Читаем без скачивания Битва полчищ - Александр Рудазов

Однако, услышав, что его ждет сражение, даже Шаб-Ниггурат проявил снисхождение. Ему ужасно хотелось с кем-нибудь схлестнуться. С кем-нибудь, кто сможет сопротивляться дольше десяти секунд.

Нелегко найти такого противника, если ты архидемон…

Тахем Тьма благоговейно внимал речам своих идолов… но вдруг резко оборвал контакт. Астрамарий недоуменно хмыкнул. Этот безумный старик никогда бы не покинул такую приятную компанию по доброй воле… значит, что-то его серьезно отвлекло.

Интересно, что именно?

Глава 32

Белоснежный раши Вихрь пошел на снижение. Даже зная точное место, лод Гвэйдеон далеко не сразу нашел проклятый зиккурат – очень уж удачно тот спрятался. Несколько часов пришлось кружить над горными хребтами, выискивая укромную долинку, в которой свили гнездо исчадия Тьмы.

И вот он ее нашел. Капище лжебогов, родичей Близнеца. Когда-то вокруг были села, деревни, множество хуторов… от них ничего не осталось. Куклусы не жили здесь, а просто… находились. Притворялись людьми в ожидании решающего часа. Когда он настал, эти бездушные создания ушли из своих домов, даже не оглянувшись. А потом по этим местам прокатилась волна утукку и будх… прогулялись адские духи…

Но зиккурат стоит по-прежнему. Стоит, источая зловещие миазмы. Чело паладина омрачилось при виде этой богопротивной мерзости, но он утешился сознанием того, что осталось уже недолго. Святой Креол поручил сровнять зиккурат с землей – и да исполнится воля святого! Паладин сунул руку за пазуху, и его пальцы коснулись холодного металла…

Но тут лод Гвэйдеон заметил стража сего места. Он ожидал, что здесь будет охрана – куклусы, демоны… но вокруг царило запустение, и паладин решил, что все слуги Близнеца отсюда ушли.

Оказалось, что не все. Один остался. Один, но зато ростом с вековую ель.

Видом сие создание напоминало изрядно вымахавшего бракса. Такие же ручищи, такие же плечищи, даже шерсть такого же цвета. Только когти втрое длиннее да на спине горб. А еще доспехи – браксы всегда ходят голышом, а этот облачен в уродливые, громоздкие латы. В левой руке щит размером с крепостные ворота, в правой – булава, сделанная из цельного дуба.

И голова, конечно. Головы у чудовища только половина – нижняя. Вместо верхней же половины кресло, и сидит в том кресле живой человек. Скрюченный старец в ветхом тряпье. Лица с высоты видно не было, но лоду Гвэйдеону старец все же показался знакомым…

А потом он поднял голову – и паладина словно обдало потоком тухлятины. Сам вид этого человека, один лишь его взгляд вызывал рвотные позывы. Лод Гвэйдеон повидал немало нечисти и чудовищ, глядел в глаза даже самому Близнецу – но ни от кого из них не веяло такой безумной, дикой, нечеловеческой злобой.

И это ощущение было знакомым. Лод Гвэйдеон уже встречался с этим человеком. Хотя тогда он еще не источал такого зловония. Смрад и гниль уже чувствовались, но их было можно терпеть. А теперь…

– Я помню тебя, латник!!! – истошно заверещал старикашка. – Помню-у-у-у-у-у-у!!!

Теперь и лод Гвэйдеон совершенно его вспомнил. Тахем Тьма. Тот самый колдун, которому Белый Меч три года назад отрубил руку. Но теперь у него, кажется, появилась новая… Хотя рука ли это?..

Нет, не рука. Руки не могут так удлиняться. Черное щупальце вытянулось на сотню шагов, устремляясь в паладина брошенным копьем. Тот едва успел дернуть Вихря так, чтобы прикрыться щитом. Чистая Тьма ударилась в окрашенный адамантий – и отскочила. А в следующий миг еще одна вспышка прогудела рядом со шлемом – то выстрелил костяной посох Тахема.

– Я обращу твои кишки в жидкость!.. – скрежетал зубами колдун. – Я сделаю твои мозги мягкими и шелковистыми!.. Я заставлю тебя растечься лужей слизи!.. Аридарин исса хуальи ангха исса!.. Орра!.. Орра!.. Инуи!..

Лод Гвэйдеон шептал пылкую молитву, не отводя взгляда от злокозненного старца. По телу паладина бегали искорки, волосы встали дыбом, в голове шумело, в животе крутило. Воистину Тахем Тьма обрел страшную мощь. Лод Гвэйдеон не раз бился с колдунами, и большинство их тщетно старались пробить его духовный заслон. Благословенная десница Пречистой Девы и собственная несокрушимая воля надежно хранили паладина от злых чар.

Но Тахем много сильнее всех прежних Врагов. Даже Лорд Теней, едва не уничтоживший Кнегздек некромант, не был так ужасен.

