Читаем без скачивания Кинжал и яд - Жюльетта Бенцони

С тех пор ничто не омрачало счастья влюбленных. Епископы постановили признать брак леди Эссекс расторгнутым, и 26 декабря в Уайтхолле произошла пышная церемония: Фрэнсис Говард, совершенно восхитительная в своем белоснежном платье и с целомудренно распущенными волосами, обвенчалась с лордом Рочестером, которому монарх по такому случаю даровал титул герцога Сомерсета. Надо сказать, что Иаков сам просил епископов не препятствовать фавориту в его матримониальных намерениях: этот добрый король не ведал ревности и заботился лишь о счастье своего дорогого Роберта.

Бракосочетание было скандальным и одновременно блестящим: никто не верил в девственность новобрачной, но всех внезапно охватила какая-то безумная страсть к роскоши. Двор пресмыкался перед великолепной четой, золото лилось потоком, одно празднество сменялось другим… и только во дворце Эссексов царила тишина — это опасное, угрожающее безмолвие предвещало новые бури.

Через восемь месяцев, в августе 1614 года, в замке Бейнард состоялось тайное собрание под председательством Джорджа Аббота, архиепископа Кентерберийско-го. Присутствовали на нем граф Пемброк и лорд Монтгомери — дяди молодого лорда Эссекса, принадлежавший к семейству Говардов, но отколовшийся от своих родичей сэр Томас Лейк, главы семейств Сеймур и Рассел — иными словами, все, кто имел основания ненавидеть новоявленного герцога Сомерсета. Целью собрания было свержение фаворита, который уже успел стать лордом-хранителем королевской печати, лордом-казначеем Шотландии и лордом-камергером. Благодаря такому прекрасному набору титулов и должностей в руках Роберта Карра — а главное, в руках его очаровательной супруги — оказались почти все рычаги управления государством. Положение становилось нестерпимым, и с этим пора было кончать!

Лучшее решение нашел архиепископ Кентерберий-ский. Увлеченный любовью Роберт, на свое несчастье, совершенно забыл о монархе, который невыносимо страдал. Единственным средством утешить его и заодно устранить опостылевшего Сомерсета было подыскать королю другого фаворита.

— У меня есть на примете нужный нам человек, — объявил архиепископ. — Во время последней охоты король обратил внимание на юношу, обладающего всеми физическими и нравственными совершенствами. Это настоящий Ганимед, и даже герцог не может сравниться с ним красотой. Недостаток у него только один — он беден.

— Это не имеет значения! — воскликнул Сеймур. — Мы дадим ему денег: позднее он вернет нам их сторицей. Однако будет ли он послушен?

— Я за него ручаюсь, — заявил архиепископ.

Ненависть прелата к Сомерсету не знала границ с тех пор, как он узнал о переговорах фаворита короля с испанским послом Гондомаром. Речь шла о женитьбе наследного принца на инфанте, которая для прелата воплощала собой насильственный возврат к католицизму, учреждение инквизиции и бог знает еще какие немыслимые злодеяния.

Итак, собравшиеся в Бейнарде господа выработали детальный план действий, и вскоре после этого на исторической арене появился Джордж Вильерс, которому в ближайшем будущем предстояло стать герцогом Бекингемом…

Расчет заговорщиков оказался верным. Обретя деньги и могущественных покровителей, молодой Вильерс настолько быстро обольстил Иакова II, что всем стало ясно — звезда прежнего фаворита закатилась. Понял это и герцог Сомерсет. Он пришел в страшную ярость и попытался вступить в борьбу с выскочкой, но ему недоставало такого советчика, каким был Овербери. Сомерсет совершил множество промахов; стал досаждать королю и устраивать ужасные сцены ревности, которые несчастный монарх поначалу сносил стоически. Иакову были дороги воспоминания о прошлом, но все его помыслы были направлены теперь на возвышение Вильер-са, и постепенно ему захотелось избавиться от надоедливого супруга Фрэнсис.

Так обстояли дела, когда осенью 1615 года граф Шрюсбери устроил ужин, на котором словно бы случайно встретились государственный секретарь сэр Ральф Уинвуд и комендант лондонского Тауэра сэр Джервис Элвейз. Разговор коснулся странной смерти Овербери. Уинвуд рассказывал об этом так, будто никакой тайны давно не существовало, и простодушный Элвейз, отдав слишком щедрую дань превосходным винам, угодил в расставленные силки.

— Увы, — вздыхал он, — лорд Сомерсет и в самом деле велел отравить своего секретаря. Я никогда этого не желал, но меня принудили, и теперь мне никогда не избавиться от угрызений совести…

Ужин завершился самым дружеским образом, но на следующий день король узнал все подробности разговора. Началось следствие, в ходе которого выяснилось, что помощник аптекаря, принесший королевскому врачу Мейерну роковой клистир, недавно скончался в Брюсселе и перед смертью во всем признался, чтобы предстать перед богом с чистой совестью.

Немедленно были отданы распоряжения об арестах. Под стражу взяли и неосторожного Элвейза, и тюремщика Уэстона, и услужливую миссис Тернер, и хитроумного аптекаря Франклина. Пытка развязала им языки, и вскоре последовал приговор. Миссис Тернер отправилась на виселицу в одном из своих прославленных гофрированных воротников желтого цвета, благодаря которым завоевала некогда репутацию достойной женщины. Лишь отрекшийся от бога священнослужитель Форман избег официальной кары: у него хватило здравого смысла умереть за два года до суда. Впрочем, была ли его смерть естественной, так и осталось неизвестным. Он был найден в лодке, где лежал с остекленевшими глазами и скрещенными на груди руками.

Хотя Роберта и Фрэнсис долгое время ограждала их знатность, все же были арестованы и они. Теперь уже на всех углах говорили о неблаговидных делах красивейшей женщины Англии — о приворотных зельях, ядах, черных мессах и прочих дьявольских обрядах, которые молва отныне охотно ей приписывала. Сразу несколько человек показали, что собственными глазами видели, как она принимала участие в шабаше, где открыто совокуплялась с козлоногим черным демоном.

Прежде чем отправить молодую женщину в тюрьму, ей предоставили возможность разрешиться от бремени: испытывая несказанные муки, она родила дочь Анну. Наконец 27 марта 1616 года Фрэнсис оказалась в Тауэре, где сразу призналась абсолютно во всем: она не хотела попасть в грубые руки палачей и уповала только на суд. Благодаря своей ловкости и воистину дьявольскому очарованию ей почти удалось совершить невозможное. Когда она появилась в зале суда с отливавшими серебром распущенными волосами и в длинной рубахе из грубого холста — одеянии кающейся грешницы, которое лишь подчеркивало ее обольстительные формы, — изумленным и взволнованным судьям показалось, будто перед ними предстала сама Мария Магдалина. К несчастью для Фрэнсис, в числе судей были и ее заклятые враги, неподвластные никаким чарам. Они одержали верх, и пленительную герцогиню Сомерсет приговорили к сожжению на костре. Гордая красавица встретила вердикт с высоко поднятой головой…