Читаем без скачивания ЛИК СМЕРЧА. Сага выжженных прерий - Роберт Говард

Я засунул письмо в карман и вышел на освещенную фонарями улицу, размышляя, где бы еще поискать Сопи. И тут рядом со мной возник незнакомец — тот самый щеголеватый китаец в европейском костюме, что во время матча сидел в первом ряду.

— Ведь вы — моряк Костиган, правда? — спросил он на безупречном английском.

— Да, — ответил я, немного подумав.

— Я видел, как вы сегодня дрались с Желтым Тайфуном, — сказал он. — Удар, который вы ему нанесли, мог бы свалить быка. Вы всегда так бьете?

— А почему бы и нет? — ответил я.

Он внимательно оглядел меня и кивнул, словно согласился с самим собой по неизвестно какому поводу.

— Давайте зайдем сюда и чего-нибудь выпьем, — предложил он, и я последовал за ним в забегаловку.

Там сидели одни китайцы. Они взглянули на меня, точно снулые рыбы, и вновь принялись за чай и рисовое вино в крохотных чашках, похожих на яичную скорлупу.

Мандарин, или как он там у них называется, провел меня в комнату, дверь которой была задрапирована бархатными портьерами, а стены — шелковыми обоями с драконами. Мы сели за эбеновый столик, и слуга-китаец принес фарфоровый кувшин и чашки.

Мандарин стал разливать напиток. Когда он наполнял мою чашку, за дверью поднялся чертовский шум. Я обернулся, но из-за портьер ничего не было видно. Потом шум внезапно стих. Эти китайцы вечно ссорятся из-за всяких пустяков.

Тут мандарин предложил тост:

— Давайте выпьем за вашу замечательную победу!

— А, — сказал я, — пустяки. Мне и нужно-то было всего разок ударить.

Я выпил и удивился:

— Этот напиток какой-то странный на вкус. Что это такое?

— Каолян, — ответил китаец. — Выпейте еще. Он снова налил и, подавая мне чашку, чуть не перевернул ее, задев рукавом. Я выпил, и он спросил:

— Что случилось с вашими ушами?

— Вам следовало бы знать, раз уж вы такой любитель бокса, — ответил я.

— Сегодня я впервые в жизни увидел боксерский поединок, — признался он.

— Никогда б не подумал, судя по тому, как заинтересованно вы наблюдали за поединком, — удивился я. — А такие уши на профессиональном языке боксеров называют лопухами или цветной капустой. У меня как раз такие и есть, и еще нос кривой, оттого что я тормозил им удары кулаков, спрятанных в перчатки. Все старые бойцы носят такие украшения, если они, конечно, не «танцоры».

— Вы часто выступаете на ринге? — заинтересовался мандарин.

— Чаще, чем могу припомнить, — ответил я и заметил, что его черные глаза загорелись какой-то тайной радостью.

Я сделал еще глоток этого китайского пойла и ощутил приступ красноречия и фиглярства.

— От Саванны до Сингапура, — запел я, — от чистых улочек Бристоля до причалов Мельбурна — повсюду пыль рингов пропитана моей кровью и кровью моих врагов. Я главный задира с «Морячки» — самого боевого из судов, бороздящих океан. Стоит мне ступить ногой на причал, как даже самые сильные парни спасаются бегством! Я…

Тут я заметил, что мой язык начал заплетаться, а голова пошла кругом. Мандарин не делал ни малейшей попытки поддержать разговор. Он просто сидел и внимательно смотрел на меня блестящими глазами, а мне казалось, что я погружаюсь в какой-то туман.

— Какого черта! — тупо рявкнул я.

Затем я начал орать, попытался подняться из-за стола, но комната вокруг меня поплыла куда-то.

— Ах ты, желтопузая крыса! Ты подсыпал наркоту в мою выпивку! Ты…

Левой рукой я схватил его за рубашку и через стол потащил на себя, занося правую для удара. Но прежде чем я успел ударить китаезу, в моем черепе что-то взорвалось, и я отключился.

Наверное, я долго пробыл в отключке. Пару раз у меня возникало ощущение, будто меня подбрасывают и толкают. Казалось, что я лежу в своей койке на «Морячке», а на море разыгрался шторм. А потом, что еду куда-то на автомобиле по разбитой и тряской дороге. У меня было такое чувство, что мне необходимо подняться и снести кому-то башку. Но, честно говоря, я просто лежал и ни черта не помнил.

Но когда я, наконец, очухался, то первым делом сообразил, что связан по рукам и ногам. Потом я заметил, что лежу на походной кровати, а надо мной навис здоровенный китаец с винтовкой. Я повернул голову и увидел, что на груде шелковых подушек сидит еще один человек, показавшийся мне знакомым.

Сперва я не узнал его, потому что теперь он был одет в расшитые на китайский манер шелковые одежды, но потом, разглядев, понял, что это мандарин. Несмотря на мешавшие путы, я принял сидячее положение и обратился к нему с плохо сдерживаемой яростью в голосе:

— Зачем ты подсыпал отраву в мою выпивку? Где я? Что ты со мной сделал, дерьмо китайское?

— Вы находитесь в лагере генерала Юн Че, — спокойно ответил он. — Я привез вас сюда на своем автомобиле, пока вы были без сознания.

— А кто ты сам такой, черт тебя подери? — рявкнул я.

— Генерал Юн Че, ваш покорный слуга, — сказал он и насмешливо поклонился.

— Черта с два ты генерал! — усмехнулся я, показав, что тоже знаком с хорошими манерами Старого Света. — У тебя хватило смелости самому приехать в Гонконг?

— Эти болваны федералисты — глупы, — бесстрастно объяснил он. — И я частенько работаю шпионом у самого себя.

— А меня ты для чего спер? — заорал я и так дернул свои веревки, что на висках вздулись вены. — Я не смогу заплатить тебе чертов выкуп.

— Вы когда-нибудь слышали о генерале Фэне? — спросил он.

— И что с того, если слышал? — У меня не было никакого желания разгадывать загадки.

— Его лагерь неподалеку, — ответил китаец. — А сам он такой же белый дьявол, как и вы. Слышали его прозвище — генерал Стальной Кулак?

— Ну? — отозвался я.

— Это человек огромной силы и необузданных страстей, — начал свой рассказ генерал Юн. — Он приобрел сторонников и последователей скорей благодаря своим бойцовским качествам, нежели интеллекту. Тот, кого он ударит своим кулаком, без чувств падает на землю. Поэтому его и прозвали генерал Стальной Кулак.

Сейчас мы с ним объединили войска, так как наш общий враг, генерал Ван Шан, где-то поблизости. Войско генерала Вана больше нашего. Кроме того, у него есть самолет, который он сам пилотирует. Мы точно не знаем, где сейчас Ван Шан, но и ему неизвестно наше местоположение. К тому же мы принимаем серьезные меры предосторожности против шпионов. Ни один человек не может прийти в наш лагерь или покинуть его без специального разрешения.

Хотя мы и союзники с генералом Стальным Кулаком, но друг друга недолюбливаем. Вдобавок он постоянно пытается подорвать мой престиж перед солдатами. Мне приходится отвечать тем же. Но я не хочу раздувать вражду между нашими армиями, главное — уронить авторитет самого генерала.