И лод Гвэйдеон понял, что сразить Тахема будет воистину славным делом.

– Во имя Добра, я нападаю!!! – прогремел паладин, резко опуская копье.

Крылатый конь спикировал на безголового демона. Копье прорезало воздух ослепительным светом, белоснежный луч чиркнул по громадному щиту – однако не пробил его. Могучий ур-браш издал трубный рев, закрываясь от атак рыцаря, и поднял гигантскую булаву. Лишенный глаз, он не видел противника, зато слышал мысли и желания своего хозяина – а Тахем Тьма желал раздавить паладина в крошево.

Еще два круга совершил лод Гвэйдеон вокруг демона, пытаясь зацепить его священным светом. Однако тот вертелся с поразительной ловкостью, всегда успевая подставить щит. На вид неповоротливый, ур-браш оказался весьма сноровист.

Тогда лод Гвэйдеон развернул раши и понесся прочь – дальше и выше, пока оставшийся за спиной демон не стал совсем крохотным. Тогда только паладин вновь развернулся – и тут же вскинул щит, ловя ядовито-зеленый комок. Темное заклинание расплескалось о гладкую поверхность, с шипением расплавляя краску, но не причинив вреда адамантию.

Пристально выцелив противника, паладин переместил щит с левой руки на грудь перед собой, отпустил повод и дал раши шпоры, пуская его в крутое пике. Ветер хлестнул по шлему. Набирая разгон, лод Гвэйдеон потряс копьем, а потом резко опустил его, зажимая древко под мышкой.

– Пречистая Дева, дай мне сил!!! – разнеслось над пустошью.

И снова демон закрылся щитом. Однако на сей раз в него вонзился не луч света, но острие копья. Хладный кереф ударил в изделие демонских кузниц и разнес его на осколочки. А копье понеслось глубже, пронзая кольчугу и само тело чудовища.

Осененный благодатью богини паладин вогнал оружие с такой силой, что проткнул демона насквозь. Острие вышло из спины, и ур-браш закачался, испуская страшный рев. Когтистые лапищи заметались в агонии – в одной все еще сидел обломок щита, другая удерживала булаву… и эта булава на излете саданула в паладина!

Лод Гвэйдеон потянул раши назад едва ли не раньше, чем нанес удар. Но все равно немного не успел. Цельный дубовый ствол врезался в конский бок, отшвыривая далеко в сторону и скакуна, и его всадника.

Несчастный жеребец погиб мгновенно. Он пролетел добрую сотню шагов и с жутким хрустом впечатался в ступени зиккурата. Застрявший под ним паладин негромко застонал. Все тело ныло в муках – правая нога явно сломана, часть ребер тоже. Не будь на нем доспехов из керефа, что смягчает удары, лод Гвэйдеон тоже не был бы жив.

Однако он выжил. С печалью глядя на труп прекрасного коня, паладин выбрался из седла и принялся исцелять свои увечья. Он торопился – гигантский демон пока лежит недвижимо, но его голова чуть заметно трясется. Наверняка Тахем Тьма тоже пытается выбраться из своего седла. Тяжело ему приходится – безногому, с одной только нормальной рукой…

Но и паладину не легче. Все свои силы, всю свою волю он бросил на то, чтобы кости скорее срослись, чтобы закрылись ужасные раны. Тело словно горело в огне, ногу ломило и корежило. Лод Гвэйдеон стискивал зубы, чтобы не кричать в голос от этой страшной боли.

Так прошла минута. Долгая, мучительно долгая минута, в течение которой паладин и колдун старались освободиться. Каждый спешил прикончить другого раньше, чем тот придет в норму.

Первым в норму пришел лод Гвэйдеон. Но Тахем Тьма отстал ненамного – уже через пару секунд он выполз из черепа ур-браша, волоча по земле омертвевшие ноги. Он попытался хлестнуть тем черным газовым хлыстом, что заместил ему руку, но в лежачем положении сделать это не вышло. Злобно шипя, Тахем стал перекатываться на спину, помогая зажатым в кулаке посохом.

Лод Гвэйдеон вынес из-за спины Белый Меч. С него излился световой «шлейф», круто прочертивший воздух и столкнувшийся с бурлящей Тьмой, льющейся из плеча Тахема. Непримиримые первостихии несколько секунд сверлили друг друга, безуспешно стараясь разбить, поглотить, уничтожить!

Тахем Тьма скрежетал зубами, корчился, потрясал посохом, с которого то и дело срывались убийственные заклятия. Лод Гвэйдеон едва успевал закрываться щитом. Затворенное шлемом лицо паладина покраснело от натуги, по вискам струился пот, губы плотно сжались в отчаянном усилии.

Все-таки лод Гвэйдеон был уже далеко не молод. Шестьдесят пять лет – более чем почтенный возраст для рыцаря. Большинство паладинов к таким годам покидают ратную службу, становятся наставниками в Академии Ордена. И хотя лод Гвэйдеон еще мог дать фору большинству юнцов, обходилось ему это все тяжелее и тяжелее.