацию производства;
– общее восстановление структурной и технологической сбалансированности экономики.
Отдельным направлением должна стать забота о людях, включая создание новых стимулов к труду и позитивных жизненных перспектив. Яременко рассматривает создание полноценной социальной среды, включая рост уровня образования, квалификации и потенциала здоровья людей, не только как результат, но и как необходимый фактор экономического роста. Вопрос о переходе к рынку ученый предлагает отсрочить на 15–20 лет.
Примечательно, что мнение Яременко, считающего неудачной выбранную для нашей страны модель экономических реформ, согласуется с мнением многих нобелевских лауреатов по экономике и ведущих зарубежных экономистов.
Нобелевские лауреаты по экономике Джеймс Тобин («За анализ состояния финансовых рынков и их влияния на политику принятия решений в области расходов, на положение с безработицей, производством и ценами», 1981 г.), Лоуренс Клейн и Василий Леонтьев, обращаясь к руководству нашей страны, подчеркивают: «Правительство должно играть значительно более важную роль при переходе к рыночной экономике. Политика невмешательства государства, являющаяся частью «шоковой терапии», не оправдала себя. Правительству следует заменить ее программой, при которой государство берет на себя основную роль в экономике, как это происходит в современных смешанных экономиках США, Швеции, Германии»{448}.
К Главе государства с открытым письмом обращается большая группа американских экономистов, среди которых три нобелевских лауреата по экономике – Франко Модильяни («За анализ финансовых рынков и поведения людей в отношении сбережений», 1985 г.), Роберт Солоу («За фундаментальные исследования в области теории экономического роста», 1987 г.) и Джеймс Тобин. Выдающиеся зарубежные экономисты настойчиво предлагают сохранить природные ресурсы России в общественной собственности.
Нобелевский лауреат по экономике Джозеф Стиглиц упрекает российские власти в «крайне радикальном подходе к рыночным реформам»{449}.
Голоса выдающегося отечественного ученого-экономиста и его выдающихся зарубежных единомышленников не были услышаны.
30 июня 1987 года принимается «Закон о государственном предприятии (объединении)» и затем многочисленные подзаконные акты в его развитие. С 1 января 1988 года происходят следующие изменения:
– отказ от остатков целевого планирования (вместо целевых заданий вышестоящие органы сообщают предприятиям рекомендательные контрольные цифры);
– вводится выборность трудовым коллективом директора предприятия и других руководителей структурных подразделений предприятия вплоть до бригадиров и мастеров;
– предприятие прямо определяется основным звеном экономики, работающим с целью получения прибыли, на условиях самофинансирования;
– влияние государственного руководства на деятельность государственных предприятий предполагается осуществлять через государственный заказ на отдельные виды продукции, лимиты на централизованные капитальные вложения и материальные ресурсы, прейскурантные цены, обязательные нормативы распределения прибыли и доходов предприятий.
17 июля 1987 года принимается Постановление, которое утверждает следующие решения: «отказаться начиная с тринадцатой пятилетки от сложившейся практики ежегодной разработки и утверждения государственных годовых планов экономического и социального развития ‹страны› как самостоятельной формы планирования, … Министерства, ведомства и Советы Министров союзных республик рассматривают предложения предприятий (объединений) и организаций по дальнейшему развитию и повышению эффективности производства на очередной год»{450}. Система целевого планирования окончательно прекращает свое существование и переходит в аморфное состояние с индикативными элементами.
С 1 апреля 1989 года права на внешнеэкономическую деятельность по реализации своей продукции и приобретению продукции для собственных нужд предоставляется всем предприятиям.
По сути, реализуется углубленная версия реформы Либермана-Косыгина 1965 года. Юридически закрепляется принципиальный отказ от единой организованной экономической системы, целевого планирования, остатки плановой системы ликвидируются. При этом выборность руководителей делает их заложниками необоснованных требований работников, подрывает возможность укрепления элементарной дисциплины.
Принятые решения порождают экономический хаос.
В 1990 году не удается разработать годовой план народно-хозяйственного развития на 1991 год.
На смену падению темпов роста экономики приходит падение самой экономики, начинающееся в 1991 году.
Экономический хаос усиливается хаосом политическим.
В стране начинается так называемый «парад суверенитетов», в декабре 1990 года Глава государства предлагает проект обновленного Союзного договора. К лету 1991 года разрабатывается новый формат государственного устройства фактически в виде децентрализованной конфедерации, призванной сохранить хотя бы видимое единство страны. События в Москве 19–21 августа 1991 года срывают подписание даже этого аморфного документа. Точка в окончательном разрушении организованной плановой системы экономики поставлена, решение о переходе экономики исключительно на рыночные начала принято.
При этом в данный период с высокой точностью выполняются расчеты последствий такого перехода (высокую точность обеспечивают качественный межотраслевой баланс и автоматизированная система плановых расчётов (АСПР) Госплана).
Председатель Межгосударственного статистического комитета Содружества Независимых Государств Владимир Леонидович Соколин отмечает: «Для проведения расчетов по оценке того, что произойдет с экономикой, если мы будем переходить на рыночные рельсы, была создана группа во главе с академиком Яременко. И параллельно работала вторая группа у академика Аганбегяна, в которой был и я, – это была группа совсем молодых ученых во главе с Гайдаром, которая делала точно такие же расчеты, только они пошли немного дальше. Они наш межотраслевой баланс 1989 г. пересчитали в мировые цены и посмотрели, какие отрасли будут конкурентоспособны. И впоследствии практика подтвердила эти расчеты. По расчетам, конкурентоспособными оказалась только фондоемкие отрасли – ТЭК, химия, металлургия и отдельные виды ВПК. А все остальное (легкая, многие виды машиностроения и т. д.) было неконкурентоспособно.
Но самое главное – это то, что результаты расчетов этих групп получились очень близкими. Так, по расчетам группы Яременко выходило, что при переходе на рыночные рельсы в ближайшие 2 года из 140 млн занятых в ‹…› экономике 40 млн человек станут безработными; по расчетам группы Гайдара число безработных оценивалось в 41 млн человек.
По расчетам группы Яременко, вилка повышения розничных цен в первый год либерализации цен оценивалась
