Читаем без скачивания Ночь судьбы - Дмитрий Казаков

Достав флягу, Терик обильно брызнул водой в бородатое лицо. Дождался, пока веки дрогнули, открыв глаза, и спросил, стараясь произносить слова четко:

– Что с тобой? Ты ранен? Или болен? – до йотуна не дошло, что неведомо как забредший в пределы Внутреннего леса Полурослый может не знать язык Нордбурга.

Бледные губы на белом, словно мел лице раздвинулись:

– Нога... – по крайней мере, одно слово из родного языка Терпка огненноволосый знал.

С ногой, а точнее, с коленом, в самом деле, оказались проблемы, и серьезные. Сустав распух, едва помещаясь в штанине. Самодельный лубок, скорее всего, причинял более неудобств, чем помогал.

– Да, – Терик почесал в затылке. – Я – не лекарь, такое не вылечу. Придется делать привал.

Вскоре костер вовсю шипел и плевался искрами. Спаситель Терика мрачно смотрел в пламя. Со стороны мертвого чудовища доносилось неразборчивое ворчание, чавканье и треск костей – телом поверженного хищника занялись падальщики.

Разговорить рыжебородого удалось только после трапезы. Поев, Полурослый порозовел. Глаза его довольно заблестели. Заметив перемену, Терик решился спросить:

– Позволь узнать, почтенный, – последнее слово далось с трудом, но Терик все же выдавил его сквозь окостеневшие губы. – Как зовут тебя? Ведь я должен знать, кто спас меня от неминуемой смерти.

– Луций, – сказал Полурослый. – Луций из Кум.

– Спасибо тебе, Луций из Кум, за спасение моей жизни, – Терик поклонился. И тут пришло решение, странное, но легкое. Подобно холодному ветру оно освежило Терику голову.

Неожиданно для себя самого сын конунга встал на колени, положил перед собой секиру:

– Отныне я в неоплатном долгу перед тобой, Луций из Кум, – сказал он значительно. – Моя секира – твоя секира, мой дом – твой дом. Так сказал я, Терик из Нордбурга, сын конунга.

– Какая честь мне выпала, – криво улыбнулся Полурослый. Он выглядел растерянным, и не знал, как себя вести. – Сын конунга! Одумайся! Кому ты предлагаешь дружбу? Полурослому! А вдруг случится меж нашими народами война?

– Не возьму я назад сказанное, – замотал головой Терик. – Пусть даже ты не мой соплеменник. Ты мне жизнь спас! Будь ты хоть Волосатым, хоть Остроухим, я сказал бы то же самое. И, более того, хочу я просить тебя быть мне вместо брата, старшего брата!

Терик опустил голову. Тишина повисла над лесом, повисла, чтобы быть разорванной скрипучим, резким смехом Полурослого:

– Ополоумел ты, сын конунга! – сказал он, отсмеявшись. – Кому предлагаешь побратимство? Иноплеменнику! Так такого не было никогда!

– Пусть, – йотун поднял взгляд. – Все когда-либо случается впервые. Обычай, по которому спасший жизнь становится спасенному старшим братом, мудр, и не стоит его отвергать. И, кроме того, недолгим будет побратимство, если я правильно догадался о цели твоего путешествия.

– Похоже, что правильно, – Луций сморщился. Напомнила о себе нога. – После Ночи Судьбы выживет только один. Через десять дней один из нас погибнет, или даже оба.

Морщины побежали по лбу Полурослого, складываясь в причудливые узоры, он прерывисто вздохнул:

– Я согласен, сын конунга. Да свершится небывалое. Только вина у нас нет, чтобы исполнить обряд.

– Обойдемся водой, – ответил Терик, улыбаясь. – Ведь главное – кровь – у нас все-таки есть. И кровь у нас – одного цвета!

На душе стало легко и радостно, отчего-то вспомнилось детство. Терик вытащил нож, осторожно проколол палец. Багровая капля упала в подставленную чашу, окрасив воду в розовый цвет. Глядя, как кровь Луция смешивается с его,, сын конунга улыбался, сам не зная, почему.

– Я, Терик из Нордбурга, – сказал он нараспев. – Пред лицом Творца и своей честью нарекаю Луция из Кум своим братом.

Он припал к чаше. Чуть солоноватая холодная вода освежила небо, побежала по языку. От нее по телу распространился зуд, странный, но приятный.

Тревожно было на душе у Луция, непривычно и тревожно. Не может такого быть, чтобы Полурослый с Длинноруким, цверг с йотуном побратались. Не может, но все же случилось.

– Я, Луций из Кум, пред лицом Творца и своей честью нарекаю Терика из Нордбурга своим братом.

Вода с кровью оставила во рту горечь. Пытаясь проглотить загустевшую вдруг слюну, Луций почувствовал, что что-то внутри него меняется, раз и навсегда. И изменения эти важны, значимы не только для него одного, пусть даже о выборе, о маленьком выборе, что совершили два разумных существа в далеком лесу, не узнает никто и никогда.

Глава 18

Утро началось неожиданно тяжело, утро дня Удода, что «должен быть легок и светел, подобно небесам», если верить «Книге Дней». Но внутри Кольцевых гор привычный календарь, похоже, давал сбои, если, вообще, действовал. Родомист встал с трудом, испытывая ощущения, до боли похожие на похмелье. Голова казалась пустой и тяжелой одновременно, словно из нее вынули мозг, а череп заменили на металлический. В груди что-то хрустело, переливалось с тупой болью. Мешали жить странные ощущения, малообъяснимые и неуловимые. Будто зудел рядом невидимый комар, готовясь укусить, и тревожил кожу ветерком от маленьких крыл.

Даже спутники заметили неважное состояние мага. Хорт спросил прямиком:

– С тобой все в порядке, Родомист? Выглядишь ты – краше в гроб кладут.

– Устал, – вздохнул маг тяжко. – Но не поворачивать же из-за этого назад? Да и идти недолго осталось.

Хорт недоверчиво ухмыльнулся, Ратан с сомнением почесал щеку, на которой вполне реальные комары оставили некоторое количество отметин.

Вкуса еды Родомист почти не ощущал. Не до того оказалось. Чудились ему колебания в пространстве Силы, чудные, ранее не встречавшиеся. Будто рядом прячется кто-то сильный, могучий и не спешит открывать убежище, но до конца сдержать себя не может, вот и колеблется Сила, словно вода в пруду от играющей в глубине огромной рыбины.

Но ничего определить не удалось, и маг приписал чудные ощущения находящемуся совсем недалеко Храму Судьбы.

Соседство другого мага Межамир обнаружил еще вчера и почти сразу поставил заслон из Силы, воспользовавшись тем, что неведомый противник казался слабее. Что это противник, маг из Новгорода не сомневался, ведь кто же еще может бродить по Внутреннему лесу накануне Ночи Судьбы?

Теперь он медленно сближался с соперником, намереваясь ударить неожиданно, в спину. Угрызения совести не смущали его, ибо все хорошо, что ведет к победе. Тревожило другое, никак не мог понять, к какому Племени принадлежит неведомый враг: к Полурослым, Красноглазым, или, может быть, к Длинноруким? Что от Остроухих пойдет сам Бран, Межамир не сомневался. Путешественник из Того или с Зеленых островов вряд ли выберет северную дорогу.